Сергей Ашманов - Невероятная история мистера Пэрриша

Бежал я так быстро, что несколько раз спотыкался и падал, но вставал, не обращая внимания на разодранные ладони, и бежал еще быстрее. Но мои усилия не стоили ничего. Дым «Белой птицы» виднелся на горизонте. Я кричал, махал руками, но все это было бесполезно, вряд ли кто мог увидеть меня с такого огромного расстояния. Упав на колени, я смотрел в землю, слушая зловещий крик чаек, круживших над моей головой.

В тот момент я думал о том, как было бы сейчас хорошо оказаться на палубе «Белой птицы», сидеть в каюте, попивая горячий чай вместе с товарищами, а также думал о том, какой же я дурак, что поддался самовнушению. Разбитый и уставший, я пробрался в какой-то сарай и заснул.

Рано утром меня разбудил старик, потребовавший срочно уйти и больше никогда не попадаться ему на глаза. В подтверждение своих требований он настойчиво начал угрожать мне вилами, чертыхаясь и бранясь в мою сторону всеми существующими неприятными и обидными словами. Так что с самого утра у меня было испорченное настроение.

Идя по улице, я начал рассуждать о том, что же мне теперь делать. Был вариант пойти на фабрику и попытать счастье там. Даже была идея вернуться в детский дом, но тут же отпала, когда я вспомнил о торговле детьми и о том, какое наказание меня ждало там за побег. Бьюсь об заклад, что нас до сих пор ищут в том районе, поэтому туда я однозначно не сунусь. Пока я думал, то увидел на одной из улиц двух парнишек, одетых также скудно как я. Они чистили обувь прохожих и получали за это монеты. Хотя прибыль с такого дела была не такой уж и большой, даже не средней, но за день-два вполне можно было заработать на кусок хлеба.

Немного понаблюдав за их действиями, я раздобыл в мусоре старую ветошь, несколько пустых банок из-под ваксы Кильнера и Лака Гунтера и сломанную гнилую щетку, которую я смог подлатать и сделать из нее неплохую щетку для обуви. Долгое время я искал чем можно полировать обувь, потому как у меня не было вакс, что имелись у тех ребят. Но затем я вспомнил, как мой отец полировал игрушки из дерева воском из-под свечи. Такую свечу я нашел в трущобах, неподалеку от «старых улиц».

Последнее, что мне оставалось – это ящик, куда бы прохожие могли поставить ногу для чистки обуви. Увы, найти ящик я не смог, но зато я нашел булыжник, который кое-как приволок на прохожую улицу. Там я разместил табличку, написанную углем: «Чищу обувь всего за 1 фартинг». К слову о хлебе: чтобы его купить, мне нужно было заработать семь пенсов или двадцать восемь фартингов, то есть почистить двадцать восемь пар обуви. Вроде бы это немного, но в первый день я заработал всего четырнадцать фартингов. Причем мне крупно повезло и один добрый джентльмен дал мне целых четыре фартинга вместо одного.

Я был очень голоден и силы покидали меня. Во второй день я с большим трудом заработал девять фартингов, причем один негодяй решил не платить бездомному мальчишке и пытался уйти, а я пытался остановить его, что было ошибкой. Он толкнул меня и свирепо заорал, что вызовет полицию, если я – «проклятый беспризорник!» – не отстану от него. Эта ситуация не на шутку разозлила меня, чувство несправедливости завладело моим сознанием, и я набросился на неблагодарного прохожего, а он отшвырнул меня ногой и начал звать людей в форме. Мне ничего не оставалось, как бежать, прихватив с собой табличку.

Я пошел на рынок и купил себе две теплых ржаных булочки, которые я съел за считанные секунды. Напившись из фонтана, я в принципе был доволен. Под теплым солнцем меня разморило, и я уснул.

Проспав какое-то время, мной была предпринята попытка захватить чужую территорию, устроившись прямо возле фонтана с той самой табличкой. В этот раз мне даже удалось раздобыть ящик. Но моя предпринимательская деятельность закончилась также быстро, как и началась: подлетели трое крепких бездомных ребят и отметелили меня как следует за то, что занял их место заработка. Естественно, я не успел извиниться. Ведь если бы они просто попросили меня уйти, то я бы ушел, чем позволил себя избить. Все-таки голова на плечах у меня была.

После этого случая и еще подобных двух, я наконец отыскал место, где меня никто не трогал, и полиции поблизости не было. В общем именно то место, которое я искал. Правда, людей здесь ходило меньше, но зато я был там один, кто чистил обувь, так что все шли ко мне. В первый же день я заработал шесть пенсов и смог купить себе хлеба, хотя и не первого дня, но все же большой кусок.

Так я работал три недели. Было два дня, когда я не смог заработать ни одного пенса. Тогда я голодал и бранился, как бранятся матросы на шхунах. Я не знаю, какой это был день, но тогда я был очень расстроен тем, что не смог преуспеть даже в таком простом деле, как чистка обуви. Усевшись на каменный тротуар, я глядел прямо перед собой, думая о чем-то, пока не увидел, как у одного из прохожих выпали золотые часы. О да! Это были настоящие золотые часы, продай я которые, мог бы позволить себе есть целый год, не отказывая себе почти ни в чем. Но вы уже знаете, что парень я был честный и глупый. Поэтому почти не задумываясь, я подобрал часы и побежал к тому мужчине, который их обронил, крича ему в спину:

– Сэр! Сэр! Стойте! – мужчина обернулся. Он был очень прилично одет, как одеваются бароны или лорды. В его смуглом лице было что-то дерзкое, как бушующий ураган. Седая борода говорила о его солидном возрасте, а сигара в зубах подчеркивало его социальный статус, весьма высокий, между прочим. Старик сурово посмотрел на меня и молча ждал, что я скажу ему. – Сэр! Простите. Вы обронили, – сказал я ему и протянул золотые часы. Его глаза резко округлились, а рот приоткрылся, и сигара чуть не выпала. Он медленно протянул руку, чтобы забрать свое имущество. Затем посмотрел мне прямо в глаза, присел, чтобы быть на одном уровне со мной и произнес:

– Дружок. Где ты взял это?

– Я нашел это, сэр, возле моего рабочего места, там. Я чищу обувь, сэр и…

– Ты понимаешь, сколько стоят эти часы? – спросил он вдруг серьезным тоном.

– Дорого, сэр. Ведь они золотые. Похожие были у моего отца.

– Ты бездомный? У тебя есть кто-нибудь?

– У меня нет дома и нет родных. Я один.

– Получается, что ты зарабатываешь себе на жизнь чисткой обуви?

– Да, сэр.

– Ты мог забрать эти часы, продать их, и купить себе столько еды, сколько тебе и не снилось. Почему ты этого не сделал? – он спросил меня с огромнейшим любопытством.

– Мой отец учил меня, что в жизни всегда нужно поступать честно, как того требуют законы морали и нравственности. Он также говорил мне, что чужое нельзя брать, потому что это бесчестный поступок, недостойный мужчины.

У старика на глазах появилась слеза. Он быстро вытер ее и сказал: