Дмитрий Янковский - Штурм бездны: Море. Цикл «Охотник»

Мы скинули ранцы, отложили оружие, и уселись на гребне «стены», примяв горькую полынь и пряные степные травы. До одури хотелось Ксюшу обнять. Не так, как в кино это делали взрослые, а просто положить руку на плечи. Но я сдержался.

– У меня странное чувство, – поделилась Ксюша, неожиданно прижалась ко мне и без затей положила голову мне на плечо. – Вершинский… Он опасный.

– Не мудрено, – я чуть было не пожал плечами, для меня это было очень привычное и естественное движение, но тогда бы я потревожил Ксюшу. – Он охотник. Убил много тварей. И много людей.

– Да. Он другой, чем мы. Не просто старше, а совсем из другого теста. Тебе не показалось, что он нас водит за нос?

– В каком смысле?

Нельзя сказать, что я вообще ее не понял, но лучше было уточнить.

– Когда он предложил починить батиплан, это на меня произвело сильное впечатление, – произнесла Ксюша, не отрывая щеки от моего плеча. – Я прямо представила, как мы ныряем, и все такое. Потом представила, как Вершинский нас учит управлять кораблем, и мы всем поселком выходим в море под прикрытием батиплана…

– Ну, да. У меня тоже такие картинки в голове нарисовались.

– Но когда он предложил сначала пойти в город, искать какие-то штольни, вместо того, чтобы прямиком дуть к Дохтеру в поселок, я как-то призадумалась. А потом он начал искать канализацию, потом сказал про другие штольни. Это странно для человека, который прибыл сюда, как рассказал, чтобы захватить уцелевшие корабли в бухте.

– Да странно, – ответил я. – Думаешь, он нам заливает цистерны, потому что мы дети? Ляпнул про батиплан, чтобы нас воодушевить?

– Не знаю. Все же Вершинский. Но он одержимый, это однозначно. И непонятно, что у него на уме. И я не знаю, как ко всему относиться. Но его рассказ вызывает сомнения.

– У нас особо и выбора нет, – подумав, ответил я. – Или жить, как жили, до конца дней, или попробовать что-то другое.

Ксюша подняла голову с моего плеча, потерла щеку, и глянула с обрыва на море.

– А ты бы что выбрал? – спросила она, и легла у моих ног, положив затылок мне на бедро.

У меня чаще забилось сердце.

– Я хочу быть с тобой, – едва выдавил я из себя, боясь, что если сделаю паузу, на продолжение может не хватит духу. – По-настоящему.

– По-взрослому, ты хотел сказать? – она улыбнулась и закрыла глаза, сделавшись похожей на довольную кошку.

– Ну… Да. Честно говоря, я готов рискнуть жизнью ради этого, пойти за Вершинским, в бездну куда угодно. – Чем больше я говорил, тем больше набирался смелости. – Тут мне все нравится. Но я не готов прожить всю жизнь, не имея возможности…

Тут я запнулся, не находя подходящего слова.

– Я тоже хочу, – негромко произнесла Ксюша. – Хочу быть с тобой. Вершинский меня напугал, правда. Но не настолько, чтобы я сдрейфила.

– Он сильное впечатление производит, тут не поспоришь. Но он прожил долгую полную приключений жизнь. И выжил. Возможно, нам есть чему у него поучиться.

– Я поняла, как он увидел, что мы переговариваемся жестами за его спиной. Он привык держать перед собой карабин таким образом, что видит отражение на полированной поверхности наконечника гарпуна. Это у него на рефлексах, похоже, он об этом не думает.

– Ни фига себе…

Мы посидели еще немного. Мне было очень приятно ощущать близость Ксюши и я не хотел прерывать это состояние ни ради чего. Только когда она подняла голову с моего бедра, я согнул ногу в колене, потому что она затекла.

– Пора в поселок, – вставая на ноги, сказала Ксюша. – Честно говоря, у меня дурное предчувствие.

У меня на душе тоже было тревожно, но я не стал нагнетать обстановку. Впрочем, этого и не потребовалось. Мы еще не перемахнули через холм, отделяющий хозяйственную часть от жилой зоны поселка, а уже услышали голос Дохтера. Говорил он на повышенных тонах, и его, то и дело, поддерживала гулом толпа ребят.

– Вы не имеете права! – Дохтер то и дело срывался на визг. – Что вы предлагаете? Пустить детей на смерть? Вы с ума сошли? Настоящий Вершинский никогда бы такого не предложил! Вы самозванец, немного похожий лицом на великого охотника.

– Ни фига себе! – произнесла Ксюша, и присела на корточки, знаком показав, чтобы и я последовал ее примеру.

Мы залегли, и проползли с десяток шагов по-пластунски, подтягивая за собой ранцы и оружие. Добравшись до вершины холма, откуда уже было видно строительные бытовки, которые использовались для жилья, мы укрылись за высокими метелками полыни, и принялись наблюдать за тем, что происходило внизу.

А внизу Дохтер, взобравшись на помост, с которого делал все объявления, вещал, размахивая руками. Вокруг него собрались ребята, кроме работавших на камбузе и несших службу по периметру лагеря. Вершинский стоял у самого помоста, глядя на Дохтера снизу вверх. Карабин он держал гарпуном вверх, и я понял, что Ксюша права, он всегда видел в отражении происходящее за его спиной.

– Вы отказываете мне в помощи? – уточнил Вершинский.

Он тоже был вынужден повысить голос, чтобы перекричать шум толпы.

– Вы это помощью называете? Бросить неподготовленных детей в глубину, чтобы они, своими жизнями, расчистили вам путь к батиплану? Это массовое убийство, а не помощь.

– Хорошо, я понял. – Вершинский кивнул. – Справлюсь сам. Глюкозу хотя бы дадите?

– Я вам ничего не дам, – окончательно осмелев, сообщил Дохтер. – Даже больше того. Я вас арестую. И, при случае, передам в руки настоящих охотников.

– Вы серьезно? – Вершинский опустил карабин прикладом на землю, оперся на него и расхохотался. – Вы меня арестуете?

– Вы напрасно смеетесь! – осадил его Дохтер. – Я вас и пальцем не трону. Вас арестуют дети. Вы же не станете драться с детьми.

Смех Вершинского прервался, словно его отсекли ударом глубинного кинжала.

– Детьми прикрыться решил? – чуть подавшись вперед, переспросил Вершинский.

Я увидел, как Ксюша, коротко перекатившись чуть ниже по склону холма, вскочила на ноги и бросилась к Северном Гребню карьера.

«Оставайся на месте! – показала она жестами уже на бегу. – Прикрывай Вершинского с ружьем. А я сверху, с винтовкой!»

Я снял ружье с предохранителя и крикнул, не высовываясь.

– Эй, внизу! Здесь Долговязый. У меня ружье. Чайка в засаде с винтовкой. Как она стреляет, вы знаете. Если кто хоть двинется в сторону Вершинского, тут же склеит ласты.

– Ты станешь стрелять в своих товарищей? – крикнул Дохтер, пытаясь найти меня взглядом.

– Тут как получится. Говорю же, у меня ружье. Кого посечет, того посечет. Но целиться, для начала, буду в вас.

– Чего ты хочешь?

– Чтобы вы отвяли от Хая. Если дрейфите, сидите тут, никто не мешает. Мы с Чайкой пойдем с ним. Попробуете помешать, мне терять нечего. Я тут гнить не намерен.