Виктор Вассбар - Я был счастлив. Том 2. В зените лет. Том 3. На закате лет. Приложение. На расцвете лет

1954. Света первоклассница

У нас была домашняя собачка. Мы её звали Мальчик. Собачка подросла и оказалось, что это девочка, мальчик превратился в Мальку. С Малькой произошла беда. Папа пошёл в магазин и она увязалась за ним. По дороге в магазин Мальку напугал большой пёс, она рванулась в сторону и попала под машину. Папа принёс Мальку домой, и она в тот же день скончалась.

Прожив около шести лет в этом доме, мы переехали в новый район города – Советский, на улицу Магистральная, в дом №23, в квартиру №5.

Пока не забыла.

У нас была табуретка с дырочкой посередине, в неё запускали пальцы для переноса этого предметы мебели из одного места на другое. И у нас была кошка. Кошка была в каждой квартире. Кошка – это борьба с мышами, а их в наше время было очень много.

Я очень любила нашу кошку, играла с ней, привязывала к её хвосту бумажку и кошка гонялась за своим хвостом. Нам, кошке и мне, было весело.

Так вот, о дырочке в табуретке. Валентин играл с кошкой через дырочку в ней. Просунет в дырочку палец и ворочает им, кошка хвать, мимо, пальца уже нет. Как-то пришёл к брату друг, сел на тот табурет и через минуту стал ерзать на нём и морщиться. Мы не можем понять его беспокойство. Потом он как подпрыгнет, и мы увидели под табуреткой нашу кошку. Нам всё стало понятно. Наша Мурка когтями цапнула парня за зад.

1958. Света с мамой

Мама и я.

На маму постоянно сыпались беды. Если взглянуть на её жизнь с высоты моих лет, то я увижу над ней серое небо, – ранее сиротство и борьба за выживание. Отца казака расстреляли партизаны. Мать умерла в расцвете лет, не вынесла смерть мужа.

В замужестве мама похоронила шесть детей, Валентин был при смерти, и меня она однажды везла из больницы домой умирать. Я заболела дизентерией, мне делали уколы, но они не помогали. Какая-то медсестра сказала:

– Увозите свою дочь отсюда. Здесь её заколют, но не вылечат. Здесь тоже от дизентерии умерла моя дочь.

Мама лежала вместе со мной в больничной палате, собрала меня, и как была в больничном халате, так и поехала домой. Едет на трамвае и плачет. Её спрашивает женщина: (Участливый был народ. Сейчас больной человек упадёт, пройдут мимо).

– Что с вами случилось?

Мама ей всё рассказала.

– Давайте дочери пюре из китайских яблок, – сказала женщина.

Мама продала свои платья, что привезла из Германии, покупала китайские яблоки и этим выходила меня.

А однажды мама упала, сломала себе ногу, но её не положили в больницу. Она долго лежала в постели, а папа приходил с работы и готовил еду на весь день, так он её выходил. Была у неё беда и с правой рукой. Каким-то образом попала в неё инфекция, руку разбомбасило, она почернела и наполнилась гноем. Врачи сказали, надо ампутировать, но мама не дала. И вот, когда дело было уже совсем плохо, какая-то женщина пришла к нам домой и сказала, что к руке надо прикладывать траву, назвала какую именно. Рана вскрылась, и гной стал вытекать. Рука постепенно стала приобретать свой естественный цвет и мама полностью выздоровела.

Случайным, а может быть закономерным бедам была подвержена и я. Может быть, кровный рок довлеет надо мной? Но то, или другое, факт есть факт. Голова моя головушка!

Как-то зимой, катаясь с горки, я решила проверить себя на устойчивость, – скатиться с неё не на «пятой точке», а на ногах. Проехала всю горку, а у подножия её, когда скат переходил в горизонтальную плоскость, не удержалась на ногах и со всего маху повалилась вперёд. Ударилась лбом и потеряла сознание. Как долго лежала на льду, не знаю, мимо проходила соседка, увидела меня в луже замёрзшей крови, подхватила на руки и принесла к нам в дом. Мама, естественно, разохалась, в слёзы и в больницу со мной. Врач наложил шов, было больно, но я терпела. Сейчас о том ухарском катании с горы, напоминает шрам на лбу.

Школа.

В первый класс я пошла в 1954 году – 1 сентября. В нашем дворе были девочки старше меня на два – три года и они, играя со мной и моими подругами сверстницами, научили нас счёту и чтению. В первый класс я пришла подготовленная, хотя в то время это не требовалось. В первом классе мы старательно выводили в тетради палочки, крючочки, загибулинки и закорючки. Учили азбуку и цифры, читать стали во втором классе, арифметика была уже в третьем или даже в четвёртом классе. Все предметы давались мне легко, трудность была в написании букв. Учительница учила нас правильному нажиму на перо (каллиграфии), я старалась, но у меня это плохо получалось. Перо рвало тонкую бумагу тетради, на ней появлялись разводы, лишние полоски от волосков, прицепившихся к перу, и кляксы, как естественный процесс всякого письма чернилами.

1954. Подруги – Света и Света

Света Брежнева моя лучшая подруга. В школу мы пошли в один год и в один класс, сидели на одной парте, и первое время учительница нас не различала. Она и все одноклассники думали, что мы сёстры, т.к. были очень похожи друг на друга. Бывает же такое! Мало того, что были похожи лицом, одеты были одинаково и на голове у каждой был большой белый бант.

В моей первой школе, мы тогда жили на Красном Пути, я проучилась один месяц, потом папе дали квартиру в новом районе города – Советском. И со Светой мы расстались. Прощались со слезами.

Утром на новом месте, как уже было принято, я стала собираться в школу. Папа был на работе, мама занималась разбором вещей. Я взяла портфель, незаметно вышла на улицу и самостоятельно пошла в новую для меня школу, благо она находилась через дорогу, чуток наискосок. Пришла, вошла в класс, села за парту. Начался урок, учительница увидела меня, естественно, удивилась, – новая ученица, подошла ко мне и сказала:

– Девочка, ты кто такая?

– Мосина Света, – ответила я.

– Ты откуда?

– Мы вчера приехали с Красного Пути.

– Мама знает, что ты в школе?

– Нет.

– Вот что, Света, скажи маме, чтобы она пришли в школу. А сейчас иди домой. Мама волнуется, потеряла тебя, не знает, что ты в школе. Не заставляй её переживать.

На следующий день мама пришла в школу и меня зачислили в первый класс. В той школе я проучилась всего год, потом меня почему-то перевели в другую. В новую школу не надо было ходить через дорогу, путь до неё пролегал по узенькой улочке меж частных домов стоящих за сараями нашего двора. Как-то зимой я и моя новая подруга-одноклассница решили идти домой не ножками, а катиться. Легли на дорогу и катились по ней до самого дома. Забияки и выдумщицы! А однажды я ушла, никому не сказав, на районную новогоднюю ёлку. Накаталась там с горки до умопомрачения. Домой шла как ледышка, пальто стояло колом. Родители меня, конечно, потеряли. Иду домой, а навстречу папа. Взял он меня за руку и, ни слова не говоря, повёл домой. Так, молча, и шли. Уже дома папа снял с себя ремень и хотел крепко врезать мне по попе, спасла мама, хотя, уверена, папа не стал бы меня лупцевать, так… для острастки снял ремень. За всю мою жизнь я не помню случая, чтобы папа поднимал руку на меня или Валентина, он даже никогда не повышал голос. Не было и нудных нравоучений, были предостережение и спокойный разговор.