Дмитрий Янковский - Штурм бездны: Океан. Цикл «Охотник»

Вскоре я увидел яркое подтверждение своим опасениям – из широченной штольни на противоположном берегу бухты вырвались и бросились в воду сразу десятки панцирных патрульников. Эти злобные твари, более всего похожие на помесь гигантского морского краба с не менее гигантским скорпионом, прекрасно чувствовали себя как в воздушной, так и в водной среде. Каждый взрослый патрульник весил больше тонны, и нес внутри тела десятилитровый резервуар с нитрожиром. Двигались на суше они очень быстро, заряд взрывчатки использовали крайне редко, у них и без него был внушительный арсенал для рукопашной схватки, и не менее внушительная броня в виде панциря. Нам, вдвоем с Ксюшей, имея легкое ракетное ружье и винтовку, нередко удавалось убивать этих тварей, но лишь потому, что в наших краях их никогда не бывало очень много. Пара, не больше. Тут же их была прорва, и мне их ни при каких обстоятельствах было не одолеть.

Уже не десятки, а сотни патрульников выскакивали из штольни и прыгали в воду, в безудержном желании преодолеть ширину бухты и разорвать случайную жертву на части. До меня дошло, что если включить прицел ружья, то я смогу видеть скопления тварей на радарной проекции, и даже глушить их глубинными бомбами, пока они в воде. В принципе, это повышало мои шансы добраться до батиплана раньше, чем от меня останется лишь ременная пряжка. Не сбавляя ходу, я активировал прицел, и снарядил ружье бомбой из патронташа.

Но стоило мне глянуть на радарную проекцию, я понял, что шансов у меня даже больше, чем я изначально думал. В запале отступления я совсем забыл о боевом профиле для ультразвуковой пушки, который сам же написал. Ему, этому профилю, вообще было без разницы, торпеда сунется в бухту, или же любая другая тварь, имеющая заводскую метку. Поэтому, стоило патрульникам оказаться в воде, наше ультразвуковое орудие тут же начало молотить в гущу тварей мощными ультразвуковыми импульсами с паузами в пять секунд. А гуща для такой пушки – самая эффективная тактическая позиция, потому что луч ультразвука был шире расстояния между берегами бухты, и ничего в ней от выстрела укрыться не могло. Ну, так мне показалось вначале, но после третьего залпа стало ясно, что все далеко не так радужно.

Когда мы вели бой с торпедами, я сетовал, что те выдерживают слишком большие боковые интервалы при нападении, и нам приходится на каждую тварь тратить по выстрелу. Когда они нападали более плотными стаями, один импульс выкашивал пять тварей, иногда и больше, если повезет. Но с патрульниками вышла совсем другая беда, прямо противоположная. Они двигались по дну слишком густо, настолько густо, что одни гибли, заслоняя от ультразвука других, давая им возможность прорваться к берегу. В общем, я понял, что ружье активировал совсем не зря, пальнул по прорвавшейся, но еще не выбравшейся из воды группе, и зарядил следующую бомбу.

При этом боевой профиль ультразвуковой пушки продолжал весьма эффективно косить тварей, моя бомба тоже сделала свое дело, не только отбросив прорвавшийся авангард от берега, но и вызвав не слабую волну вторичных детонаций. В каше исчезающих на радарной проекции меток трудно было разобрать, куда нужно бы стрельнуть, а куда уже бессмысленно, поэтому я продолжал мчаться вперед, глядя то под ноги, то на голографический дисплей.

Наконец стало ясно, куда лучше выстрелить, и я выстрелил, но это мало мне помогло, поскольку сообразительные твари разделили атакующий поток на три рукава. Я успел купировать только ближайший ко мне, но дальний, которому ультразвуковые удары практически не доставались ввиду затенения менее удачливыми сородичами, успешно преодолел водную преграду. На мой берег выскочило сразу двенадцать тварей, прежде, чем я успел и туда послать реактивную глубинную бомбу.

Это было так плохо, что хуже некуда. Им до меня двести метров, которые они преодолеют секунд за двадцать даже с учетом пересеченной местности, а мне до батиплана метров триста, и преодолею я их не быстрее, чем за минуту. То есть, пытаться спастись бегством уже не имело смысла. Куда лучше было потратить отпущенные мне два десятка секунд на оборону. Впрочем, и в ней смысла не было, рано или поздно на берег выберутся еще твари, и тогда мне точно конец.

Очень трудно выбирать наименее бессмысленное из двух совершенно бессмысленных действий. Но именно это мне пришлось делать. В такие мгновения, как издевка судьбы, вспоминаются дурацкие философские заявления, типа, что любой недостаток на самом деле – скрытое достоинство. Может, оно и так, но что-то в моей ситуации достоинства скрыты были так глубоко, что ни одно даже отсвета не отбросило.

Вдруг меня осенило. Все же странная штука – подсознание. В бодрствующем состоянии оно то ли дремлет, то ли незаметно в тени осознанной части личности, но во сне или в критической ситуации оно проявляется, и проявления эти, реально, могут жизнь спасти. С какой-то поразительной степенью очевидности я осознал, что дурацкое, на первый взгляд, философское изречение натолкнуло меня на более чем продуктивный тактический ход.

Дело в том, что как только я помчался обратно к батиплану, заподозрив присутствие земноводных тварей, меня напрягал лишний груз. Даже возникла мысль бросить восьмикилограммовое ружье, оно здорово мне мешало, но, к счастью, стыд за страх, закравшийся в мою душу, остановил от столь недальновидного поступка. Если бы я бросил ружье, патрульники, уцелевшие после ультразвуковых выстрелов, уже давно бы выбрались на берег, и даже успели бы меня растерзать. Но теперь я подумал о другом грузе, а боевом каркасе за спиной, набитом ручными глубинными бомбочками. Я вспомнил, как эффективно мы пробили себе ими путь при нападении ползучих змеевиков, и сообразил, что изречение вообще не дурацкое, оно полностью соответствует реалиям моей ситуации, так как недостаток, которым казался мне лишний груз, оказался огромным достоинством в виде серьезного оружия против тварей.

По сути, глубинные бомбочки, размером со средних размеров яблоко, давали взрыв достаточной силы, чтобы и на воздухе оторвать патрульнику несколько конечностей, после чего от его прыти следа не останется. Взрыв такой бомбочки даже сильнее, чем взрыв ракеты из легкого ружья. Недостаток у них был только один, их особо далеко не кинешь, ну, хорошо если метров на двадцать. Но мне и не надо было их швырять далеко, поскольку я не собирался идти в атаку, мне надо было лишь отступать, успеть добраться до батиплана раньше, чем меня разорвут на части патрульники. Мне достаточно было создать позади себя барьер из бомбочек, ничего больше, а у меня их для этого было предостаточно.

Пальнув в последний раз из ружья, я его все же бросил, но не из страха, а совсем по другим соображениям. Мне нужны были две руки, а тяжелое ружье не предусматривало никакого крепления вроде ремня, оно для этого было слишком большим. Активировав раздаточный лючок боевого каркаса, я получил первую бомбочку, до отказа вывернул кольцо замедлителя против часовой стрелки и метнул так, чтобы она упала между мной и рванувшими следом тварями. Такой поворот кольца устанавливал взрыв с замедлением в десять секунд на нулевой глубине, то есть, в воздухе. Не теряя ни одного мгновения, я снова подставил руку к лючку, получил еще одну бомбочку, и так я успел метнуть их восемь штук, прежде чем рванула первая.