Дмитрий Янковский - Штурм бездны: Море. Цикл «Охотник»

– Что там дальше? – спросил Вершинский.

– Развалины. Город. Дома до четырнадцати этажей.

Вершинсктй опустил карабин к ноге, достал из герметичной сумки на боевом каркасе карту, и пару минут ее изучал.

– Очень интересно, – произнес он. – Город Инкерман. Тут должны быть штольни. Вы их находили?

– Что? – Я не понял смысл незнакомого слова.

– Штольни, такие подземные тоннели. – пояснил Вершинский. – Очень большие. Там был расположен завод по производству вин.

– Мы тут почти не бывали. – Ксюша пожала плечами. – У моря интереснее, там корабли. Взрослые проводили разведку, но ничего интересного не нашли. Они организовывали экспедиции на юг, в большой город. Оттуда приносили оружие, лекарства…

– Сюда как быстрее добраться? – Вершинский ткнул пальцем в карту.

Я сориентировался и ответил:

– Это наш холм, только северо-западный склон. Это дальше, чем нам сворачивать, если идти в поселок.

– Надо бы посмотреть. Странно, что вы не знаете о штольнях. В них укрываться надежнее и проще, чем на холме.

Честно говоря, меня разобрало любопытство. Я попытался представить большие тоннели в горе, но я понимал, что представлю все равно не то, что есть на самом деле.

– Сходим, – ответила Ксюша, все решив за меня. – Но если бы эти ходы там были, взрослые бы их нашли.

Мы продрались через кусты сирени, но за ними было не лучше. Улицы города между руинами домов тоже изрядно заросли чертополохом, шиповником и христовой колючкой. Особенные хлопоты доставляла христова колючка – если ее шипы впились в одежду, то надо освобождаться осторожно, а то еще больше зацепишься с каждым движением.

От домов, по большей части, остались только бетонные каркасы. Всю кладку, да и вообще все, в чем были щели, развалила и растащила растительность. Сначала в щель набивалась пыль, затем там прорастало семечко, и начинался процесс. Поэтому город больше всего походил на одновременно замершие скелеты великанов. Даже под ярким солнцем среди бела дня это вызывало тягостное чувство. Отчасти и поэтому мы сюда никогда не совались.

Ближе к холму кустарник на улицах сменился деревьями, в основном это была акация, отчасти миндаль, кривоватый, похожий на карликов с поднятыми руками, а так же молодые пирамидальные тополя с серебристой листвой. Двигаться стало легче, и мы прибавили шаг. Наконец мы оказались в тени, которую отбрасывал крутой склон холма. Мне стало совсем не по себе, и я, честно говоря, пожалел, что мы послушали Вершинского, и поперлись сюда, неизвестно зачем.

Я понимал, что крупных тварей тут быть не может, от моря уже далековато, но вот змеевики, наоборот, могли прятаться в тени, чтобы жабры не пересыхали. Я остановился и принюхался, силясь уловить характерный запах. Но не его я почуял, а едва уловимый запах падали.

– Что-то не так? – тут же насторожился Вершинский.

– Мертвячиной воняет, – сообщил я. – Может птица издохла, может змеевик не успел вернуться в море.

– Змеевики всегда взрываются, когда умирают, – покачала головой Ксюша.

Я знал это не хуже нее, а сказал лишь затем, чтобы напомнить Вершинскому о биотехах. Впрочем, это было глупостью. Уж кто-кто, а он о биотехах думал, наверное, всегда. Мы свернули на боковую улочку, и вскоре нашли дохлую чайку. Воняло определенно от нее. Но нельзя сказать, что меня это сильно успокоило. Скорее даже наоборот.

Я поднял голову, и посмотрел на листву молодой тополиной поросли, торчащей из окон верхних этажей. Одна сторона листьев у тополей была темной, другая серебристой, и по ним из-за этого легко было определять силу и направление ветра. Направление мне не понравилось. За нашей спиной осталась небольшая площадь, и тут ветер крутило вихрем. Я понимал, что до меня попросту не долетают никакие запахи со стороны. А это плохо.

Я хотел было что-то сказать, но в этот момент Вершинский, совершенно неожиданно для меня, резко развернулся, одновременно скидывая карабин с плеча, и почти без прицела, с бедра, шарахнул гарпуном в заросли акации, из которых мы недавно выбрались. Воздух рассекло струйкой пара, оставшейся за стабилизаторами снаряда, а через миг глухо ударило сначала одним взрывом, затем сразу вторым, намного мощнее первого. Мы с Ксюшей бросились на землю, Вершинкий лишь присел на одно колено. Ударная волна прошла через нас упругим жаром, и со шмелиным воем мимо пронеслось несколько крупных обломков сучьев. А вот у нас за спинами, подточенное дождями и редкими морозами, осело довольно большое здание, подняв в воздух настолько густую тучу пыли, что мы на время потеряли друг друга из вида.

Я тут же кинулся к ближайшему зданию, где его помнил, чуть не налетел башкой на бетон, но проскользнул в оконный проем цокольного этажа и занял стрелковую позицию. Ракетное ружье – не то оружие, из которого можно палить попусту, не видя куда. Так что я даже не стал снимать его с предохранителя, всегда успею.

– Все живы? – донесся до меня хрипловатый голос Вершинского.

– Со мной порядок! – отозвался я.

– Все отлично! – раздался звонкий голос Ксюши.

Вскоре, в вихрящихся клубах пыли я разглядел прихрамывающую фигуру в гидрокостюме. Это был Вершинский, и карабин он держал наготове, уже снарядив его вторым гарпуном. Меня это обеспокоило. Судя по мощному взрыву, выстрел Вершинского достиг цели и угодил в какую-то крупную тварь. Сам гарпун так рвануть не может. Но как биотех, тем более крупный, мог оказаться так далеко от моря? И если один тут, так близко от нашего поселка, то и другие могут остаться.

– СМ-1200, – произнес Вершинский, забираясь ко мне в окно. – Такой же, каких вы сегодня прикончили.

– Далековато от моря, – произнесла Ксюша, закашлявшись от пыли.

– Могут быть и другие, – предупредил Вершинский. – Если я прав, у них тут может оказаться нечто вроде гнезда. Далеко ваш поселок?

– До карьера отсюда километра два по прямой, – ответил я.

– Ладно, подкрепление звать не будем, – заявил Вершинский. – Попробуем сами справиться. Но соблюдать осторожность и двигаться только за мной. Все ясно?

Мы с Ксюшей по очереди кивнули.

– Даже если бы захотели, не смогли бы позвать, – добавил я. – Рации нет.

– Вообще? – удивился Вершинский.

– Вообще есть, но они на крайний случай, и на рыбалку мы их не берем. Там, что случись, рация не поможет. А их не так много.

Пыль постепенно рассеивалась вихревым сквозняком, крутившимся на площади. Вершинский поднял с земли оброненную карту, покрывшуюся серым порошком раскрошенного строительного композита, и снова с ней сверился. Ступая за ним, мы добрались до склона холма, но сразу стало ясно, что искать тут особо нечего. Склон холма несколько раз обрушался с этой стороны. То ли от ударной волны, долетавшей от взрывов в море, то ли его подтачивали подземные воды. Так или иначе о поиске входов в какие-то подземелья не могло быть и речи – вдоль всего склона валялись глыбы, против которых не хватило бы всей имевшейся у нас взрывчатки.