Дмитрий Янковский - Штурм бездны: Коллаборация. Цикл «Охотник»

Обстановка была средней напряженности и пока не требовала нашего вмешательства. Прямо по курсу дикие патрульные стаи иногда выходили на атакующие дуги, но с ними без труда справлялись передовые эсминцы путем нанесения нескольких ракетно-бомбовых ударов. С флангов торпеды тоже подтягивались, но, в отличие от кораблей с мощными силовыми установками, быстро уставали в режиме преследования и мы обгоняли их.

Я уселся на откидную бортовую лавку, а Бодрый и Чернуха по обе стороны от меня.

– С флангов пока не жмут, – произнесла Чернуха.

– Это пока мы не вошли в зону ответственности какой-нибудь из платформ, – пробурчал Бодрый. – Когда их уже вычистят все, хотя бы по маршруту?

– Их чистят, – ответил я. – Но порой легче отстреливать приближающихся тварей, чем устраивать масштабную зачистку платформ силами батипланов. Торпед на маршруте от этого меньше не станет, наоборот, в патрулирование перейдут те, что раньше состояли в боевом охранении.

– Ну, не знаю. – Бодрый вздохнул. – Я бы занялся конкретно платформами. Вот, прикинь, если Бак прав, если мимо тварей можно без боя пройти не замеченным, без шума и грохота, без флотилии ракетных эсминцев, без амфибий и батипланов. Сначала десантироваться в безопасную зону, затем тихонько, на цыпочках, подойти к платформе вплотную, и хоть ножом ее режь. Или бери под контроль.

– Да уж прямо. – Я не мог это принять всерьез. – От безопасной зоны до ближайшей платформы выйдет километров сто. Это сколько тебе надо взять картриджей для водомета, чтобы преодолеть такое расстояние? Не устанешь тащить на себе? И еще полведра грибкового препарата, чтобы дышать все это время.

– На водометах вообще не получится двигаться, – остановила нас Чернуха. – Торпеды услышат издалека. А пешочком по дну топать сто километров, это я даже не представляю как.

– Никак, – согласился я.

Бодрому пришлось принять нашу правоту, но он задумался, и я понял о чем. Он поймал мой взгляд и сказал:

– В жаберном скафандре не нужен грибок. И дальность хода его водометов не ограничена, он же планктоном питается, или глюкозы ему вколол прямо в вену, и все дела.

Мы с Чернухой переглянулись. Похоже, действительно, идея Бака годилась только под новый биотехнологиеческий скафандр. Возможно из-за того, что он был в обычном костюме, ему и прилетело ультразвуком от мины.

– У жаберного скафандра и водометы другие, – прикинула Чернуха. – Он же просто из мантии воду выталкивает, как кальмар. Никакой механики. На малой скорости по звуку его от кальмара и не получится отличить. От гребка такой боевой пловец не зависит, от топлива для водометов тоже.

– Надо у Бака узнать, какие трудности он испытывал при попытке приблизиться к мине скрытым порядком, – прикинул я. – И если именно те, которые мы сейчас выявили теоретически, тогда подумаем, что делать дальше.

– Лучше пока выкинуть это из головы, – серьезно ответила Чернуха. – Я верю, что новый закон примут совсем скоро, потому что поправка связана с именем Великого Хая. Дернемся раньше – можем провалить все дело. Попадемся и хана. Проявим терпение, сможем посвятить Бака во все на законных основаниях.

С этим трудно было не согласиться, и мы пока решили действовать по этому плану.

Между тем, по мере продвижения каравана, его начали все больше поджимать с фронта. Торпеды уже не расступались перед кораблями, а все чаще заходили атакующими курсами. Мы знали, что таким образом, жертвуя тварями, донные платформы прощупывали структуру и мощь нашей обороны. Эсминцам все чаще приходилось открывать огонь из ракетно-бомбовых установок, но в их задачу в основном входила защита каравана с главных стратегических направлений – с фронта и с тыла, тогда как на воздушные звенья «Эй» и «Би» возлагался контроль ситуации с правого и левого фланга соответственно. Поначалу торпеды просто двигались параллельными курсами, уставали и отставали, но по мере концентрации их на пути следования ситуация становилась все более напряженной и, наконец, несколько стай с обоих флангов бросились на прорыв.

– «Эй-2» флагману! – передал я в эфир. – Есть прорыв, три стаи. Атакую.

Блиц по моей команде заложил ручку, вывел гравилет в широкий вираж, снизился почти до самой воды и произвел точный сброс глубинных авиабомб, по десять штук на стаю. Через пару секунд в небо ударили фонтаны вторичных детонаций, но торпеды не унимались, продолжая нас поджимать. Пришлось поддать ракетами, наводящимися на радарные метки.

Вскоре от нашего красивого строя ничего не осталось – эсминцам пришлось растянуться по фронту, чтобы увеличить сектор обстрела, а гравилеты барражировали над поверхностью океана, то сбрасывая бомбы, то выпуская ракеты широким веером, каждая из которых находила цель. Воздух на разных высотах расчертили белые линии дымных трасс, с палуб эсминцев тоже ветром сносило клубы белого дыма после каждого залпа ракетно-бомбовых установок.

Но держались мы хорошо, с одной стороны, не тратя лишних боеприпасов, с другой, выдерживая паритет между натиском и обороной. Но через час бомбы и ракеты все равно закончились, о чем Блиц известил нас жестом.

– «Эй-2» флагману, – передал я в эфир. – Мы отстрелялись, нужна дозарядка.

– Есть, принято. Ваша площадка «Чарли», дозарядку разрешаю.

Так вышло, что традиция давать имена надводным боевым кораблям не прижилась в отряде охотников. В отличие от батипланов, эсминцев было очень уж много, и каждому не придумать уникального имени, к тому же биотехи их довольно часто топили на маршах, имена освобождались, их присваивали другим кораблям, от чего возникала еще большая путаница. В конце концов от этого вообще отказались, и стали маркировать эсминцы боевого охранения названиями латинских букв в рамках каждого отдельного каравана. «Альфа» – всегда флагман, за ним ведомый в голове каравана носил имя «Браво», а замыкали караван «Чарли» и «Дельта». Для радиообмена в бою этого хватало.

Блиц сбросил ход, заложил левый вираж, мы прошли над решетчатыми мачтами кораблей и поравнялись с эсминцем «Чарли».

– «Чарли», здесь «Эй-2», прошу посадочную площадку для дозарядки, – передал я в эфир.

– Здесь «Чарли», посадку разрешаю.

Через люк было видно, как на корме эсминца, где была организована посадочная площадка для гравилета, уже суетились бойцы артиллеристской боевой части, подтаскивая кассеты с боеприпасами. Блиц аккуратно завел гравилет на разметку, выровнял скорость, и посадил машину на палубу.

Заряжающая команда тут же распахнула люки бункеров, и, подавая кассеты по цепочке, принялась укладывать их в должном порядке. Шарахнул залп ракетно-бомбовых установок, расположенных вдоль бортов, затем еще и еще. Ветер принялся сдувать с корабля большое белое облако. Через пару минут командир артиллеристов подал Блицу знак «Работа завершена», тот кивнул в ответ потянул ручку управления приводом Шерстюка. Мы снова взмыли в небо и вступили в бой.