Дарья Лопатина - Завет Осириса

– Так, тебе надо выпить, – произнесла она своему собственному отражению в зеркале, потирая виски.

Помолчав, Марина снова обратилась к отражающей поверхности:

– Но не будешь же ты пить одна, а кроме себя самой никого не знаешь. Не можешь же ты сесть в баре с зеркалом в руке и беседовать с ним!

И тут Марину осенила идея. А почему бы не выпить с Региной?! Да, это наглая, беспардонная особа, которая вмешивается туда, куда её не просят, и, конечно, не внушает расположения, но, в конце концов, именно она частично виновата в разрыве с Али. При мысли о нём Марина поморщилась, словно проглотила кислый лимон, но продолжила развивать ход своих мыслей: «И потом, на что же она рассчитывала, заговаривая об Али как об альфонсе? Что я уеду из Египта до истечения срока путёвки? Конечно же, она должна была догадываться, что мне захочется…»

Так и не закончив свою мысль, Марина вышла из номера и решительно постучала в соседний. Ей никто не ответил. Чертыхнувшись, Марина пошла к бассейну и именно там обнаружила Регину, которая теперь доставала нравоучениями какую-то девушку.

– Ты правильно сделала, что после его измены приехала сюда одна. Но этого мало. Ты должна сделать всё, чтобы не позволить себе простить его. Веселись, отдыхай и не вспоминай об этой пародии на мужчину, – вот что услышала Марина, подходя к парочке.

– Регина, я хочу выпить! – заявила она, полностью игнорируя собеседницу утиногубой. – Ты была абсолютно права. Прости, что так резко отреагировала.

Всё это она выпалила скороговоркой, одним предложением, так как не в её правилах было извиняться. Всё наоборот – это перед ней всегда извинялся кто-нибудь. Неудачливые ухажёры, друзья, ученики, коллеги. Даже если виновата была Марина, она умудрялась всё повернуть так, что оказывалась ни при чём.

Регина в недоумении посмотрела на неё, открыла рот, очевидно, собираясь разразиться гневной тирадой, однако, что-то в лице Марины заставило изменить это намерение, и она кинула девушке, с которой до этого беседовала:

– Договорим позже.

Схватив Марину за локоть, она поволокла девушку в сторону барной стойки, которая находилась под навесом рядом с бассейном. По пути Марина пыталась неоднократно что-то сказать, но Регина каждый раз обрывала её. Посадив Марину на табурет, обратилась к бармену:

– Two drink beer, please 19 19 На ломанном английском Регина просит: «два пива, пожалуйста». Правильнее будет «Two beers, please». , – попросила она, для убедительности показав пальцами знак «Victory», что в данном контексте должно было подразумевать число два. Затем прошептала подруге: Я слышала, что алкоголь – это розовые очки жизни.

Её собеседница прикрыла глаза, пытаясь, сосредоточиться, вспомнить кое-что.

– Кажется, это сказал Фитцжеральд? Автор истории о том, как один мужик закатывал грандиозные вечеринки, а другой восхищался этим?

Регина вытаращилась на Марину так, словно та заявила, что пирамиды построили инопланетяне, и пробурчала:

– Не знаю, кто этот Фиц… как его ты там обозвала? Вот имечко-то! Не имя, а мат сплошной. Нецензурщина. Не-не. В фильме каком-то услышала. Но хватит выпендриваться! Пей давай! – с этими словами она пододвинула огромную тару пенящегося напитка, который деловито налил бармен, и выжидающе стала постукивать пальцами по стойке, показывая, что ждёт выполнения своего приказания.

Марина схватила свой стакан и в несколько мощных глотков осушила его. Регина, видя такое дело, снова произнесла:

– Two drink, – и, увидев, что второй стакан Марина не стала уже выпивать залпом, а лишь сделала несколько глотков поскромнее прежних, потребовала: – Ну, давай. Рассказывай.

И Марина начала говорить. Она поведала о том, что была предупреждена заранее о морализме местных по отношению к русским, вела себя осторожно, но всё равно не избежала подлой ловушки, расставленной хитрым арабом. Как она сделала скоропалительные выводы и теперь не знает, то ли отнести себя к тому племени девушек, которые проницательны, умны и быстры на принятие правильных решений, то ли к другим, которые глупы, легко поддаются чужому влиянию (здесь она пристально посмотрела на свою собеседницу) и, неправильно восприняв ситуацию, рушат собственное счастье.

Если моряки измеряют время в склянках, то, уподобив исповедь Марины пиву, которым девушка активно смачивала горло, можно сказать, что рассказ занял три бокала. Регина, видя, что в очередной пивной таре заканчиваются последние капли, обращаясь к бармену, молвила:

– Two drink.

В конце концов, выплеснув все свои переживания, Марина подпёрла рукой голову и, уставившись глазами в несуществующую точку в воздухе, замерла.

Регина, очевидно, менее восприимчивая к алкоголю, нежели ее новоприобретённая подруга, икнув, подняла стакан и произнесла тост:

– Давай за твою мудрость?

– Глупость? – переспросила Марина.

– Мудрость! Ты – мудра! Ты ведь бросила его! Это говорит о твоём уме! И о твоем мужестве, ведь какой смелостью нашей русской бабе нужно обладать, чтобы бросить мужчину… – Регина сделала неопределенный жест рукой, подыскивая подходящие слова и, наконец, закончила предложение: – К которому успела привязаться.

Марина призадумалась. А ведь правда! Этим коварным арабам не удалось её обмануть! По крайней мере, до конца. Она сразу (ну, почти) раскусила подлые и коварные намерения, которые замышлялись по отношению к ней. Больше всего девушку возмутило, что Али был уверен: у неё есть деньги. Что за предвзятость думать, что у всех западных людей много денег! Ведь Египет – одна из самых дешёвых в плане туризма стран. Марина как-то забыла, что и сама полна субъективных представлений о Египте и населяющих его людях. И даже не подумала о том, что со своими стереотипами заслужила подобного отношения со стороны людей другой страны и другой культуры.

– Ты это… пошли сходим… ну, того, – махнула в сторону уборной Регина.

– Чего? – недопоняла Марина.

– Ну этого! – уточнила собутыльница.

– А-а-а-а! Не, ты сходи, а я тут подожду.

– Ну, смотри!

А Марина повернулась к бармену:

– Two drinks, – и стала говорить сама с собой: – Да! Я – мудра! – восторженно повторила она тоном, не допускающим возражения тоном.

Бармен посмотрел на неё и не удержался:

– Тудринкнутые обе, – пробормотал он себе тихо под нос. Но Марина всё прекрасно услышала и расхохоталась. Тут подошла и освежившаяся Регина.

– У тебя что, истерика? – выразительно приподняла брови она.

– Не-не-не! – с трудом сквозь хохот, выговорила Марина. – Ту-ту… Ха-ха-ха.

В конце концов, поняв, что ей не удастся в ближайшие пять минут объяснить причины своего безудержного смеха, она невежливо указала пальцем на бармена:

– Ска-скажи ей!