Игорь Макаров - Проклятые гномы, или Явление оракула. Рассказы

Уже было часов пять вечера, мы основательно вымотались гоняясь за этим одичавшим sapiensом, да и обедали и завтракали всухомятку, так что сразу решили разбить бивак и набраться калорий и подкормить этого тощего и, на удивление, выжившего в горах Серого. Мы быстро сориентировались и вспомнили, где валялось упавшее дерево, притащили свою ношу к нему, напилили с него бревен на нодью и нарубили сучьев на небольшой костёр, который развёл Игорь и начал кашеварить. Обломав ближайшие ёлочки, мы подготовили лапник для постели и стали ждать ужин. Присмотревшись к местности, я обнаружил, что от места, где я стрелял барса и первоначально увидел Серого, мы находимся не так далеко, поскольку мы нарезали круги, гоняясь за ним. Я, естественно, решил посмотреть пострел. То, что зверь был ранен, я не сомневался и, может быть, где-то уже лежит ещё тёпленький. Игорь был занят, а Петро чувствовал себя не очень хорошо или только на это сослался, так что я пошёл один. До места пострела было не более километра. Это расстояние я прошёл за десять минут. Правда, не сразу нашёл это место, но по обратным следам вышел на него. Вторая пуля пробила зверю грудь, прошла насквозь, так что кровь брызнула на снег упругой струей, и, срикошетив о камни, ушла в строну. Третий выстрел был мимо, я несколько обзадил, что было и не удивительно на таком расстоянии. Пройдя по следам, я определил тяжелое ранение: зверь схаркивал сгустки крови, пошатывался и волочил лапы. Ясно было, что я пробил ему лёгкие, и он должен лечь где-то рядом. Тем более мы его не пугали, и уже истечь кровью, но, пройдя далее по следу, я обнаружил, что он оправился и скоро выровнял ход и даже пошёл скачками. Это было совсем непонятно. Смертельно раненый зверь оправился в течение нескольких сотен метров – это было удивительно. Начало темнеть, нужно было спешить к костру, который я разглядел с вершины горы, на которую меня завёл странный зверь. Я пошёл напрямую к огню, который был хорошо виден несколько правее того места, где я стоял. Спустившись с вершины, я обнаружил следы. Это не были следы барса – это были следы человеческие. Сверх того, это были следы женщины. Очень маленькие женские следы, обутые в странную обувь, явно не заводского производства, подшитую толстой кожей. Следы были свежие, но ступала она как-то странно, словно была больна. Она не могла не видеть нашего костра, но повернула от него.

Я вспомнил про странный рассказ, что я слышал от Игоря, о том, что наш друг Серый гулял с какой-то женщиной. Меня удивило то, что Игорь был не из робкого десятка, а сразу сбежал из леса, когда увидел следы незнакомого человека и женщины. Не берцы же среднего размера его запугали? Я решил расспросить поподробнее об этой женщине после ужина или во время его. Но вовремя оного нам пришлось провозиться с Серегой. Он не хотел ничего есть, плевался. Пришлось влить ему в рот водки прямо из горлышка, после чего он, на удивление, начал материться и накинулся на еду. Так что его вновь пришлось связывать, чтобы он не обожрался с голодухи, за тем он уснул как убитый, но уже после рюмки водки, выпитой уже добровольно.

После еды и распитой бутылки водки, я спросил об этом Игоря. Тот неохотно сказал, что слышал я и ранее из его пьяного рассказа в бане, но сильно беспокоился о том: попал я или нет. Я соврал, сказав, что промазал. Он не поверил, так как услышал рёв зверя, но успокоился, решив, что ранение это было незначительное, так как расстояние было, по его понятием, чрезмерным.

Скоро он уснул, а мне отчего-то не спалось. В конце концов, я забылся, но сном не глубоким и тревожным. Карабин я держал при себе. Я не сильно поверил в эти бабушкины сказки, но воображение моё разыгралось, и тревога поселилась в душе. Я некогда воевал, и опасность чуял за сто верст. Здесь я тоже её учуял, учуял смерть, бродящую рядом по горам.

Сквозь неглубоки сон я услышал какие-то монотонные звуки, которые никак не могли принадлежать к звукам природы. Это была музыка! Я с трудом разлепил глаза и привёл свое сознание в состояние бодрствования. Сначала мне показалось, что я ошибся, но затем в морозном воздухе услышал едва слышные звуки, словно где-то далеко работала машина. Они исходили откуда-то из-за ближайшей горки, за которой начинался склон горы, на которой мы находились. С трудом я поднялся, вошёл на пригорок и прислушался. Действительно слышался отдаленный стук, который здесь был более отчетливым. Я долго прислушивался, чтобы определить, откуда исходили эти странные звуки. Мне даже показалось, что кто-то поёт. Это можно было допустить, так как магнитофон или иной воюще-играющий прибор мог быть у кого угодно, но пикники в такой глуши не предвиделись, а ближайшее жилье было на расстоянии уже неменее сорока километров, да и то зимовьё, в которое мы так и не добрались, было весьма далеко. Я, конечно, помнил о странной женщине, которая отчего-то прошла мимо костра и скрылась в горах. Мне полезла всякая чушь в голову о шаманах и прочей нечисти, тем более последние события давали к этому повод.

Звук раздавался с противоположного склона, до которого было не менее полутора километров. Он был покрыт кедрачом, так что разглядеть на нём ничего категорически было не возможно, хотя луна была полная, и всё было прекрасно видно, как днём.

Я продолжал стоять и прислушиваться. Звуки не прекращались, и мне, в конце концов, удалось примерно установить, откуда они исходили. Мне даже показалось, что там горит костёр, по крайней мере, в одном месте вершины как бы освещались снизу огнём, который горел неровно, и не всегда можно было рассмотреть его отблески. Скоро я заметил какую-то тень, мне показалось, что двигалось какое-то животное. Хвойника в том месте почти не было, стояли только отдельные кедровые деревья, так что это животное или эта тень хорошо виднелась на былом снегу. По манере движения я определил в нём волка, хотя не ожидал его увидеть так далеко в горах, где тот почти не держится. Скоро я увидел и второго волка, я в этом почти не сомневался. Двигались они в одном направлении, а именно туда, где, по моим предположениям, горел костёр. Меня это удивило. Тем более, что зверь избегает костров и разного рода огней. К тому же волки не могли не слышать звуков, что исходили из этого места. Всё было странно и странно вдвойне. Я вернулся к костру. Мои напарники спали сном праведников. Даже Игорь, который выражал явное беспокойство с вечера, не пошевелился при моём появлении. Я взял бинокль и вышел на пригорок.

Противоположный склон был виден, как на ладони. Первого волка не было уже видно, но второй ещё шёл по его следам. Через восьмикратный бинокль блеклая тень материализовалась в весьма матёрое и крупное создание серого цвета. Я перевёл бинокль в то место, где были заметны отблески костра, и увидел женщину, кружащуюся в танце. Я разглядел и бубен, который разбудил меня. Она беспрестанно колотила по нему, издавая те звуки, что знакомы были мне по передачам телевиденья. Но костюма шамана на ней не было. На ней был накинут плащ, если можно было назвать плащом накидку из меха с капюшоном. Цвет её сильно напоминал шкуру того барса, что я стрелял накануне вечером. Всё это было достаточно странно, тем более движение в этом направлении волков.