Дмитрий Янковский - Штурм бездны: Море. Цикл «Охотник»

– Добро пожаловать! – встретила нас Ксюша, и подала Вершинскому руку, чтобы тот вскарабкался.

– Зря шум подняла, – пробурчал тот. – Дальше-то что? По этим глыбам без снаряжения все равно не вскарабкаться. Бомбу зря истратила.

– Ничего не зря, – спокойно ответила Ксюша. – У меня есть идея, но к ней нужен источник света.

– Фонарь имеется. – Вершинский забрал у меня свой каркас и достал из багажного отсека химический фонарь. – Но дальше-то что? Поясните, сударыня, будьте любезны.

– Что будет, если муравья пустить в кучу щебня? – Ксюша решила задать наводящий вопрос вместо предметного объяснения. – Он пролезет меду камнями, как по ходам. Глыбы не прижаты одна к другой вплотную. Между ними можно пролезть, а не карабкаться.

– Это ничего не даст, – покачал головой Вершинский. – Нам же нужно наверх, на гребень, чтобы…

– Чтобы потом спуститься с него к штольням? – с усмешкой спросила Ксюша. – С дрона было видно, что штольни в арсеналах идут с юга на север. То есть в нашу сторону. И примерно на нашем же уровне, понимаете?

– Нет.

– Ну, как нет? – удивилась Ксюша. – Вы же сами рассказывали, что тут был военный завод, который взорвали. Он же тоже располагался в штольнях. Я подумала, что штольни арсенала, это уцелевшие части тех же штолен, в каких располагался военный завод. Когда их взорвали, северная часть штолен взлетела на воздух, и осыпалась этими глыбами. А южная уцелела, мы это видели с дрона. И выходит, нам не надо карабкаться вверх, чтобы потом снова спускаться вниз.

– Вот, чертовка! – рассмеялся Вершинский. – Может быть, может быть. Если только штольни арсеналов не запломбированы строительным композитом. А то бы любой дурак мог бы туда попасть. Не думала об этом?

Ксюша надула губы и не ответила.

– Но я бы проверил, – успокоил ее Вершинский. – Чтобы запломбировать штольни такого размера, нужна уйма композита. Куда проще поставить решетки или стальные щиты.

– Чем одно лучше другого? – не понял я.

– Второе легче взорвать. – Вершинский похлопал меня по плечу. – Главное не застрять между этими глыбами.

Мы спустились со скалы и осмотрелись. Ксюша была права щели между глыбами были достаточного размера. Чтобы попытаться по ним пролезть. Мы выбрали самый широкий проем, Вершинский достал фонарик, отдал его Ксюше, и велел ей лезть первой.

– Почему она? – спросил я.

– Она самая маленькая, – объяснил Вершинский. – Если застрянем, ей проще будет развернуться и поменять направление.

Я не понял, какая разница маленькому лезть вперед, или крупному, но спорить не стал.

Ксюша, взяв фонарь в зубы, забралась в проем между глыбами, я двинулся за ней, а Вершинскому пришлось, в отличие от нас, пригнуться. Но и мы недолго наслаждались комфортом. Лазы между глыбами имели очень разный размер, кое где приходилось пробираться на четвереньках, и мы боялись, что Вершинский не сможет за нами пролезть. Он снял боевой каркас, приторочил к нему карабин, и волочил это все за собой.

Дышать было не очень приятно – от каждого движения в воздух поднималась едкая известковая пыль. Видно тоже было плохо. Точнее, Ксюше, наверное, видно было хорошо, мне хуже, а Вершинский, пробирался уже в полной темноте. Иногда, правда, сверху пробивался дневной свет через щели между глыбами. Но чем дальше мы продвигались, тем глубже в недрах горы пролегал наш путь, и тем реже наверху мелькал солнечный луч.

Постепенно глыбы становились все меньше. Я сообразил, что дело не в том, как мы продвинулись на юг, а в том, насколько глубоко мы находимся. Когда произошел подрыв завода, куски породы неравномерно перемешались, мелкие просыпались вниз, крупные остались наверху. Это для нас имело неприятные последствия. Во-первых, вместе с размером камней менялись и размеры проходов – они становились все уже. Во-вторых, мелкие валуны хуже друг за друга держались, и порой мы ощущали, как в камнях происходит неприятное шевеление, если мы цепляли одну из глыб.

– Старайтесь не шевелить камни, – пробурчал сзади Вершинский.

– Как их не шевелить, если мы по ним ползем? – огрызнулась Ксюша.

Она была права. Если поначалу мы двигались по грунту, потом по скалам, то теперь перебирались с одного валуна на другой, а остальные нависали над нами, не добавляя уверенности в завтрашнем дне.

– Девочка, ты сама это затеяла, не забыла? – спросил Вершинский.

В отличие от меня он не собирался церемониться с Ксюшей. К моему удивлению это вызвало во мне не раздражение, а наоборот, уважение, так как сам я себе этого позволить не мог, хотя иногда и надо бы.

Ксюша не ответила, лишь громче запыхтела впереди.

Сверху раздался неприятный гул. Видимо, мы все же расшевелили неустойчивую конструкцию. Вершинский закопошился сзади, доставая что-то то ли из кармана форменных штанов, то ли из боевого каркаса.

– Все под большой камень! – приказал он.

– Придавит же! – попробовал возразить я.

– Живо!

Вершинский, для доходчивости, подтолкнул меня кулаком. Я прополз на карачках, и прижался к единственной огромной глыбе, которую можно было заметить в свете фонарика. Ксюша устроилась рядом, поджав ноги и перехватив фонарик рукой, чтобы не держать его зубами. Вершинский передал мне боевой каркас с карабином, и я заметил в его руке то, что меньше всего ожидал увидеть – серую алюминиевую расческу с обгрызенным уголком. К еще большему моему удивлению, Вершинский внимательно осмотрел глыбу, и вставил расческу стоймя, как подпорку, между укрывшей нас скалой и валуном поменьше.

– Вы думаете, эта расческа выдержит, если скала нас придавит? – поразился я.

– Уши закройте, рты откройте, – приказал Вершинский. – Буду взрывать.

– Вы с ума сошли? – выкрикнула Ксюша.

Но он, не обращая на наши возмущения никакого внимания, швырнул глубинную бомбочку вперед, в одну из зияющих щелей между глыбами. В замкнутом пространстве ухнуло так, что я думал, у меня кишки наружу вылезут через все имеющиеся физиологические отверстия тела. В голове помутнело, но даже через свист в ушах я услышал, как вся каменная конструкция загремела, проседая, переваливаясь и перемешиваясь. В конце концов, эта волна дошла и до нас. Глыба, под которой мы пряталась, сдвинулась под натиском проседающей породы, завалилась на бок и…

В общем, она уперлась в выставленную Вершинским подпорку. Подпорку из алюминиевой расчески. Клац, и встала. Как вкопанная. Видно было, с какой колоссальной силой давит на расческу глыба, потому что валун, в который она упиралась, начал проседать в грунт. Но расческа не изогнулась и на миллиметр.

– Что это? – ошарашено спросил я.

– Сейчас нет времени объяснять, – ответил Вершинский. – Порода переформировалась и заняла устойчивое положение. И оно будет сохраняться, пока стекающая с дождями вода не проточит новые полости. Дальше вам придется двигаться без меня.