Игорь Англер - Слышащий сердце. 1–2

И понеслась доска по Енисею в бесшабашной пляске по волнам.

– Вот, Паша, каким был шабат, по рассказам очевидцев, до того как Моисей спустился с Синайской горы и объявил, что не договорился по седьмой заповеди, – острил пьяный Петрович. – А так четвёртая заповедь потеряла всякий смысл. Легко сказать, любите субботу! А как её любить такую, да?

Два друга-еврея в очередной раз поразились энциклопедическим знаниям, которых Петрович набрался от своих сидельцев, явно с разносторонними интересами. Да и вообще, его восприимчивость к новому тоже удивляла.

Петрович пригладил усы и снял войлочную шляпу, под которой оказалась блестящая каплями пота лысина. Вытерев её полотенцем, он опрокинул очередную стопку и уставился довольным масляным взглядом на дверь в предвкушении.

Потолок кружился, не останавливаясь, то по часовой стрелке, то против. Жан-Пьер без сил лежал в кровати на спине и тщетно пытался сфокусировать взгляд хоть на чём-нибудь, но люстра никак не желала оставаться на месте, а в какой-то момент очень даже достоверно сорвалась с потолка и понеслась, почему-то в полёте рассыпаясь на тысячу мелких осколков, прямо ему на голову.

Француз инстинктивно зажмурился и вжался в подушку в ожидании прямого попадания, но удара не последовало. Он приоткрыл глаза – люстра теперь не кружилась, а колыхалась из стороны в сторону. Жан-Пьер, охнув от внезапно пронзившей его виски боли, окончательно проснулся и попытался перевести взгляд на дальнюю стенку, на телевизор, который, покачиваясь и грозя упасть на пол, уплывал куда-то в пьяном тумане, заполнившем тёмный номер гостиницы «Москва».

«Нужно включить свет! Тогда всё встанет на свои места, – тяжело размышлял Жан-Пьер. – Merde, всё равно телек качается! – досадовал он, вынужденный ухватиться обеими руками за косяк рядом с выключателем. – А, это меня штормит!» – наконец дошло до него.

Его волосатые и немного кривые ноги с выступающими острыми коленями предательски подгибались, отказываясь держать тело. Ещё раз охнув, Жан-Пьер медленно сполз по стене и уселся на пол. Жёсткий ковролин покалывал задницу и не давал расслабиться.

Дзинь-динь! Дзи-и-и-нь! Ди-и-и-нь!!!

«Проклятье! Как же раскалывается голова!»

Дзинь-динь! Дзи-и-и-нь! Ди-и-и-нь!!!

«Нужно добраться до мини-бара и выпить чего-нибудь холодненького, пока мозг не вытек из головы окончательно!»

Дзинь-динь! Дзи-и-и-нь! Ди-и-и-нь!!!

«Дева Мария, за что такие мучения! Моя бедная башка!.. Я идиот! Это ж звонит телефон!»

Дзинь-динь! Дзи-и-и-нь! Ди-и-и-нь!!!

– Уи, Жан-Пьер! Ты чего трубку не берёшь?

– Я думал, что это у меня звенит в голове!

– Ты так вчера нажрался!

– Догадываюсь. А ты нет?

– В общем да. Ты помнишь, куда мы сегодня едем?

– Очень смутно. Серж что-то говорил про какую-то гуманитарную программу поддержки и социализации заключённых, но я к тому моменту уже плохо соображал. Да и сейчас не лучше. Мне надо добраться до душа, а потом до мини-бара или лучше наоборот, но у меня нет сил – я сижу пьяный и голый на ковролине, и в моей бедной заднице, кажется, тысяча заноз!

– Нам тоже не лучше, но Симон в ду́ше, и, кажется, он может уже стоять без посторонней помощи. Давай бери себя в руки, иначе второго шанса побывать в настоящей русской тюрьме у нас не будет!

– Какая, Рено, тюрьма? Ты о чём?

– Ну ты и напился! Не помнишь ничего? Я же тебе говорю: у наших русских партнёров заключённые работают по программе реабилитации. Их производственный цех находится в исправительном учреждении, и мы туда едем через час. Давай-давай, бистро-бистро!

Жан-Пьер дополз на карачках до мини-бара и с наслаждением высосал, не останавливаясь, две банки пива. Холодные пенистые глотки бодрили организм, посылая в мозг ложные сигналы наступающего временного вытрезвления. Тем не менее взгляд уже мог фокусироваться (фиксировал про себя позитивные изменения Жан-Пьер), и предметы в комнате, кажется, успокоились и встали на свои места.

«Теперь можно и мне встать под душ!» – И хмельной француз подставил свою раскалывающуюся на мелкие части голову под ледяные струи, радостно замечая, что может стоять ровно, не качаясь.

– Ну и где, Серёга, твои французы?

– Кажется, Паша, ты вчера переборщил с водкой. По бутылке красного на брата, не считая пива и аперитива в баре, плюс они прилетели нетрезвыми, так ты им ещё водки под пельмени заказал!

– И Жан-Пьер пошёл потом со мной в наш офис, и я угостил его дагестанским коньяком!

– Боже мой! Сколько же можно выпить?

– Много, очень много, а с чего бы Иисус из Назарета превратил воду в вино, если бы оно того не стоило?

– Я поднимусь к нему в номер, посмотрю.

– Да не нужно. Катька отвела его, всё с ним нормально… наверное.

– Ты и девок зазвал? Точно нужно его проверить!

– Потом, Серёга! Сейчас нам надо проиграть ещё раз сценарий. Русские паспорта я взял у нашей бригады контроля качества, так что с этим всё в порядке. Скажешь французам, чтобы из микроавтобуса не высовывались! Я сам отнесу документы на проходную и распишусь за всех. Ты сиди с ними на всякий случай! За рулём Боря. Кажется, так.

– А как мы их заставим молчать столько времени? Французы всё-таки! Ей-богу, что-нибудь сболтнут по пьяни!

– Вот! – Паша достал из сумки пачку ватно-марлевых повязок. – Купил здесь в аптечном киоске. Скажем, что по правилам все должны надеть повязки, во избежание заражения какой-нибудь инфекцией!

– Точно, и не поболтаешь особо! Здорово придумал! Ну, где же наши партнёры зарубежные? Боюсь, не выползут они сами из номеров, ой не выползут!

– Серж! Серж! Ми тут! Ми немножко пьяные, но идти можем!

– О, Поль, ты монстр! Наш Жан-Пьер должен был запомнить на всю жизнь первую поездку в Россию, но он, чёрт возьми, ничего не помнит!

Не протрезвевшая до конца французская троица, галдя, спускалась по ступенькам лестницы в холл гостиницы.

– Поль, ты должен всё ему рассказать! – Рено, жарко и душно дыша перегаром, обнимался с русскими друзьями.

Жан-Пьер отстранённо озирался по сторонам в поисках чашки кофе.

– Мы правда поедем в тюрьму? – вместе с ужасным выхлопом выдавил из себя Симон.

– Тс-с-с! Тише вы, идиоты! Что вы так орёте! – командовал Рено, который явно пребывал в отличном расположении духа и чувствовал себя лучше остальных.

– Вам там придётся помолчать! – начал инструктаж Сергей. – Во-первых, это тюрьма, и лучше не отвлекать заключённых от работы. Во-вторых, вот вам повязки, чтобы не подцепили какой-нибудь вирус!

– Да уж, с ними не поболтаешь! А презервативы выдавать тоже будут? – типично по-французски юморил Рено.

– Тюрьма мужская.

– А для Рено это не помеха! – вернулся к жизни Симон.