Владимир Козлов - Горькое молоко – 1. Золотой брегет. Тюремный шлейф

…На следующий день закрыли в изолятор Лося и Купороса. Надзиратель, переодетый в робу зека, поймал их за курение в неположенном месте. За курение на производстве, где кругом древесина, лаки и краски наказывали строго, но, чтобы сажали в изолятор, это было редко. Когда их привели в камеру, то узнали, что в этот день, кроме них посадили ещё шесть человек. Все это были подрывники существующего режима.

На следующий день Кум, находясь в плохом расположении духа вызывал к себе Володю Генерала.

Разговор состоялся предметный по устранению беспорядков в лагере. Генерал ему прямо сказал, что всё происходящее на зоне от него, не зависит и на молодёжь повлиять очень трудно. У них свои законы и свои авторитеты. А ему негоже заниматься их перевоспитанием, так как готовится уходить на свободу. И, что творится в зоне по этим временам, – это в порядке нормы. Раньше активистов резали, а сейчас мерзавчику в роговой отсек заехали, и кипишь на всю вселенную.

Куму ответ Генерала не понравился, и он пообещал ему, если в зоне порядка не будет, то всех полосатых разгонит по географическим широтам Советского Союза.

…Иван от Генерала получил ценное указание временно залечь в кусты и в отношении активистов в своём бараке ничего противного не предпринимать, иначе можно уехать далеко, туда, где в процессе мочеиспускания моча на ходу мёрзнет.

Вскоре освободился Мотыль, отсидев одиннадцать лет. Его провожала до вахты вся зона с почестями. Валуя и Закрая отправили на другую зону. После их отправки в секциях наступило затишье. Не было ни одного залёта в изолятор.

Татарин на утренней проверке заметил, что дисциплина резко улучшилась в подведомственном ему заведении:

– Всегда бы так было, я тогда бы похлопотал перед начальством, чтобы паёк вам прибавили.

– Вывод этому есть разумный, – не смог удержаться Иван от комментария. – Главных возмутителей спокойствия нет Валуя и Закрая, вот и порядок наступил. А то ведь как было, либо они кого – то помогут посадить, либо за них посадят. Вот и вывод сам по себе напрашивается, чем меньше гребешков около нас крутится, тем меньше кукареку слышно, а значит и больше порядку.

– Да, что ты говоришь, – сорвался Татарин, – да если их не будет, вы на головах будете ходить. И я чтобы этой вредной идеологии не слышал, иначе тебя отправлю работать под присмотр Каретки, он давно на тебя зуб точит.

– А чего я, гражданин начальник неправильного сказал. Вон посмотрите восьмой отряд, там нет ни одного активиста и в бараке порядок.

– Не забывай, восьмой отряд – это сбыт. Конечная стадия нашей продукции, которая одевает и кормит всю колонию, поэтому им выдают некоторые поблажки. Не будь у них такой ответственной работы, они бы поголовно сидели на маринаде, в изоляторе. А тебя Беда, я с сентября месяца обяжу учиться в нашем ПТУ, чтобы ты поменьше пролётки по зоне бил и разносил зловонный вирус воровской отрыжки. Лучше сегодня выиграйте в футбол у своих вечных соперников. Не подведите, в грязь лицом не ударьте, вся администрация придёт смотреть.

Он пристально посмотрел на Бразильца:

– А ты Зотов, с прошлого года мне должен два гола. Сегодня, чтобы возвратил?

– Обязательно верну, гражданин начальник, – зарделся от смущения Бразилец.

…На стадионе в этот день собралась вся зона, это был праздник, как для заключённых, так и для администрации. Встречался одиннадцатый и пятый отряды, самые сильные команды колонии. Лидеры прошлогоднего первенства.

Болельщики диву давались, как начальник пятого отряда Стручок, перед матчем эмоционально заряжал свою команду. На нём было галифе и тельняшка, а на ногах настоящие футбольные бутсы. Стручок бегал около команды и объяснял, кто кого должен опекать, кто по какому краю должен играть. Затем встал в ворота стал показывать вратарю, имитируя прыжки и выпады, как нужно отражать коварные удары противника. Со стороны всё это выглядело смешным и скудно отражалось на его офицерском чине. Все знали, что он в футбол никогда не играл, и представления даже на уровне болельщика об этой игре, у него были слабые.

В команде Татарина всем руководил Бразилец. А сам капитан Татаринов, сидел на скамейке рядом с Кудрявцевым. Поодаль от них на две скамейки расположился начальник колонии и ДПНК. Встречу судил Филин, футболист из седьмого барака.

Как только прозвучал свисток, предвещающий начало матча, команда Татаринова устремилась сразу к воротам противника. Беда, показав великолепный дриблинг владения мячом, забил гол, на второй минуте. Радость футболистов и болельщиков была недолгой, – через десять минут команда Стручка сравнял счёт. Майор от радости выбежал на поле с криками «Банзай» и начал похлопывать по плечу игроков своего отряда.

Мяч разыгрывали с центра поля. Бразилец отдал пас Беде и тот по правому краю повёл мяч, который у него в борьбе с нарушениями правил выбили за боковую линию, а сам он улетел на скамейку и врезался в сидящего мужика в синей фуражке – сталинского покроя и комбинезоне. Мужик оттолкнул Ивана, и со злостью произнёс:

– Куда прёшь, пёс смердящий.

Этот голос Ивану показался знакомый. Он оглянулся в сторону мужика, не ответив на грубость, запомнил только место, где тот сидит. Выбросив мячик из аута, он стремительно переместился со своего края ближе к Коле. Иван подбежал к нему и попросил навешивать ему мяч в то место, откуда он только, что его выбрасывал. Мастерство Бразильца и тяжёлая нога Беды сделали своё дело. Он пронёс ногу над мячом, и сильно ударил мужика в лицо ногой, и как бы не замечая, продолжал играть.

Это был тяжелейший нокаут, и как после оказалось с сотрясением мозга. Мужик оказался надзирателем Каретой, которого вначале не узнал Беда.

Кум в целях оперативной необходимости, часто заставлял переодеваться надзирателей в спецодежду зеков, и слушать о чём говорят на стадионах заключённые. Беда второй тайм не играл. Его Кум и ДПНК сопроводили в изолятор, признав, что удар был сделан не по инерции, а намеренно. В футбол в этот день команда одиннадцатого отряда выиграла. Татаринов, через неделю пришёл в изолятор к Беде:

– Как дела? «Совесть тебя ещё не пробила за твой победный матч над Кареткой?» – спросил он без излишней издёвки. – Бегал как гепард по полю, – это похвально. Так стартовать и надо, чтобы тебя и команда, и болельщики признали. А вот бить по лицу заслуженного работника исправительного учреждения было совсем не обязательно. Он в этот праздничный день за безупречную службу, был удостоен похвальной грамотой и денежной премией, а ты его своим молотом ножным угостил. Поздравил, называется. Хотя ты молодчина, уровень твоей игры на класс выше Бразильца. Ты всё – таки признайся, специально Каретку отоварил или в пылу борьбы? Я вот рассуждаю так. Если судить по силе удара, то нарочно, но я видел, как мяч летел в сторону Каретки и увернуться от мяча он бы может, и сумел, но в этот момент видимо растерялся и не знал от чего ему убегать от ноги или от мяча. «Вот и схлопотал по сопатке», – аргументировано сказал Татарин.