Ирина Ваганова - Замужняя невеста для короля

Ужас, мелькнувший в моих глазах, не позволил супругу сделать большего, он легко коснулся губами моей щеки и шепнул:

– Что ж ты так испугалась, ласточка моя? Не трону, пока сама не пожелаешь.

Я вывернулась из его объятий и сердито глянула на священника:

– Всё?

Тот, не ответив, заспешил к тёмному ходу, чтобы выпустить нас из храма.

Всю дорогу в замок я то корила себя, то оправдывала. Можно ли ожидать от заброшенной родителями шестнадцатилетней девочки понимания сути супружества? Я не имела ни малейшего представления о том, как всё это должно происходить. И с кем? С человеком, по возрасту годящимся мне в отцы! Имевшим несколько женщин и похоронившим их. Будь у нас любовь, я восприняла бы всё иначе. Но сейчас на ум приходили только детские впечатления, когда я под дверью супружеской спальни брата случайно услышала крики. Всю ночь потом не спала, уверенная, что на следующий день невестку найдут мёртвой.

У кого мне спрашивать совета теперь, когда из дома меня, по сути, вышвырнули? Мать мучилась мигренью и даже не вышла меня проводить, не то что просветить в интимных вопросах. Невестка озаботилась дележом нарядов и не задумывалась о моих чувствах. Ланфа? Она и сама была не особенно сведущей. Только теперь встретила своего мужчину. Горбунья обнимала меня, трепала по плечу, стараясь поддержать. Я мысленно благодарила, но говорить с ней не могла. Слишком разные у нас были впечатления впереди. Я старалась не смотреть на обтянутую белой тканью спину мужа. Скоро он станет обладать мной. О! Только бы Циантин выполнил данное в храме обещание, только бы позволил свыкнуться с неизбежным!

Обед и ужин прошли без барона. Говорили, он отлучился в город ради срочного дела. Я чувствовала себя свободнее в его отсутствие, не понимая, как теперь должна вести себя с ним. Муж просил называть его по имени, но я пока не могла. Разве что в мыслях. Остальные родственники обращались к барону «Циан», как он и предупреждал меня в первый день знакомства. Со мной никто не разговаривал, только тётка барона спросила за обедом, как мы съездили в Счастливую долину, бросала ли я цветы и что с ними стало. Услышав, что они остались на поверхности, побледнела ещё сильнее и отвела глаза. Её муж рассмеялся со словами:

– Неужели ты до сих пор веришь в эти крестьянские бредни, Женни?

Она промолчала, зато встряла их дочь, ехидно заметив:

– У Лотты и Денизы, помнится, потонули всё до единой веточки.

Это были имена третьей и второй жены Циантина. Мне очень хотелось спросить о первой супруге, ездила ли та к нимфе, но я не решилась.

Мужа я увидела незадолго до сна. Признаться, услышав твёрдую поступь за дверью, сжалась от ужаса. На мне уже была надета коротенькая ночная сорочка из батиста и шёлковый халатик. Смешно было надеяться, что препятствием для мужчины могут стать платье или штаны, но так я чувствовала себя совершенно беззащитной. Прижавшись спиной к комоду, я вцепилась в его ручки по бокам от себя. Должно быть, зрелище представляла потешное – Циантин, войдя, улыбнулся и, чтобы не смущать меня, развернул кресло у туалетного столика и сел, показывая, что нападать не собирается.

Меня это немного успокоило.

– Отправил поручение поверенному. Завтра твоя семья получит оставшиеся деньги. – Он подождал реакции на сообщение, удивлённо подвигал бровями и сказал: – Думал, ты беспокоишься о них.

– О тех, кто меня продал?

– Рома… мне не нравится твой настрой. Разве здесь кто-то обидел тебя?

– Нет, – я опустила голову. – Прости… я понимаю, что теперь должна… но мне плохо от одной мысли…

Барон с шумом выдохнул и стукнул себя по колену кулаком:

– В таком случае не стоило приносить этой жертвы. Понимаю, что ты решилась на это ради семьи…

– Я? – я вскинула голову, ещё сильнее цепляясь за комод, словно боялась, что ноги откажутся держать меня. – Я решилась?! Вы с отцом всё решили за меня!

– Погоди… – Циантин встал и принялся расхаживать по комнате, запустив пятерню в шевелюру. – Тебя отдали замуж, не спрашивая согласия?

– А то ты не знал! – окончательно осмелела я.

– Разумеется, не знал. Это незаконно!

– С каких это пор выдавать дочь за богатого, действуя в интересах семьи, незаконно?

– Тебе шестнадцать!

– С половиной.

– Родители обязаны содержать тебя до восемнадцати. А дальше либо замуж, либо искать средства к существованию.

– Есть такой закон? – голос мой дрогнул.

– Нужно было сразу сказать мне, что тебя выдают насильно. – Циантин прекратил метаться и встал напротив меня. – Я бы отказался от сделки. Предлагал же Бетцу дополнительно денег в долг, он вполне мог выкрутиться, если пшеница в этом году вызреет и её соберут без потерь. – Он легко коснулся пальцами моего подбородка, заставив посмотреть в глаза. – Почему молчала?

По его словам, я сама сглупила. Но мне никто не давал изучать своды законов! Откуда было знать о праве до восемнадцати лет жить на содержании родителей? Кроме того, от привычки говорить, когда тебя не спрашивают, меня отучили в глубоком детстве. Кофр не поинтересовался, согласна ли я идти за него. Решил, что девчонка отдаёт себя за деньги для семьи, да и всё.

– Раз это незаконно, можно отменить? – робко спросила, воображая лицо папаши, когда вернусь домой и заявлю, что он обязан заботиться обо мне ещё полтора года.

– Нет, – Циантин почесал подбородок и привычным жестом огладил бороду, – нас повенчали. Отменить нельзя.

– Никто не может разорвать наш брак?

– Король, в принципе, может, но не станет.

– Почему не станет?

– Что сделано, то сделано. Послушай, ласточка, ты дала клятвы, теперь не докажешь, что не соглашалась выходить за меня.

– Никто не знает…

– Свидетели слышали твои слова.

– Я попрошу Ланфу, а ты священника сказать…

– В королевском суде достаточно видящих правду магов. И ещё… – он качнул головой, словно решаясь на следующие слова: – Я успел привыкнуть к тому, что снова… женат. Не соглашусь на расторжение.

– Но ведь мы ещё не настоящие супруги, – я покосилась на кровать, дрожа всем телом, боясь, что мои слова спровоцируют насилие.

– Плотская жизнь – наше личное дело, – покачал головой муж. – Можем начать сейчас, можем подождать. Захотим – будем спать вместе, а нет – так нет. Когда и сколько – никого не касается.

Мои щёки стали горячими. Я, наконец, отпустила ручки комода и прижала ладони к лицу.

– Мне страшно.

Скорая смерть пугала меня. Нависшее надо мной проклятье лишало последнего мужества. Циантин истолковал мои слова иначе:

– Вижу, что не готова, оставим всё как есть. Подожду, когда созреешь. – Он прошёл к двери и замер на миг, сказав через плечо: – Честно говоря, и меня к тебе не влечёт. Дитё дитём.