Игорь Макаров - А костер в ночи так быстро гаснет

Поэтов любят эльфы и амуры,

Их любят боги в небесах,

Их любят даже баб – дуры,

Кленя их часто на словах.

Их любят музы, но не любит свет,

Они живут, смеясь над всеми,

Но им до них и дела, в общем, нет.

Они живут, но коротко их время.

И загибают пальцы небеса,

И закрывают им сознанья двери,

И истлевают тихо телеса,

И бродят души, одинокие, как звери.

****

Поэтов любят эльфы и амуры,

Их любят боги в небесах,

Их любят даже баб – дуры,

Кленя их часто на словах.

Я променял тебя на славу

И на свободу променял,

Я пригубил слегка отраву,

Но это даже не понял.

Я пригубил слегка, небрежно,

Я не распробовал вина,

Я не искал любви прилежно,

Но в жизни ты была одна.

Я знал, что ты моя навечно,

Что не уйти мне от тебя,

Что жизнь бежит, бежит беспечно-

Я не свободен так любя.

***

Но променял тебя на славу,

И на свободу променял,

Я был свободен и по праву,

Но всё-таки себя предал.

Мы разминулись тихо с вами,

Мы разошлись на путях земных,

Мы обменялись лишь словами,

Но звуков не услышали родных.

Мы шли по грани бытия,

Мы размышляли о великом,

Мы мыслью над судьбой паря,

Всё растеряли в беге диком.

И разминулись тихо с вами,

Прошли, коснувшись лишь слегка,

Не прислонились головами, -

Потеря ж оказалась так горька

У березы сломанная ветка,

У девчонки сломана душа,

Только пьяная, развратная соседка,

Душу излагает не спеша.

Излагает прожитые годы,

Моет кости мужикам,

И какие тяжкие невзгоды

Прогулялись по её домам.

И она, едва не хныча,

Льет слова на жернова судьбы,

И беду опять накличет,

Не предвидя слова ворожбы.

Будет нудно звать невзгоды,

Будет клясть не милые уста,

Но забудет, что пускай уроды,

Но сама подставила уста.

Что сама стелила покрывало,

Что искала ото всех любви,

Что не всё плохое, всё пропало,

Что осталось. Только позови.

***

А березе обломали ветку,

А девчонка изломала всё сама,

И теперь я слушаю соседку,

Слышу: «Виновата ты сама»

Я разбился о тоску дорог,

Я разбился о зубовный скрежет.

Я разбился. Жить я мог,

Только вой мне душу рвёт и режет.

Но дороги всё меня манят,

Не пугает не уют гостиниц,

Дни, где безнадежные летят,

Где нет любимых именинниц.

Где ненадежны разговоры,

Где нам улыбка – лишь укор другим,

Где от безделья эти споры,

Как развлечение и себе, и им.

А дальше пыль дорог,

И зной над бездной,

А далее чужой порог,

С улыбкою дежурной и любезной.

И пустота…

***

Я разлюбил тоску дорог,

Я разлюбил зубовный скрежет.

Я разлюбил. Любить я мог,

Лишь тишина мне душу режет.

Ветер душу колышет

И гоняет тоску,

Ветер вопли не слышит

И бредёт по песку.

Он свободен, как мысли,

Беззаботен, как я,

Пусть и сроки все вышли-

Существует как я.

Но исчезли мгновения

Время просто прошло,

Просто стерто сомнения,

Но ничто не пришло.

Только ветер колышет,

Только множит тоску,

Только прошлое пишет,

Как узор по песку.

Обломали гады крылья,

Прокляли судьбу,

И покрылись годы пылью -

Я не верил в ворожбу.

Всё сплелось в клубок безумный,

Но распалась, как коса,

И закончен праздник шумный-

Злая полоса.

И остались лишь заметки

На полях мечты,

Да рассказы о соседке,

Но и те пусты.

Но, а были эти крылья,

Иль была судьба?

Нас мешало время с пылью,

Но светила и звезда…

Кружится, кружится,

пенится лист, -

Плетёт свою косу

осень-стилист,

Взбивает прическу лихой ветерок,

И кружит по парку воздушный поток.

Цветов разношерстных везде кутерьма,

Но тихо крадётся за ними зима.

Но кружится, пенится,

пенится лист,

А всё-таки лета он

жалкий статист.

По забытым тропинкам тенистого сада

Тихо осень прошла незаметной стопой,

Желтизной и круженьем цветного опада

Обернулся тот след предо мной.

И тепло, и мороз вперемежку,

Лепят осени дивный узор,

И ваяют шальную подружку,

И несет она всяческий вздор.

Поцелуй и холодные губы,

Мысли детские без хлопот,

И улыбку, жемчужные зубы,

И совсем уже чувственный рот.

Но прощальною пеной листья ложатся,

По траве и по лужам небес,

Нам бы с осенью тихо расстаться,

Но тревожит любовный нас бес.

Пусть подружки совсем не бывало,

Только осень и сырость одна,

Только стелет свое покрывало

Смерть и горечь испиты до дна.

***

По тенистым тропинкам забытого сада

Тихо осень прошла незаметной стопой,

Желтизной и круженьем цветного опада

Этот сад это призрак, бредущий за мной.

Убогое убежище поэта,

Где сухари бывают не всегда,

Где место для голодного сонета

Находится, но чаще ерунда

Ложится на листок беспечный,

Что терпит всё и просто дрянь и хлам,

И путь его и бренный и конечный

Читается с запинкой по складам.

Лист сей не дань богам Олимпа,

Он ветошь, он набросок бытия,

Не светоч, даже и не лампа,

Что освещается душа моя.

Он просто лист, кусочек древесины,

Что превратило время в белый лист,

Что все поэты, как скотины,

Похабят, почитая всё за крест.

И потому средь хлама и забвенья

Мелькают редко мыслей жемчуга

Нанизаны они на нитку вдохновенья,

А чувства – зной и снежная пурга.

***

Убогое убежище поэта,

Где сухари бывают не всегда,

Так редко озаряет лучик света,

И затаилась по углам беда…

В мир прошедших теней и давнишних обид,

Отправимся мы, все по сроку.

Вот нам кажется: всё, и раздор позабыт,

И зачем вспоминать эту склоку?

И уж нет человека, увяла строка,

И никто вам не вспомнит обиду,

И могила его для тебя далека,

И не знаешь, какая и с виду.

Кто поставил венок

И налита ли стопка,

Но обиды – в клубок,

И открыта уж пробка.

Что ж, прости, пусть не так,

Было в жизни меж нами,

Кто из нас был дурак,

Кто обидел другого словами.

Вспоминай ты теперь без обид,

Пусть в душе всё ещё не сгорело,

Пусть и в сердце гвоздяра забит,

И простить всё душа не созрела.

Но налей ему стопку и хлебом накрой