Mel RedWolf - Проклятие Крылатых. Ход царицы

Голос казался чужим, неизвестным и страшным. Пауза ожидания и того хуже разрывала на части натянутые нервы.

– Почему? – Прозвучал тихий вопрос от Огненной, как прежде строгий, не оставляющий ни времени на размышления, ни надежды на оправдание.

– Потому что не могу так жить, – еще более сиплым голосом призналась девушка, осознавая, что слезы непроизвольно начали идти из глаз, капать с носа, как бы не пыталась это предотвратить баргустка.

Поджав губы, Аэль зажмурилась. В плечо толкнуло с силой давление груди Огненной, так, что царица Воздуха чуть не упала. Взгляд голубых глаз метнулся к фигуре, но также быстро был опущен вниз. Лишь мельком Аэль показалось, что что-то теплое отразилось в глубине ярких глаз.

– Поэтому у тебя теперь крылья, девочка. Чтобы ты могла забыться и летать, хотя бы на время. – отозвалась мягко, непривычно тихо Фаврир, двинувшись дальше, значительно опираясь на плечо царицы Воздуха.

От тела Огненной будто от костра шел жар. Неужели таковы дочери клана Огня? Будто сотканы из его языков, пропитаны силой Великой, что покровительствует своим дочерям.

Остаток пути к шатру царицы обе молчали. Казалось, что-то тяготящее, тревожное сформировалось между двумя, но при этом с доверием крепло.

Аэль неловко отдалила материю клапана шатра и довела царицу до постели. Огненная опустилась на шкуры животных, вдохнув полной грудью воздух. Теперь было заметно, что лоб царицы покрывали капли пота, как и тело. Аэль осторожно присела рядом, первой попавшейся тканью утерев капли с лица и шеи баргустки.

– Быть может стоит позвать целительниц? Если вам плохо, Фаврир… – Робко предложила Аэль.

Взгляд огненных глаз тут же волком метнулся к глазам царицы Воздуха, присматриваясь к ним с вниманием и недоверием. Огненная отвела взгляд и вновь вдохнула побольше воздуха, стараясь надышаться.

– Нет. Ничего серьезного. Это скоро пройдет. Спасибо за помощь, Аэль. Ты можешь идти. Я отдохну и мне станет лучше, – отрывисто отозвалась царица в привычной манере.

Аэль немного помедлила, осмотрев шатер, отошла к его правой стенке, взяв бутыль с водой, с которым вернулась, вручив Огненной, а после отдалилась к клапану.

– Да хранит вас Великая, Фаврир.

Попрощалась Аэль, отправившись к своему шатру, где на сей раз рухнула на ложе, даже не промышляя ужином. Слишком много всего произошло, чтобы забивать еще и брюхо едой. Только царицу встретили не очень хорошие вести. Когда Аэль оказалась внутри, ее нашла Илаэр и доложилась о том, как ушли сперва дочери клана Воды, а следом и дочери Теневой. Значит, не смотря на мир, царицы слишком были заняты благополучием кланов и более не имели интереса пребывать на постое зазря.

Дорэль стоило немалых усилий добраться до лагеря и не сбить кого-нибудь по пути. Принцесса не разбирала дороги, следуя вперед до тех пор, пока её под руку в шатер не увела Улия. Долго думать не приходилось о причине подавленности наследницы, потому её молча усадили на ложе.

– Призови одну от каждого отряда, – сухо проронила первые слова Дорэль.

Улия кивнула и поторопилась исполнить приказ. Собрать глав подразделений оказалось не сложно. Часть возвращалась с тренировок с юными дурфами, другая следила за порядком в лагере. Улия обозначила время, сама поторопилась вернуться к наследнице, которую, по правде говоря, оставлять одну боялись. Если донесения были верны, то Лора прибывала в лагере баргустов и успокоить сестру явно не могла. Учитывая её желание связать себя узами с бескрылой, то и впредь на неё полагаться было бессмысленно. Входной клапан отстранили, а за ним застали принцессу, что даже с места не сдвинулась. Что у неё в голове было?

Это интересовало и саму Дорэль, которая раз за разом принималась думать о последующих за подписанием пакта действиях, но мысль также из раза в раз впадала в одно и тоже русло, отвлекая на огненновласую воительницу. Её взгляд в тот миг не просто пугал. Дорэль сама чуть не умерла от такого. Виной тому она сама была. Это она поторопилась, она загнала Аэль в угол, в котором та даже вздохнуть не могла, а расплатой чуть не оказалась жизнь царицы. Наложив на себя руки она навлекла бы на себя немилость Великой, правда это мало как влияет на решение умереть. Но повлияла на Аэль иная, Фаврир ею оказалась, та, на чей зов откликнулась девушка.

К чему были все эти старания, вся эта подготовка? Будучи совсем юной, принцесса не очень-то и жаловала учебу, предпочитая игры с маленькими Ларвэль и Лорой. Частые побеги от учителей были вполне обычным делом, за что дочь цариц не раз слушала ругань от Рефаль. Разве могли безобидные попытки припугнуть ребенка хоть как-то удержать его? Конечно же – нет. Дорэль сбегала только чаще, в силе и знаниях, на тот момент, порядком уступая второй принцессе. Ребенок не видел в этом ничего зазорного, только продолжал носиться и летать в объятия Небесной, пока его не поймали.

Решением Рефаль, юную наследницу отправили в обитель её подруги, которая и занялась обучением принцессы. Дорэль отправили за пределы земель дурф, к народу, что разговаривал только на языке древних, не обучая ему и не разговаривая на других языках, понятных дурфам и баргустам.

Конечно, обучение там давалось непросто, более того, наследницу наказывали с завидной частотой и за каждую оплошность. Дорэль никогда бы не подумала, что может быть кто-то, кто будет изобретательнее Лафолии в наказаниях. Именно Лафолия была учителем принцессы, правда на поле боя она проявила себя в разы лучше.

Дурфа вернулась домой совершенно другой. Она больше не убегала от знаний, а бегала за ними. Подготовка наследницы проходила успешно и вознестись в небеса ей помешала лишь её собственная беспомощность. Если всего того, чего она достигла мало, чтобы защитить одну единственную Аэль, то к чему это всё? Была ли необходимость во всех этих истязаниях, когда сил и хваленной скорости оказалось недостаточно, чтобы остановить от глупости любимую?

Кулак дурфы сжался, а брови сошлись к переносице вместе со злобой, собирающейся внутри. Как быстро нарастал гнев, так быстро он и сошел. Разрушительным пожаром он прошелся по всем обостренным чувствам дурфы. Он выжег всё, оставив за собой лишь жалкие посевы печали и безмолвия. В них крылатая и провела оставшееся время до прихода Улии.

Конечно же её заметили, но никак не желали обращать на неё внимание. Дорэль была не в состоянии выслушивать посла, что вновь попытается отговорить. Темнокрылая не сомневалась в своих чувствах, а Улия обязательно постаралась бы в очередной раз поставить их под сомнения, подвести к тому, что это лишь заинтересованность. Это было не так и дурфа знала это. Знала и хранила то, что даровала ей Великая после утраты, в Аэль было утешение принцессы и отказываться от неё не собирались.