Эйрик Годвирдсон - Нью-Мексико, год 1887

– Рин хайи, – с невероятным презрением откликнулся Дэф незамедлительно. – Ты даже не назвал своего имени, чужак. Да, чужак здесь – ты.

Рыжая Сова отчетливо скрипнул зубами, Белый Дым уставился на трубку в своих руках, завершившую круг по собравшимся. Вот и выкурили «трубку соглашения», ага. Нужно было что-то сказать – только вот останется ли соглашение после этого в силе? Медленно-медленно Белый Дым поднял голову и произнес:

– А ведь мальчик прав. Они представились, а ты сидел молчал, колдун.

– О. Я должен представляться перед низшими?

– Ты в моем доме, – Рыжая Сова пожал плечами. – Мне все равно, что ты о ком думаешь. Ты гость, хоть и нужный. Веди себя как положено.

– Хорошо-о-о, – протянул он. Голос у колдуна был очень красивый, мелодичный – Джойс никогда такого не слышал, даже у других утэвво. – Я Анвару Бизонья Кость.

Дэф безмятежно улыбнулся и выдал быструю, совершенно чуждую человеческому уху тираду все на том же ужасном языке, услышав которую, колдун как-то вдруг слегка поник и утратил половину своего чуть ли не королевского норова.

– Извини, вождь. Я забылся, – холодно произнес Анвару. – Ты прав: твой дом, твои правила.

– Не хочешь повторить свои слова или взять их назад? – спросил Дэф, и Джойс заерзал на месте: он не понимал в сказанном ровным счетом ничего, кроме того, что зеленый тип обозвал его товарища, вероятно, каким-то недобрым словом, и получил гневный ответ.

– Я беру назад свои слова.

– Я тоже, – кивнул Дэф. – И забудем об этом.

– Да, забудем, – с облегчением проговорил Белый Дым.

Знал ли старик язык утэвво? Навряд ли, решил Джойс. И, скорее всего, этот Анвару вовсе не рассчитывал, что кто-то поймет брошенное им словцо.

– Ну, давайте начнем все-таки по порядку… – Дэф уселся поудобнее и принялся обстоятельно рассказывать о недавней ночевке. Дошло дело и до оборотней: сначала Джойс и Дэф рассказали про ночную стрельбу по кустам, потом о городском происшествии. Чем подробнее становился их рассказ, тем сумрачнее делались лица индейцев – кажется, они были в курсе происходящего, а Дэф с самого начала предполагал, что разговор пойдет именно так.

– Да, вы многое успели раскопать, а самое важное, понять практически все верно, – Белый Дым наконец сдался. Переглянулся с вождем, и Рыжая Сова кивнул: выхода не было, дальше запираться бессмысленно.

– Это они, yee naaldlooshii, – подытожил шаман. – И раз белые все знают…

– Не белые вообще. Только мы, – заметил Джойс.

– Я предлагал помощь – в обмен на вашу, разумеется – с самого начала, – уточнил Дэф.

– А он? – кивнул Рыжая Сова в сторону Дюпурера.

– А он сам по себе. Его товарищи не знают того, что знает он. Пока что не знают.

– Впрочем, если вы нас выгоните… – очень скромно, но твердо произнес лейтенант, и поглядел на вождя и старших воинов-навахо так, что стало сразу понятно: а парень вовсе не трус и не дурак, и молчит скорее из уважения, чем из робости.

– Хорошо. Будь так – завтра обсудим, что можно сделать. Для этого дня многовато слов, новостей и гневных взглядов, – решил вождь. – Давайте есть, а после мы дадим вам место для ночлега, а прочие дела решим, как придет новый день.

То, что Дюпурер не договорил, понял абсолютно каждый: если выгоните сейчас, вместо меня приедет отряд таких, как я. И вот этого-то не хотел совершенно никто.

За стенами хогана лило, точно черти в клочья разодрали все бурдюки с водой, что хранились на небесах, и начался второй потоп. В небе грохотало нещадно, и сделалось так темно, будто уже пришла ночь – хотя по времени следовало бы только-только начать сгущаться вечерней синеве.

Дэф сидел у открытой двери хогана, где поселили гостей, и глазел в стену воды за нею. Перед этим долго возился, раскуривая трубку – не индейскую, а самую обыкновенную, к слову. Молчание можно было уже черпать ложкой, и прерывать его никто не торопился.

Джойс валялся на груде одеял, и вроде как дремал, но в пол-глаза. Устал за день, разумеется, да еще эта бессонная ночь накануне – но полноценно отключиться все равно пока не мог. Так, разглядывал сумрачные отсветы молний, темный контур фигуры у порога да призрачные клубы табачного дыма, поднимающиеся над головою сидящего.

– Ты не выглядишь человеком, который с чистой совестью готов отправиться отдыхать. Хотя с индейцами ты говорил, как со старыми приятелями, – заметил Джойс, нарушая молчание. – Ты им не доверяешь?

– Дождь идет, – невпопад ответил Дэф. – В нем можно спрятать любой шум, любое грязное дельце. Особенно, если ты зверь, или обладаешь звериной изворотливостью.

– То есть не доверяешь.

– Они сами себе не в состоянии безопасность обеспечить, Джойс. О каком доверии тогда можно говорить?

– То есть все-таки все знают об этих шкуродерах, боятся нос из дому высунуть, и при этом разыгрывают хорошую мину при такой ужасающей игре? – Джойс подобрался, сел и, пошарив за пазухой, выудил крохотную фляжку с выпивкой – припрятанные остатки лейтенантского угощения. Встряхнул ее, отвинтил крышку, глотнул. Передал приятелям дальше, потом, получив обратно, сунул в карман куртки. Вздохнул про себя – мало. Ну уж сколько есть.

– Именно. Эти самые yee naaldlooshii бродят среди них, и подозревать можно кого угодно. И ты сам слышал, что Рыжая Сова признался потом, когда все разошлись уже: они давненько уже поняли, что за напасть такая творится. Пытались, гляди-ка, сами разобраться.

– Не преуспели, я так понимаю, – пожал плечами Джойс.

– Не преуспели, – кивнул Дэф. – И позвали вон этого поганца зеленого, тьфу ты…

– А что ты ему сказал все-таки? – полюбопытствовал Джойс.

– Что в гробу я видал его с его претензиями, если коротко, – не стал вдаваться в подробности Дэф, и Джойс кивнул сам себе: значит, правильно понял.

– Кстати, он болтается вон там, под дождем, – неожиданно сказал Дюпурер. Он выглядывал в крохотное окошко, обосновавшись перед ним, точно на сторожевом посту, и, видимо, переваривал все увиденное и услышанное.

– Кто? – повернулся на его голос Дэф.

– Анвару. Колдун этот.

– Уверен, что это он?

– Конечно. У него такой маленький колокольчик есть на одежде, на груди. И я слышал этот звон, когда он проходил мимо нашего хогана, еще в самом начале дождя. И сейчас, кстати, если помолчать, можно разобрать, когда ветер наносит… Недалеко бродит.

Все трое замолкли, прислушались. Артур оказался прав – слабый мелодичный перезвон изредка пробивался через грохот и шелест льющейся воды.

– Вынюхивает что-то, – пришел к общему выводу Артур. – И не сидится же, в такой ливень!

– Скорее злость срывает, – хмыкнул Дэф. – Утэвво довольно злопамятные ребята, особенно… такие.

– Согласен. Те, кого я видел, по мстительности могли переплюнуть любого мексиканца.