Дмитрий Янковский - Штурм бездны: Океан. Цикл «Охотник»

– Пушка! – Голос Чернухи вывел меня из легкого ступора, возникшего от восхищения красотой маневра.

Бежать в стрелковый комплекс было уже поздно, торпеды приближались, и вскоре не слабой толпой войдут в зону поражения ультразвуком. Так что я без затей активировал запасной огневой пульт. Возможности у него были ограниченными, лишь один монитор, а вместо спусковой педали кнопка на джойстике управления, и стрелять, можно, по сути, только ультразвоковой пушкой, но мы и так ничем больше стрелять не могли.

Можно было выдвинуть откидное кресло, но я не стал заморачиваться – кабина тесная, так что развернув кресло второго пилота, можно было вполне комфортно достать до всех органов управления.

Эти твари с нашим боевым ультразвуком еще не сталкивались, так что шли довольно узкой полосой, всего метров сто, и с текущей дистанции ширины луча хватило бы, чтобы накрыть их все разом. Еще несколько стай заходило с флангов, но меня беспокоили не они. Я подумал, что будет, если в бухте уже есть торпеды, и выросла парочка увесистых морских мин? Я с детства привык к Севастопольской бухте, в которую впадала река сильно побольше здешней, и в значительной степени опресняла воду, не давая тварям возможности там угнездиться. Тут вода не могла быть настолько пресной, а значит, ничего не мешало биотехам занять позиции в бухте. Это надо было принимать в расчет, но до берега пока было далековато, чтобы локатор мог там что-нибудь показать.

Тем временем Чернуха закончила вираж на маневровых турбинах, положила «Толстозадого» на нужный курс и предупредила:

– Врубаю маршевый!

– Дай пару секунд, – попросил я, заканчивая наведение пушки.

Пусковая клавиша мягко поддалась давлению моего пальца, и все мониторы прошила мутная полоса изумрудной ряби от нас до ближайшей стаи. Получилось хорошо, я разом накрыл с десяток тварей, две из них детонировали, прикончили еще троих, а остатки стаи вынуждены были прекратить атаку, рассредоточиться и перегруппироваться.

Это значительно удлинило дистанцию от нас до более или менее численной группировки противника, а после включения маршевого мотора расстояние до атакующих тварей стало увеличиваться еще быстрее. Мы неслись прямиком в бухту.

– Предупреди на дистанции пять километров до входа, – попросил я Чернуху. – Нужно хорошенько просканировать акваторию бухты локатором, пусть и в самом хреновом разрешении, а то вдруг там твари засели.

Правый фланг по курсу был чистым, левый теперь тоже, а все подтянувшиеся ранее торпеды после маневра оказались не прямо перед нами, а почти с кормы. И мы на скорости двести километров в час мчались к берегу. Ощущение то еще.

– Отметка пять! – наконец, сообщила Чернуха.

– Пока чисто! – ответил я, не сводя взгляд с орудийного дисплея.

– Маневровые!

Я крепче взялся за подлокотники, но все равно ремни впились в тело при выходе из маршевого режима. «Толстозадый» значительно сбросил скорость, но Чернуха дала маневром турбинам полную тягу и быстро разогнала подводный корабль до его крейсерских сорока узлов.

– Рано вышла! – вырвалось у меня. – На этой скорости пять километров мы преодолеем аж за десять минут!

– Могу дать тебе возможность подойти ближе на маршевом, – не скрывая иронии, ответила Чернуха. – Не дрейфь, торпеды в четырех километрах с кормы, и не разгонятся быстрее шестидесяти узлов. Я же не дура. Они не успеют нас догнать ни при каких обстоятельствах.

Она была права, а мне стало стыдно за проявление паники. Я прикинул по карте общую длину Балаклавской бухты, она по прямой составляла ровно один километр, но по прямой ее мерить было бессмысленно, так как ее профиль был довольно изгибистый и похож на перевернутую и растянутую по высоте цифру «2». Первый изгиб, сразу после входа в бухту, представлявший собой полукольцо головки цифры «2», состоял из двух дуг по двести пятьдесят метров каждая, затем узкая шейка длиной тоже двести пятьдесят метров, а затем ножка цифры «2» длиной более пятисот метров. Самым узким местом была «шейка» бухты, там ее ширина составляла всего семьдесят метров, что почти вдвое уже ширины нашего ультразвукового луча. Если нам удастся занять позицию в конце бухты, торпеды никак не смогут прорваться через это узкое место, я их все перебью, даже с учетом времени перезарядки ионных «банок».

За два километра до входа в бухту стало ясно, что биотехов внутри нее нет, поскольку локатор на этой дистанции показывал уже все, что шевелится и имеет заводские биотехнологические маркеры. Впрочем, это понятно – пусть и небольшая, но все же река в бухту впадала, а жабры тварей очень чувствительны к пресной воде и без тактической необходимости торпеды соваться в нее любят даже при достаточном для их жизнедеятельности концентрации соли.

– Глубина на входе тридцать пять метров, – сообщила Чернуха глянув на показания сонара. – Дальше непонятно, изгиб. Но на маневровых пройдем без труда.

Торпеды нас все-таки догоняли, хоть и медленно, и когда до входа в бухту нам оставалось меньше километра, до головных особей преследующей насстаи дистанция составила два километра, что пригодно для ультразвукового выстрела. Ну, я и выстрелил. Получилось очень удачно, рванули три из шести пораженных мною торпед, вызвав вторичные детонации, и еще четыре выживших детонировали от ударной волны. Остальные принялись рассредоточиваться уже известным нам способом, не только по ширине фронта но и по глубинным эшелонам. Но это уже пустое – такая тактика хорошо работала на морских просторах, никак не в узенькой бухте. Чтобы войти в нее, тварям в любом случае придется или сбиваться в кучу меньше ширины нашего боевого луча, или соваться поодиночке, в надежде, что нам не хватит времени на перезарядку «банок». Но это тоже пустое. Дело в том, что торпеда в рывке преодолевает пятьсот метров чуть меньше, чем за минуту, а «банки» набиваются за пять секунд. В узкой бухте длиной в километр им не подобраться к нам на дистанцию поражения, особенно с учетом реликтовой брони. Чтобы повредить нам камеры и другие датчики, или выбить лопатки маневровых турбин, надо совсем уж приблизиться, а другие повреждения нам не страшны.

Я глянул на монитор – мы входили в бухту. Чернуха сбавила тягу до средней, мы быстро прошли полукольцо и оказались в узкой горловине.

– Всплываем, – произнес я. – Нет смысла идти под водой.

– А пушки?

– Они и так ниже ватерлинии.

Через полминуты батиплан закачался на едва заметных волнах, не сбавляя хода. На мониторах стало видно высоченные скалистые берега по обе стороны бухты. Похоже, я ошибся, предположив, что над этим ландшафтом поработала древняя река. Нет, при ближайшем рассмотрении это больше походило на тектонический разлом. Западный берег был очень крутым и покрыт редкой растительностью, восточный оказался более пологим, на нем хорошо было видно руины города.