Вадим Силантьев - На самом Дальнем Западе

Впрочем, вся фамилия Тарасовых была одета со вкусом; мама то у них портниха.

Ходил выходец из Стерлитамака высоко подняв голову, спину держал прямо. Одним словом, заметный молодой человек (не из слабаков, уважительный в общение, в меру честный /идеальных людей, как известно, нет/, чуждый лицемерия и подобострастия). Людям Павел (в большинстве случаев) нравился.

…………………………………………………………………………

–2-

Вечером сквозь облака пробилось солнце, и теперь в долине, при быстро уходящем свете дня, когда уставшее светило было полу скрыто хребтами гор, наступила приятная прохлада. Облака, подгоняемые ветерком, тянулись на север. Они цеплялись за некоторые горные вершины окутывая их. Воздух стал чист и сладок.

– Завтра родится хороший день. —сказал сам себе Слышащий Камни, взваливая на плечо связку добытых голубей. Настроение у молодого индейца было приподнятое. Конечно голуби – это почти детская охота. Но он настрелял даумиста***** птиц. Часть из них мать юноши испечёт, часть закоптит, а часть он раздаст соседям – пусть полакомятся нежным голубиным мясом и другие жители деревни.

Слышащий Камни специально сделал крюк, чтобы войти в селение со стороны хижины Чикакати (хоть ноша была не из лёгких). Перепёлка, его возлюбленная, увидит, что молодой ях удачливый и умелый охотник. Никто в деревне за один раз не набивал столько птицы.

Спускаясь с очередного перевала юноша окинул взором чудесный вид. На фоне тёмно-зелёного леса чёрной лентой извивается река, а чуть вправо, на зелёной поляне усыпанной жёлтыми цветами одуванчиков, раскинулось самое большое селение яхов: семнадцать вместительных полуземлянок с куполообразными, крытыми дёрном, крышами. Рядом с ними летние жилища – лёгкие навесы и шалаши. Обнаженные жители селения (калифорнийские индейцы большую часть года могли обходиться практически без одежды – набедренные повязки) заняты своими делами.

Когда юноша вошёл в деревню Синие Копья, первыми его заметили ребятишки. Абсолютно голые малыши обступили удачливого охотника плотным кольцом и громкими криками выражали восторг

– Ах, какой ловкий Слышащий Камни!

– Ух, как много голубей!

– Ох, какой удачливый Слышащий Камни!

Даже деревенские собаки радостно приветствовали молодого охотника довольным тявканьем. Юноша гордо шагал между хижин наслаждаясь триумфом. Он видел, что мужчины восседавшие на земляных крышах своих жилищ или лежавшие в тени летних навесов тоже поглядывают на него с одобрением. «Хех, здорово я поохотился сегодня!» Молодой ях старался контролировать выражение лица, напуская на себя маску безразличия, и всё же улыбка иногда скользила по его губам.

Возле дома Перепёлки юный индеец приостановился. Чикакати стояла подле летнего навеса. Её глаза светились нежностью. Стройная, ладная девушка – почти девочка. Бёдра стягивает короткая юбка из дублённой кожи. Маленькие груди прикрывают ожерелья из ягод, камешков и перьев. В ушах цветные серьги шарики из рыбьих пузырей, а на голове сплетённая из трав небольшая шляпка****** без полей. Украшенная сверху кисточкой. Она улыбалась юноше.

– Чикакати, дай что-нибудь попить?.. —после этой фразы у Слышащего Камни действительно пересохло во рту.

Индейская красавица юркнула в шалаш и осторожно вынесла плетёную чашу наполнённую до краёв освежительным ягодным напитком.

Меднокожему парню сжало грудь. Он долго ждал этого момента- девушка оказывает знак внимания.

Утолив жажду, Слышащий Камни возвратил чашу. Их пальцы соприкоснулись. Сладостное мгновение.

– Спасибо!.. —выдавил из себя юноша.

Очень долго отцеплял молодой охотник пять тушек голубей «Пять- священное число!»

– Чикакати, прими птиц… Я их много добыл сегодня.

– Спасибо!.. —застенчиво, даже смущённо, улыбнулась смуглая красавица.

А в душе у Слышащего Камни всё ликовало.

3

Школа располагалась на окраине Техомы – бревенчатое строение состоящее из двух помещений с отдельными входами. В ученическом классе стены обшиты тщательно оструганными некрашеными досками разной ширены. Небогатая обстановка: длинные столы и скамейки, небольшая железная печюрка, несколько книг на перекошенных полках. У торцевой стены грифельная доска (роскошь для провинциального учебного заведения), стол педагога, а над ним выцвевший портрет президента Вашингтона. За перегородкой находилось гнёздышко преподавательницы, жильё Сары.

Флойд Гилмор явился под вечер – выполнял просьбу любовницы: «По возможности не афишировать их связь» -А почему?.. Она уклонялась от прямого ответа. «Ну, как знаешь, дорогая!»

Доктор Гилмор не мог разобраться в своих чувствах к учительнице. Ему нравилось, что Сара такая красивая и умная, но её капризно-властный характер удручал и даже утомлял. Иногда док порывался оборвать их отношения, заводил любовные интрижки на стороне, но потом соскучившись по общению снова возвращался к Саре. Это длилось уже второй год. Сначала Флойд думал, что подруге следует завести своего ребёнка. Оказалось, ребёнок у Сары уже имелся – пятилетняя дочка (она жила у родителей учительницы в Сакраменто). «Вот как!?!» – Нет, Гилмор определённо не мог понять любовницу… Однако, тянуло его к ней. Он был почти влюблён, а может быть и без почти…

Сара открыла тут же (словно ждала за дверью), посторонилась впуская в своё довольно уютное обиталище. Флойд снял сапоги и, повесив шляпу в как бы прихожей, прошелестел по истёртому ковру в кресло. Бутылка французского коньяка и коробка конфет появились на столе.

– Приходить в гости к приличной женщине с алкоголем дурной тон. —симпатичная учительница скривила сочные губы.

– На тебя не угодишь, дорогая. —Гилмор постарался придать голосу безразличие.

Вот это ханжество (так считал наш герой-любовник) и останавливало доктора от решительного шага. Флойд готов был жениться на подруге, но он чувствовал, что до конца не устраивает Сару. Провинциальная преподавательница всегда претендовала на что-то большее, чем стать женой обыкновенного, заурядного дока. Были бы у Гилмора большие деньги, он не задумываясь бросил бы их к ногам избранницы; только денег то не было. И Флойд боялся, что эта женщина оставит его, если ей подвернётся настоящий богатей.., а если не подвернётся, то она изведёт в общем-то простака-дока саркастическими упрёками. Одно он знал точно: их влечёт друг к другу; и Сара, по своему, скучает без него. Хотя…

За окном быстро темнело. Коньяк пьётся маленькими глоточками. Зажгли керосиновую лампу. Бутылка казалась бесконечной. Сара пила немного, однако она как бы оттаяла, разрумянилась, иногда улыбалась – правда, как-то меланхолично. «Господи! Наказание ты моё, дорогое!..»