Глеб Давыдов - Алый куб господина Сортеса. Роман в четырёх частях. Книга первая

Сидящие, были одеты в длинные темновато-бурые плащи, походившие на дорожные мантии путешественников. Капюшоны плащей у всех опущенные и надвинуты на лицо. Довольно частая привычка у здешних завсегдатаев, вот только завсегдатаями, при близком рассмотрении, они явно не были. Из-под капюшона, одного из сидящих, выбивался локон чистых светлых волос. Стоит ли говорить, что подобное, в таком рода месте, было инородно. Они ещё не успели ничего понять, когда под плащом подошедшего, что-то блеснуло и, голова, одного из них, слетела на грязный дощатый пол. Фреовин, тут же перехватил выхваченный топорик и обрушил следующий удар прямиком на голову второго сидящего. Раздался противный треск раздробленного черепа. Оставшиеся двое других, вскочили со своих мест, обнажив небольшие одноручные мечи. На гарде каждого меча гордо отблёскивал отчеканенный герб: «зубастая пасть благородного пса, свирепо сжимала извивающегося змея» – это не оставляло всяких сомнений в том, что пред Фреовином стоят никто иные, как люди местного управителя.

«Значит, и вам я интересен», – подумал про себя Фреовин и сделал уверенный шаг к одному из них.

Мужчина, в ответ на это сближение, взревел и ринулся вперёд в рубящем ударе. Фреовин лишь отошёл в сторону, проводя летящий мимо удар взглядом и одним движением, отсёк держащую меч руку. Боевой крик нападающего, тут же, сменился воплем боли и отчаяния. Мужчина упал на колени в истерике, прижимая к груди оставшийся обрубок. Фреовин пнул его в лицо, а после, перешагнув через всё ещё вопящего мужчину, обратился к последнему оставшемуся:

– Значит, почти вышли на меня и решили подсидеть в одном из подобных мест. Довольно умно для таких, как вы.

Стоящий перед ним мужчина, твёрдо сжимал рукоять своего меча.

«Сам ведь виноват, тот случай в порту, когда я совсем забыл об осторожности», – подумал про себя Фреовин.

Вдруг, мужчина резко взмахнул мечом и ринулся на Фреовина. Тот, лишь слегка, отстранился назад. Остриё пролетело пред самым его носом, но Фреовина это не заботило. Теперь, когда весьма неудачный, по его мнению, выпад был сделан, у нападающего не оставалось шанса. Лезвие в руках атакующего ещё не завершило свой пролёт, как его срубленная с тела голова, уже летела вниз, под аккомпанемент алых фонтанирующих брызг, что в обилии сочились, с уже безвольно падающего навстречу грубому деревянному полу тела.

Фреовин поморщился. Убийство вызывало у него неприязнь и, в какой-то степени, отторжение, но, в то же время, он непоколебимо считал, что его цель оправдывает подобные методы. И вот, под ногами Фреовина лежал последний раненый противник. Тот, уже не кричал, как прежде, а лишь жалобно скулил, всё так же прижимая к себе остатки руки. Было ли Фреовину жалко лежащего, как жалко тех попрошаек, что часто скитаются вдоль улиц и кому он, неизменно, кидал хотя бы пару монет? Определённо нет. Прожив, довольно долгую жизнь, он мог отличать сочувствие от, как он считал, трусливой и опасной для жизни слабости. Фреовин приложил руку к голове лежащего, его ладонь, на мгновение, вспыхнула синеватым светом.

«Как и ожидалось, их довольно много, и все заинтересованы в моей скромной персоне. Очень жаль, что так вышло», – подумал он.

И вот, один взмах, один рубящий удар, голова последнего солдата, безвольно покатилась прочь от ещё содрогавшегося тела. Фреовин выпрямился, оглядев усталым взглядом всех присутствующих. Их напряжённые взоры, были обращены на него. Последний, в ответ, не спеша, убрал топор за полы своего плаща, и всё так же, не спеша и не проронив ни слова, вышел прочь, за двери кабака. Оказавшись на улице, он, тут же затерялся среди вечно куда-то спешащей толпы. Отныне, в городе для него было слишком опасно и искать конюха, не представлялось возможным. Теперь его путь лежал далеко за пределы города, в место, где он, как надеялся, сможет взять всё необходимое, дабы после, направиться прямиком в земли небольшого поместья семьи Сортес.

Пробуждение человека, было столь же неожиданно и неприятно, что и в прошлый раз. Его снова, будто насильно выдернули из объятий, окутанного неясным туманом, бессознательного бытия. Он лежал на чём-то сыром и холодном, вокруг раздавались, кажущиеся невероятно громкими, после тишины без сознания, звуки. Спустя время, человек понял, что эти звуки представляют в себе не что иное, как пение птиц.

«Я на улице? Видимо, меня просто выперли из того дома», – подумал про себя он.

С этими мыслями, человек раскрыл слипшиеся веки. В них, тут же ударили, пускай и неяркие, но всё же довольно неприятные, для только что открывшихся глаз, лучи света. Приподнявшись на локтях, человек осмотрелся. Он лежал на какой-то лесной поляне, судя по заливистому пению птиц и местному светилу, что, не спеша, выходило из-за горизонта деревьев, было раннее утро. Но вот, что было странно, никакого дома поблизости не находилось. Это несколько озадачило, всё ещё сидящего на мокрой траве, человека.

– Так или иначе, надо понять, где я и что мне теперь делать, – произнёс вслух сам для себя человек и, неспешно, начал подыматься на ноги.

Поднявшись, он заметил, что одежда на нём изменилась, по крайне мере, она явно была не та, что прежде. Человек был одет в чёрные, бывшие когда-то аккуратными, но теперь грязные от земли брюки и некогда белоснежную, но теперь, так же испачканную в земле и чем-то бардовым, рубаху. На ногах его красовались тёмные, строгого вида, остроносые туфли.

Вдруг, кроны деревьев дружно зашелестели и, на поляне поднялся небольшой ветерок. Прохладные потоки воздуха забрались под одежду. В этот момент, человек обнаружил огромную рваную дыру, что красовалась у него на рубашке, в районе груди. Это место, больше всего, было пропитано чем-то алым.

«Кровь, – тут же, подумал человек. – Видимо, мне дали чью-то выброшенную одежду, взамен моей. Вот только зачем? Неужели, мои обноски и впрямь кого-то заинтересовали?»

Стоя посреди поляны, пребывая в растерянности, он ровным счетом не знал, что происходит и что ему делать. Единственное, что было ему понятно, так это то, что он совершенно не знает, куда ему идти.

Человек, дабы унять волнение и подступающую панику, глубоко вздохнул и решил осмотреться, стараясь отвлечься от тревожных мыслей. Вдруг, он неожиданно заметил примятую, среди почти нетронутой травы тропинку, что вела куда-то за поляну.

«Точно! – почти вслух радостно подумал он. – Я просто буду идти по следам того, кто меня сюда притащил, а там может, и к людям выйду. По крайне мере, это лучше, чем оставаться в лесу». И теперь, уже ободрённый своими мыслями, человек уверенно зашагал по тропинке.

Вскоре тропинка перешла в отдельные следы. Человек непоколебимо брёл на протяжении нескольких десятков минут. Светило уже стало постепенно выходить из-за деревьев, а он всё продолжал идти, не желая останавливаться, дабы передохнуть. Наконец, порядком уставший и почти потерявший надежду, человек вышел к дороге, что была небрежно уложена камнями. На ней, уже не было чьих-то чётких следов, зато отчётливо виднелась колея, от какой-то повозки или прицепа.