Аля Воронова - Дар Авирвэля

Когда выход с этажа показался прямо перед носом, юноша почувствовал на плече чью-то крепкую ладонь. Он повернул голову, скосился так, что зажгло белки глаз, и увидел перед собой бледного мужчину с короткими чёрными волосами и выразительным авгитовым взглядом. Незнакомец был неплохо слажен, пусть и не имел обилия мышц, и очень походил на стража. Говорят же, что первое мнение может или точно передать суть незнакомца, или явиться совершенной противоположностью этого самого мнения. Так вот, Артуру посчастливилось совершенно точно определить его род деятельности, некоторые наброски характера и чрезвычайную картавость. Всё это он вычислил, когда незнакомый мужчина с прищурым разрезом глаз потребовал указать причину пребывания конкретно в этом отеле.

– Я ходил к знакомой, – вырвалось само собой, и тут же оставило на лице стража неясный след.

– Так значит, это тебя госпожа Анкиаматше назвала Артуром? – в ответ кивок. – Проследуй за мной. С тобой хочет побеседовать мой наниматель.

Мужчина развернул Артура на сто восемьдесят градусов и повёл к одной из двойных дверей, на которой висела нечитаемая записка. Он произвёл стук-пароль, дверь открылась и удивлённому взгляду юноши предстала следующая картина:

Над потолком – облако дурнопахнущего дыма, на полу – сотни разнообразных ковров и подушек, под которыми потонули диванчик и кресло. На большой кровати с искусственно приделанными шторами – полная женщина с прямой продолговатой табачной трубкой в руке, окружённая снующими слугами. Её богатые одежды пропускали через себя несколько слоёв жира, и глядеть на это безобразие было просто отвратительно. Лицо данной особы, уничтоженное чревоугодием, заплыло и расплылось по широченной шее, на которую она каким-то волшебным образом умудрилась нацепить дорогое ожерелье из белых и чёрных жемчугов, и ещё одно, сделанное из разноцветных каменьев. Это бы добавляло ей шарма, не простилайся она на все четыре стороны комнаты. Бедные девушки – истощённые и не очень – то и дело услуживали ей. Несколько из них делали педикюр и маникюр, другие же – подавали документы, в которых толстенная женщина тут же расписывалась, неизвестным образом держа перьевую ручку в своих сосисчатых пальцах. И даже завидев незнакомого ей юношу, она не перестала требовать от слуг бумаги. Только причмокнула из-за горьких курительных трав и приказала подойти ближе, на что Артур ответил полным (даже более полным, чем эта женщина) безразличием. Поэтому нанятый охранник тут же толкнул его вперёд, но совсем слабо и мягко, будто боясь причинить какой-то значимый вред. Впрочем, Артур нехотя подчинился. Его интересовало, что же будет дальше. Поругание? Казнь? Рабство? А может, свободная вакансия?

– Выходит, это ты склонял мою девочку ко греху? Какой нехороший…

– Я не понимаю, о чём вы говорите.

– Я всё слышала. Она поступила благоразумно, отказавшись идти с тобой. И даже с тем условием, что наивно полагает, будто я сплю в том же режиме, что и она, – женщина хохотнула. – Благодаря своим наёмникам вроде этого эльрина – она указала на стоящего позади Артура мужчину, – я узнаю всё, о чём шепчутся мои подчинённые. А то, что ты называешь «освобождением» и «волей», в моём родном Селените называют грехом. И так и есть. Девушки вроде неё не заслужили свободу и волю. Она безродная и нищая простушка. У таких должны быть хозяева.

– У каждого есть род. Всё зависит от того, кем вы считаете её предков. И знаете ли их вообще.

– Мне всё равно на её родителей и дедов. Я нашла её грязной, в каком-то заброшенном районе. Значит, она моя собственность.

Артуру хотелось как-то едко прокомментировать это, но он решил, что это повлечёт за собой лишь новые неприятности. К тому же, он ещё не знал, чего ради эта огромная антиреклама фитнеса послала за ним охрану.

– Но я хотела видеть тебя не для того, чтобы доказывать свою правоту. На моей родине за склонение ко греху тебя бы повесили на мёртвой змее. Но здесь, в этом высокомерном государстве, я не могу позволить себе и толики справедливости. Так что, придётся действовать по здешним законам. За первый «проступок» я позволю тебе уйти. Но если это повторится снова, то у меня будет вся полнота власти, и я отвезу тебя в Селенит, чтобы судить относительно наших законов и справедливости. Ты понял свою ошибку? – она заговорила с Артуром, как со слугой.

– Надеюсь, что вы тоже поймёте.

После этих слов, вогнавших женщину в злую краску, юноша стал свободен. Однако эта «государыня» приказала черноволосому охраннику довести Артура до самых парадных дверей, на что он нейтрально согласился. Они вышли в коридор, прошли несколько номеров, и юноше захотелось узнать этого странного эльрина поближе. Надеясь на удачный диалог, он завёл свою шарманку. В ходе попытки выяснилось, что этот мужчина – гордость своей профессии, ведь он не ответил ни на один вопрос и даже не глянул на подопечного болтуна! Но когда они подошли к указанным дверям, он сказал лишь одно картавое слово: «Скоро».

Понять смысл этой нелепой фразы, да ещё и с акцентом, оказалось трудно. К тому же, мужчина очень быстро ушёл обратно, не давши Артуру и шанса на вопрос. Поэтому, ведомый негодованием, он отказался покинуть это место. И Мерлин охотно поддержал такое решение, прильнув к хозяину, рассевшемуся на недалеко стоящей скамье из резной стали и гладких досок. Их мысли (по крайней мере, с точки зрения Артура) вращались вокруг двух важных проблем: слова, нелепо брошенного охранником соответственно, и еды. Вторая стремилась заполучить всё внимание, отчего живот начал недружелюбно урчать, а потом и вовсе засосало под ложечкой. Но и этого не могло хватить, чтобы Артур перестал надеяться на ответы. Он сидел и сидел, дожидаясь чего-то, но ничего не происходило. И, чтобы хоть как-то унять растущий голод и свербящее любопытство, он согласился поиграть с Мерлином. И действительно: как давно он играл с ним? Прошло уже несколько дней, а этот активный, вроде бы, пёс не издал ни звука, ни малейшего шороха. Артур всерьёз забеспокоился насчёт здоровья своего любимца, и решил проверить собственную теорию в той самой игре. Но Мерлин будто специально вёл себя в крайне степени заинтересованно и так игриво, что несколько раз подпрыгнул прямо на плечи Артура. Мысли о болезни выветрились из головы, но вопрос его самочувствия так и остался витать где-то поблизости. После пропажи Мерлин вёл себя, не как Мерлин.

По прошествии часа или двух, которые Артур потратил на ожидание, двери с грохотом распахнулись, и из них вылетела зарёванная Киама. На её оголённых руках, ногах и животе появились броские синяки и даже царапины, а на щеке отпечатался красный след от жирной ладони. И думать не пришлось над тем, кто сотворил подобное с бедной девушкой. Она подбежала к Артуру, даже не задаваясь вопросом, почему он здесь появился, и вцепилась в него, как в последний оплот надежды. Она рыдала и рыдала, прямо в его пыльную футболку, и прижималась к нему в желании быть спасённой от тирании «господина».