Илья Полетаев - Летопись голодной стали. Ростки зла

Все улицы были многолюдны. По тротуарам шли потоки купцов, а по центру медленно ехали повозки и телеги. Длинные линии направлялись на огромную торговую площадь, что охватывала собой центральную часть столицы. Словно огромный круглый магнит она притягивала к себе людей с разных уголков страны. Были здесь и заграничные ремесленники. Многочисленные торговые лавки, что облепили собой торговую площадь, были доверху заполнены различными товарами. Возле некоторых веяли на лёгком ветру различные полотна гильдий и торговцев с юга и востока. На южной стороне площади стояли лавки из Манисии: их можно было узнать по полотнам с изображением герба южного государства: золотое солнце с восьмью концами на белом навахо, в центре которого изображён пылающий меч. Восточную сторону заняли торговцы из государства Аланарис. Восточная страна славится обилием разнообразных целебных растений, которые составляли большую часть товаров. На их сиреневом полотне было изображено широкостволое дерево, на вершине которого уходило вверх переплетение лозой пышных ветвей. Такая расстановка была весьма символичной.

Конвой торсивальского посла медленно тянулся среди потока горожан. Дункан был здесь когда-то. Очень давно. И с тех пор столица словно преобразилась, почти до неузнаваемости. Или может быть это впечатление внушает многолюдность? Развешанные по каркасам домов и на столбах различные праздничные украшения? Скоморохи и шуты, что пританцовывали группами на улицах, собирая вокруг себя много народу. Шум, веселье и крики? Праздник, в общем. В праздничный день Оплот преобразился до неузнаваемости.

Выехав на торговую площадь, наёмники более плотно сомкнули свои ряды вокруг повозки. Всё же затеряться в такой непроходимой гуще было несложно. Дункан и Климек осматривали торговые лавки. Все доверху забиты товарами, возле каждой ютятся группы покупателей. Лавки аланарских торговцев привлекали внимание больше всего. Они были украшены со вкусом и их внешний вид отлично играл на посещаемость покупателей. Возле одной из них, в окружении свиты опрятно облачённых в лиловые доспехи солдат стоят человек: одетый в богатую, даже выделяющуюся среди всех торговцев и купцов, одежду, он выглядел весьма статно. Позолоченный пояс перехватывал по-настоящему императорский кафтан бело-гепардовой раскраски. А осанка была такой, как и подобает настоящему правителю. Держа одну руку на позолоченной рукояти сабли, что свисала в дорогостоящих кожаных ножнах, он вёл непринуждённую беседу с крестьянином. Дункана это сильно удивило, словно и не было между ними каких-либо различий в положении. Как такого оборванца подпустили на расстояние вытянутой руки к такому роскошному лицу, кем бы он не был? А он казался высокородным. Короткая стрижка тёмных лоснящихся волос, гладкая ухоженная бородка, тёмные глаза, крепкое телосложение и средний рост – эта персона способна привлечь к себе внимание со всех концов площади, как бы далеко не находились чьи-то глаза. И Дункана посетило странное чувство: ему казалось, что этот принц (а он им и был) был настоящим озарением всего благородного и благочестивого на всём белом свете.

– А, принц Камир. Старший сын императора Аланариса – Октавы Лунгрив, – сказал посол, тоже смотря в сторону безропотно общающегося с крестьянином принца. – Добрая душа, как говорят. Его очень любит народ Аланариса и считает, что именно он достоин занять престол в будущем.

– Мне кажется, он достоин для этого, – сказал Дункан, всё ещё смотря в сторону аланарских лавок.

– Это действительно так. Камир старший сын императора, а закон о престолонаследии в их государстве гласит следующее: трон переходит по старшинству. Однако особенностью тамошнего закона является то, что император имеет право самолично выбрать своего наследника. И его выбор пал на Данрия, второго императорского сына. Однако народ во всех уголках Аланариса только и говорит, что Камир единственный, кто достоин престола. На его стороне и армия, в большей мере. В гарнизоне ганнычаров все поддерживают непосредственно его кандидатуру.

– Такая поддержка даёт ему большие преимущества, – сказал Дункан.

– Несомненно, это так. Однако закон есть закон, а любой, кто пойдёт против воли императора, даже если тот имеет всенародную любовь, заплатит дорогую цену.

С каждой новой минутой центральная площадь Оплота становилась всё многолюдней. Казалось, огромные полчища местных горожан и приехавших торговцев вот-вот переполнят торговую площадь настолько, что невозможно будет сделать широкий вдох собственной грудью. Но площадь, подобно желудку огромного чудовища, всё всасывала в себя бесконечные живые потоки и словно расширялась.

Конвой двинулся дальше, свернув влево и поехав по вздымающейся центральной дороге, ведущей на северо-западную часть города. За поднимающейся дорожной линией возвысился огромный собор: мраморные стены ярко-снежного цвета возвышались над ковром шатровых крыш городских домов, и уходили вверх облицованным гранитом шпилем, на вершине которого сияло, словно небесное светило, позолоченное большое кольцо, в котором снизу наискось до верха шла линия, и под углом в девяносто градусов уходила вправо – руна Все-Создателя. На подступах к собору, за массивными ступенями возвышались гранитные колонны, удерживающие богато украшенный фасад. Огромные инкрустированные ворота покоились за ними. По всем четырём сторонам прямоугольной формы строения блестели от раскраски четырёхметровые соборные витражные окна: в каждом из них были обозначены события прошлого, связанные с восходом Единой веры над всем континентом. Только самые красноречивые эпизоды, повествующие о героизме последователей Веры, их самопожертвовании в борьбе с языческими бесопоклонниками, что отображались здесь в нечеловеческих обличиях.

От этого собора вправо уходила дорога на ярус чуть выше. Повозка ехала медленно. Наёмники не были заинтересованы в рассмотрении всех городских достопримечательностей. Интересу поддались лишь Дункан и Климек, когда конвой въехал на третий ярус города. Здесь находились большие и богато облицованные здания, сделанные в основном из светло-серого камня. Этот ярус именуют царским, ибо здесь расположен царский дворец, резиденции местных управителей, а также дом прокуратора – двухэтажный особняк с мансардной крышей находился в северо-восточной части ярусной площади. Перед ним бурлил фонтан в белоснежном каменном обруче. Потоки воды лились из пасти статуи медведя, поднятого на задние лапы и выставившего передние вперёд. Его ощерившийся оскал был грозным, но не более чем лицо статуи человека, что возвышалась по центру площади. Огромная мраморная фигура горделиво стояла с приподнятой головой, опираясь правой рукой об эфес поставленного возле ног остриём вниз меча. Широкие плечи покрывала богатая накидка, грудь закрывал массивный доспех, на голове сидел обруч с сапфиром в выемке посередине.