Дмитрий Янковский - Штурм бездны: Океан. Цикл «Охотник»

Дальше, на выходе из горловины, виднелись хорошо сохранившиеся пирсы из строительного композита, делавшие ее еще уже, чем она была от природы. Позиция, конечно, лучше не придумаешь, для стрельбы ультразвуком. Я глянул на орудийный дисплей, там все было вполне ожидаемо – торпеды стягивались со всех сторон, их было больше полусотни, но в бухту соваться они не спешили. Развитые инстинкты хищника и достаточно мощный интеллект позволяли им не делать дурацких ошибок.

– Что дальше? – спросила Чернуха.

На мой взгляд, ответ был очевиден, но я все же произнес.

– Как что? Сунутся, буду стрелять. Пять секунд на перезарядку, я их всех пущу кверху брюхом.

– Это понятно, – не скрывая иронии произнесла Чернуха. – Но я спрашиваю, что потом? Сунется несколько торпед, ты их грохнешь. Они перестанут соваться, займут позиции у входа в бухту. Дальше что? Наша конечная цель – Севастопольская бухта. Как мы туда попадем?

Честно говоря, об этом я как-то не подумал. Мною самим руководили инстинкты, когда стало ясно, что торпеды нас зажмут, если мы попытается отстреливаться только ультразвуком, без применения других огневых средств. Ну, это как если за человеком погнались волки, он ищет дерево, чтобы влезть на него. Сначала ищет, залезает на ветку, а потом уже думает, как поступить дальше. Но перед тем, как забраться на дерево, человек меньше всего размышляет, как потом с дерева слезть, если волки разлягутся вокруг, и уходить не станут. Вот и я не об этом думал, когда искал бухту. Я думал, как отстреливаться, если твари сунутся в горловину. Но у меня ни одной мысли не было на тот случай, если они не сунутся, а просто блокируют нас внутри, без особых затей.

– Приплыли? – покосившись на меня, спросила Чернуха.

Я глянул на орудийный дисплей. Торпеды не пытались за нами гнаться. Они подтягивались, делились на небольшие стаи, до десяти особей, располагались полумесяцем на всех доступных глубинных эшелонах. И все. Ничего больше. Точно как волки, севшие полукругом вокруг дуба, на который удалось вскарабкался незадачливому путнику.

Я сглотнул. Волки-то ладно. Им надо пить, им надо есть, они не могут сидеть под деревом вечно. Тварям же некуда было спешить. Часть из них питались планктоном, часть были хищниками, а рыбы в этих водах завались и больше. Расплодилась за то время, пока человек ее не ловил.

– Я так понимаю, что встреча с Хаем у нас теперь тут. – Чернуха не удержалась и прыснула смехом. – Представляю его лицо. И какого калибра фитиль он нам вставит обоим в задницы.

– Ну… Разве были другие варианты? Ты могла прорваться на одних маневрах под прикрытием лишь ультразвуковой пушки?

– Нет.

– Ну, и нечего тогда надо мной ржать. Это нам еще повезло, что бухта тут оказалась. Так бы точно пришлось нарушать приказ, и неизвестно, за какой из вариантов проступка нам вставили бы более толстые фитили.

– Пожалуй. Приказ-то мы не нарушили. Возможно, Хай как раз хотел проверить, ослушаемся мы его в критической ситуации, или нет. Пусть летит теперь и думает, как нас отсюда вызволять. Пусть грузит на гравилет ракетно-бомбовые установки, расставляет их на берегу, расчищает акваторию…

– Ну, таскать и расставлять установки будет точно не он, а мы, – пробурчал я. – Надо подумать. На самом деле, было бы прикольно самим выбраться.

– Ага, и Хай, вместо фитиля, даст нам по ордену.

– Дело не в орденах. Ты же понимаешь, что нам придется сражаться с тварями в океане, где не нырнешь в сероводородный слой, как мы делали раньше. Нам придется на ходу придумывать нестандартные тактические решения.

– Ты прав. Но надо отдышаться и как минимум закрепиться в обороне.

– Да. Вручную долбить ультразвуком нет ни малейшего смысла. Акватория узкая, тут и вычислитель справится замечательно. Погоди, не отвлекай меня с полчаса, я напишу боевой профиль для создавшейся ситуации.

– Валяй! – благосклонно разрешила Чернуха, откинулась в кресле и закрыла глаза.

Я перебрался на основной огневой пульт и принялся составлять новый боевой профиль для вычислителя, чтобы при заходе любой твари в бухту, автомат управления огнем сам бы долбил по ним ультразвуком. То и дело мое воображение рисовало волков, рассевшихся полукругом у подножия небольшого дуба.

«Сам ты дуб, – подумал я. – Надо было послушать Чернуху, и пробовать прорваться на юг. Тоже мне, стратег. Адмирал Ушаков, дьявол меня забери».

Профиль для автомата управления огнем был простым, я его сделал минут за двадцать, после чего вернулся в рубку, к Чернухе. Та дремала в кресле первого пилота, даже не отстегнув ремни. Я постоял рядом с ней немного, вдыхая аромат, струящийся от ее волос, впитывая запах кожи, разгоряченной недавним боем.

В полутьме сияли лишь цветные бусинки индикаторов и мягкое марево голографических шкал. Было тихо, как бывало в нашем карьере, когда выпадал редкий для Крыма снег. Словно невидимые добрые боги укутали, наконец, землю мягким пушистым одеялом, которое можно натянуть до носа, и больше не беспокоиться ни о чем, или нырнуть под него с головой спасаясь от маленьких детских страхов. Но сейчас не боги окружали нас, а жуткие демоны, притаившиеся в мрачной пучине вод. Они до сих пугали меня до судорог, пугали намного сильнее, чем мог бы напугать хищный зверь.

Даже внутри батиплана, под защитой непробиваемой брони из реликта, страх перед тварями сжимал сердце и вызывал неприятную дрожь вдоль позвоночника. Это на рефлексах. Но откуда они, эти рефлексы? Ладно бы ужас перед хищником, это понятно, это, действительно, в генной памяти человечества, еще с тех времен, когда остатки плейстоценовых медведей и тигров вторгались в жизнь первобытного человека. Но биотехи созданы были совсем недавно, какие уж тут гены? Я не знал, кто этих тварей сотворил, когда и зачем. Неизвестность, непонимание, наверное именно они являлись стержнем страха. Впрочем, на этот стержень было нанизано нечто более важное для формирования страха – неумолимость. Хищника можно напугать, он может устать, он может заняться другой добычей. Биотехам же это не было свойственно. Они никогда не сдавались, никогда не прекращали преследования, они могли ждать целую вечность, потому что соленая вода была их средой обитания, тогда как мы, люди, со всеми своими технологическими чудесами, были в воде чужаками. Биотехов можно было только убить. Да и то не без сложностей.

Черное море – большая соленая лужа, по сути. Да, мы взялись, поднатужились, навалились толпой, пользуясь колоссальной огневой мощью и преимуществом в скорости боевых батипланов. Отвоевали одну эту лужу, и нас уже распирает от гордости. Да и как отвоевали? Если бы отвоевали, нас бы не загнали в эту бухту и не блокировали бы в ней. Если бы мы действительно что-то отвоевали, не выбрасывало бы штормами на песчаные отмели десятки килограммов созданной на заводах икры. Сколько же ее там, в глубине? В Черном море еще ладно, большая часть его дна покрыта сероводородом, там ничего не живет, ничего не вылупится. Но если другие моря и весь океан засеян с такой же плотностью, не обречен ли штурм бездны на провал по определению? Я надеялся, что не обречен, надеялся, что можно выбить взрослых, боеспособных особей, а затем взять океан под контроль, не давая развиваться личинкам. Если бы не было надежды на это, мало бы кто пошел в охотники.