Эйрик Годвирдсон - Нью-Мексико, год 1887

Дэф ухмыльнулся, но молча кивнул, продолжая жевать и слушать.

– По версии кумушек – я жертва бандитских разборок. По версии завсегдатаев Сэма – неизвестного грабителя, который напал на меня и того типа, Кука, который то ли сам и есть грабитель, то ли успел унести ноги… Про сожженные трупы молчок. Все уверены, что меня где-то закопали.

– Без фантазии народ, – фыркнул Дэф, прожевав кусок свежей лепешки. – Это, впрочем, довольно ожидаемо. Прошлым летом случай был очень похожий, действительно грабители убили и прикопали одного типа, вот народ привычно и пересказывает то, что видел и слышал. Дальше.

– А дальше начинается интересное, но странное. Мэри Хансен, тетка твоей экономки, поведала вот какую новость – на днях она видела в окне странного типа в койотовой или собачьей шкуре. Он заглядывал в окно и… и, собственно, все. Считает, что это грабители, но индейцы. Потому что шкура и руки, как там… в черной краске. Каково?

– Черт, – Дэф бросил ложку и задумчиво сцепил пальцы в замок перед лицом.

– Я бы не стал верить малохольным лавочным сплетням, Дэф, – заметил Джойс. – По крайней мере, безоговорочно.

– Ты прав, но мне все равно это не нравится.

– Мне тоже. Но давай рассудим логически – не факт, что эта самая тетка вообще не выдумала историю на почве…

– На почве уже бродящих в городе слухов, – закончил за него Дэф.

– Вот именно.

– Вот именно, да. А это значит, что?

– Что все те сказки, от которых я сперва так легкомысленно отмахнулся, и правда людям не дают покоя.

– Джойс, а когда людям обычно хочется рассуждать обо всякой мистической дряни, скажи мне? – Дэф, обдумав что-то, снова взялся за еду. – Как вот ты думаешь?

– Когда у них и без того какая-то дрянь в жизни. Нигде в других местах я не слышал столько душераздирающих баек, как среди людей, у которых каждый час может стать последним, поверь.

– Вот и мне так кажется. Только вот… можешь верить, а можешь нет, но запредельного уровня разбоя в наших местах давно нет.

– Пропадающие люди?

– Реже, чем нужно для того, чтобы захотелось сбежать из этих мест.

– Незаразные, но часто приключающиеся болезни? Внезапные смерти вроде как от естественных причин, ночные кошмары, странные тени на улицах, в конце концов? – Джойс ткнул наугад, но, когда произнес вслух свои предположения, сам поразился, как логично и стройно они звучат.

– Черт, Джойс. Ты чертов гений, – Дэф прищурился. – Ведь о таком не говорят первому встречному. Да и соседу не всякому!

– Да уж. Такое не приняло обсуждать с собутыльниками или соседями – только с родней и священником разве что. Кстати, о священнике…

– Не думаю, – отмел предположение Дэф. – Местный падре – фанатичный придурок. Я с ним не имею ни малейшего желания говорить. Тебе он тоже будет пудрить мозги на тему «не убий» и тем, что всякое смущение ума – наказание за грехи, и нужно просто больше молиться.

– Ты уже спрашивал, дай угадаю?

– В самом начале этой истории. Когда так и не понял, это я вижу то, чего нет, или в самом деле что-то происходит. С тех пор у меня в печенках сидит этот самый падре и все, что с ним связано.

– А ты в бога не веришь? – ухмыльнулся Джойс.

– В этого, который в книгах и речах проповедников? Не очень, если честно, – с усмешкой ответил Дэф. – Нашел, о чем спросить.

– Ну надо же во что-то верить, – Джойс откровенно посмеивался, и Дэф это, похоже, прекрасно видел – усмехался уголком рта, но вид делал невозмутимый.

– А я верю. В господина Смита, господина Вессона…

– И господина Прайса, – Джойс не выдержал, заржал, как конь. – Я, собственно, тоже примерно этой веры адепт. Храни небо сухой порох и творения господина Кольта, ага. Во имя сорок пятого калибра, лучшего помощника человека, аминь.

– Ну и какого тогда черта начал? – Дэф улыбнулся, махнул выглянувшей из-за двери Люсии, и та принесла здоровенный кофейник и пирог. С яблоками.

Похоже, здесь привыкли все делать основательно, когда на то есть время. Время, впрочем, было – никакой спешки пока что. То есть, конечно, у того же Джойса все внутри кипело – разобраться, найти, нитка ускользает. Беги, лови, сейчас! Но это был зов сердца, а не разума – он понимал, что, сорвавшись сию секунду, не найдет желанной зацепки. И все равно несколько раз успел подумать – надо бы вернуться в город. У него там проплаченная комната, в которой вещи. И странные тени в окнах!

– Джойс, ты весь вечер будто на муравейнике, – заметил его терзания Дэф. – Я не думаю, что нужно мчаться распугивать горожан сегодня же. Мы вряд ли что-то выясним с ходу, так что давай триумфальное твое возвращение из мира мертвых провернем завтра – а за сегодня хотя бы придумаем план, с какой стороны зайти в этой добыче. Надеюсь, ты понимаешь, что в противном случае…

– Добычей станем мы, – завершил фразу Джойс. – Понимаю.

Он взглянул на подернувшееся ржавчиной заката небо и признал – ну его. В город – завтра.

И остаток вечера они посвятили придумыванию плана – выходило, прямо скажем, негладко.

Слишком мало знаний, слишком зыбко и мутно все – и на почве этого подельники горячились, спорили, несколько раз едва не переругались. На совершенно трезвую голову к тому же думалось со скрипом – и примерно на половине бутылки дело пошло живее. Зато шуму прибавилось, м-да.

В очередной раз в дверь, отпихнув створку бедром, вошла не Люсия с закусками, а почему-то Дженис Хансен.

Со стуком водрузила нагруженный поднос на стол – графин с водой на нем даже не качнулся.

Помахала ладонью, разгоняя табачный дым, и, покачав головой, кротко заметила:

– Господа, постарайтесь все-таки не перестрелять друг друга, хорошо? Это было бы досадно.

– Что? – от неожиданности Джойс чуть не выпустил стакан, по счастью, полупустой. – Простите, мисс…?

– Это было бы досадно, – терпеливо пояснила она, чуть улыбнувшись, и Джойс мигом сообразил: кротость была притворной, и в глазах девушки пляшут чертики – то ли веселые, то ли злые, не разобрать. – Потому что вас просто будет жалко – совсем недавно в наших местах, как же так, нехорошо оно, сами понимаете. А уж вести самой всю эту махину хозяйства, которую здесь скромно величают просто «ранчо», мне в одиночку что-то совсем не хочется! Дедушка еще крепок, но вот о бабушке так не скажешь, а у меня опыта маловато… в общем, ради моего спокойствия, постарайтесь без стрельбы, ага?

И с этим вышла.

Джойс ошалело похлопал глазами, залпом опрокинул остатки виски и только и сказал:

– Однако.

– Ну что? – невозмутимо поинтересовался Дэф.

– Ну и местечко. Я как-то, знаешь ли, чаще видел дам, которые не вмешиваются в мужские разговоры вовсе…

– Ну попробуй, сам ей это скажи, – хмыкнул О’Нил, казалось, вовсе не заботясь о том, что его слуги ведут себя столь фривольно. – Что ей не стоит вмешиваться.