Алексей Тенчой - Тайна родового древа. Вечная жизнь. Седьмой том

Господский конь, как и прочие, вяз в грязи, и молодой барин не скупился на грубые слова, на пинки и удары плетью, чтобы заставить жеребца быстрее перемещаться по размытому дождями бездорожью. Так, следуя за ним, отряд из десятка охотников въехал в лес. Легавые же, не ведающие преград, бежали впереди.

День выдался удачным, добыча сама шла в руки, и молодые мужчины, раззадорив охотой своё нутро, возжелали по возвращении в усадьбу горячих телесных развлечений с девками. Предвкушая эти события, они распаляли свою похоть разными непристойными байками на эту тему.

Анастасия в длинной рубахе и сарафане поверх неё, замотавшись большим неброским платком, прикрывающим волосы, туго заплетённые в косу, несла полную корзину грибов и отмахивалась веточкой от слетевшегося к ней гнуса. Болотистая местность окружила её со всех сторон, и она, пробираясь, прыгала по кочкам, которым, казалось, не было конца и края.

Она понимала, что заблудилась, и была очень сильно напугана этим, но шла не останавливаясь, надеясь выйти к людям. Когда солнце стало опускаться за кроны деревьев, её надежда на спасение начала таять. Не видя выхода и не зная, куда направиться дальше, девушка села на траву и расплакалась. В таком виде и предстала она перед возвращающимися домой охотниками.

– Кто такая, из какого поместья? – грозно прозвучал голос Сергея Ивановича.

Анастасия подняла заплаканные глаза на всадника и на рвущихся с поводков собак.

– Я заблудилась и не знаю, как выбраться из леса, – виновато ответила она.

Приблизившись к ней верхом, Сергей Иванович склонился, взял девушку за подбородок и посмотрел ей прямо в глаза.

– Сколько лет тебе от роду? – спросил он.

– Шестнадцать, барин, – промямлила она, и слёзы страха ещё сильней заструились по её щекам.

– Смотрю, ты грибов набрала на моей земле?

– Я…

Не успела Анастасия договорить, как барин высоко занёс свою плеть и что есть силы стеганул ею девушку.

– А-а-а… – вскрикнула она, сбитая с ног, и в голос заревела.

Покрывавший её голову платок слетел на плечи, и барин, низко свесившись с коня к земле, схватил длинную косу и, намотав её на руку, подтянул девушку к себе. Анастасия встала пред ним на цыпочки, руками придерживая волосы у основания.

Гости барина разъезжали вокруг них верхом и, раззадоренные зрелищем, давали советы:

– Давайте прихватим её с собой в усадьбу, в баньке попарим!

– Там других предостаточно. Давайте прямо здесь и сопроводим её в бабью осень.

Сказавший это засмеялся своему остроумию, соскочил наземь и, подойдя к перепуганной насмерть девушке, стал прилюдно её раздевать.

Платок он сорвал с неё беспрепятственно, но, когда попытался задрать сарафан, девушка, сопротивляясь и изворачиваясь, не дала снять с себя одежду. Что есть мочи она завопила, но, вновь сбитая плетью, упала в траву.

Кромешная тьма стояла над лесом, когда, вдоволь натешившись, обессиленные длительными усладами господа, отдыхая, сидели у разведённого костра, пили водку и покуривали трубочки. Ближе к рассветному часу они засобирались в путь, а обнаженную, бесчувственную, почти насмерть запоротую плетьми Анастасию привязали верёвками к дереву и бросили на съедение зверью.

Пантелеймонов быстро забыл и больше никогда в жизни не вспоминал о весело проведённом времени на охоте.

Что же касается истерзанной барами девушки Анастасии, то очнулась она несколько дней спустя в хижине старой колдуньи, многие годы тайно живущей в дебрях этого леса.

Искусная в знахарстве старуха Агафья выходила девушку, отпоила настоями разнотравья, переложила её короткий век на лесного зверя и силой заговора привязала к ней долгий век жизни. Также, по-матерински привязавшись к девушке душой и жалея её, стала обучать своему мастерству, которое бы помогло в дальнейшем ей выжить, а умела она много чего: и в кореньях с травами смысл имела, и заговоры тайные ведала.

Так и прожила Анастасия под покровительством знахарки Агафьи, познавая силы добра и зла, впитывая их в себя, до тех пор, пока не пришло время старой ведунье завершить свое земное существование, и она, сотворив передачу знаний Анастасии, покинула своё бренное тело.

– Матушка, благословите меня на служение Богу! – опустившись на колени и прильнув губами к руке старой монахини, обратилась Анастасия к настоятельнице божьей обители. – Я пришла в сей монастырь, чтобы приобрести здесь спасение своей бессмертной человеческой душе и земное обиталище для моего бренного тела.

– Жизнь перед Богом, милая девочка, требует большого терпения, аскезы, отречения, послушания… – начала настоятельница монастыря пояснять суть монашеского пути. – В убежище монахи никому не отказывают, но не всякому человеку по силам монашество, ведь необходимо отречься от всех мирских благ. И, конечно же, в монастырь, милая девочка, нужно приходить от любви к Богу, а не от жалости к себе, ведь служению Богу необходимо посвятить всю жизнь.

– Я сюда пришла не из жалости к себе, мне уже не жаль ни себя, ни своей жизни, – обречённо ответила молодая, щуплая, похожая на подростка женщина. – Всё, что ещё может удержать мою душу в теле, – это непоколебимая вера в нашего Господа, вера в его силу, в его справедливость и возмездие. И я не пришла сюда терпеть, – спокойно глядя в глаза настоятельнице, заявила Настя, – я пришла сюда ЛЮБИТЬ!

Таким чётким, грамотным и понятным ответом молодой девушки настоятельница монастыря осталась весьма довольна.

– Хорошо, – провозгласила матушка святой обители, – у тебя будет время, чтобы осмыслить своё решение, хотя по твоим речам я вижу, что выбор ты уже сделала.

Постепенно Анастасия поступками своими подтвердила намерение стать Божьей невестой и получила в монастыре келью, подобающую монахине одежду, книги для чтения, нательный крестик и новое имя, которым её здесь нарекли, – София.

Анастасия, влившись в духовную жизнь и став послушницей монастыря, очень быстро освоилась, обжилась в святой обители, привыкла к своему новому имени – София – и даже очень его полюбила и гордо несла в духовном благочестии.

Это помогло ей полностью отсечь от себя и забыть тяжкий моральный груз своей прошлой жизни, вычеркнуть из памяти ужасные, травмировавшие её душу события. Она даже, проводя всё своё свободное от трудов время в молитвах, сумела простить барина и искренне просила у Бога не только спасения для своей многострадальной души, но и чтобы он спас души и вразумил сознание господ, жестоко поглумившихся над ней. Также с огромной любовью в сердце день и ночь напролёт София молилась о своей оставленной семье, о родителях, меньших братьях и сёстрах и где-то очень глубоко в душе всё же скучала по родному дому.