Даниил Киселёв - Летопись

Оформление обложки Вера Киселёва

© Даниил Киселёв, 2021

ISBN 978-5-0053-2768-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Меня зовут Толя. Я живу в Хлевнике. Почему это слово с большой буквы? Просто потому, что так называется наше поселение, которое было основано на пустошах России. А почему пустошах? Да потому, что мы живем в постапокалиптическом мире после ядерной войны, когда великие державы совершили взаимный обмен своими могущественными ядерными боеголовками и вся Земля обросла огромными грибами, которые можно было увидеть даже из космоса. Потому, что нам рассказывали «ветераны» – люди, жившие до взрыва, правительство не спешило с эвакуацией и спасли только людей, проживающих рядом со столицей, да и то не всех, эвакуация проходила в течение шести месяцев. Я не жил до сбрасывания бомб, но прекрасно знал это.

Мне двадцать пять лет, слегка худенький, среднего роста, с овальной головой и простым, беззаботным, слегка осуждающим взглядом. Жил я неплохо, как и все наши жители, но моя работа отличалась от всех остальных. Даже несмотря на наше приручение скота и умение вспахивать земли, все равно были нужны исследователи руин заброшенных городов. Ведь не каждый мог осмелиться отправиться в путешествие по заброшенному городу, в котором ползают, как тараканы, каннибалы, разбойники и бандиты, но для меня это не страшно, ведь я ходил по пустошам еще мальчишкой. Город, в котором я жил, не был так опасен, конечно, мы сталкивались с рейдами, но это бывало пару-тройку раз в год, а если я во время своего путешествия сталкивался с разбойниками, то мне удавалось улизнуть или же дать отпор. В общем, я был очень везучим в таких ситуациях.

И вот однажды, возвращаясь из своего похода, я встретил дядю Сэма. В нашем городе осталось всего два человека, живших еще до войны, и дядя Сэм был одним из таких. Ему было пятьдесят лет, с хорошей уложенной прической, в старой классической одежде: мокасины, белая рубашка, пиджак, брюки. С типичной американской физиономией. Всеми любимый дядя был главным источником нашей истории о России, он рассказывал, какая она была ужасная, что мы присваивали себе победы, которые заслужили американцы, всех во всем обвиняли. А мне было все равно на его слова, слушать это я не собирался, сказки от дядюшки Сэма неинтересны мне были. Я верил в другого человека, но о нем чуть позже.

Зато селяне стыдились того, кто они есть, что стали считать себя свиньями. Вот из-за чего наше село называется Хлевник – в нем живут свиньи.

Дядя Сэм сидел на скамейке у входных ворот и, как всегда, рассказывал истории о «великой Америке», что она была могучей, во всех победах выигрывала и так далее. Дети стояли и слушали его. Проходя мимо, он меня заметил.

– Хай, Том! Иди сюда, – позвал меня к себе.

Я, медленно поворачиваясь, подошел к дяде Сэму и малышам, окружавшим его:

– Я же просил тебя, не называй меня Томом, я тебе не книга, чтобы меня так называть.

– Come on. Как вы там говорили?.. Не гунди! Ну так как на сегодня улов?

«Опять! – подумал я про себя. – Вечно спрашивает, что я достал из города. Как найду безделушку, которая у них придумалась, сразу начинает трындеть, как будто у нас ничего, кроме серпа и молота, не придумано».

– Ничего особенного. Только пару микросхем, провода и какая-то штучка типа так называемого… телефона…

Дядя Сэм сразу поинтересовался, выпрямился на скамейке и протянул руку:

– Покажи ее мне!

Я сразу снял мешок со своей спины, открыл и достал эту прямоугольную штуку. Сверху на ней был экран, а внизу был круг, в центре которого была кнопка с треугольником и двумя палочками. Протянув ее Сэму, он сразу выхватил ее у меня из рук и начал разглядывать внимательно. После данного observations он сказал:

– Это плеер! – повышенным тоном, как будто Америку открыл, сказал он.

– А что это такое? – спросил один из находившихся рядом детей.

– На нем можно прослушивать музыку, но в нашем случае на нем можно и радио включить, и поиграть…

Как и всегда, дядя Сэм рассказывал о каком-то приборе, который мне неинтересен. Людей становилось вокруг него больше.

Я же, как и всегда, не хотел слушать нашего дедулю и, слившись с толпою, ушел показывать свою добычу на сегодня.

Наш «мегаполис» не был особо большим, были небольшие ворота, и от них тянулась дорога. Широкая. По краям стояли домики, а в конце мы построили ратушу. Это название придумал Сэм.

Идя по этой дороге, я встретил деда Митяя, он для меня был как родной отец: воспитывал, вырастил, сделал из меня настоящего мужчину. Единственный в нем недостаток был – это, как и каждому русскому человеку, страсть напиться в хлам. Ему было семьдесят пять. Из одежды были портянки, шапка-ушанка, валенки и рубаха, из которой выглядывала мужская волосатая грудь. На лице густая седая борода. Дед Митяй был настоящим мастером на все руки: строил дома, в которых мы жили; распахивал землю, на которой мы выращивали пшено и овощи; плел корзины, растил скотину, которой мы питались. Даже самогон умел гнать, поэтому он часто напивался, но, несмотря на это, он все равно мог и дверь починить, и дом построить. Дядя Сэм ненавидел его, ходил и говорил, что мы, кроме как водку жрать и самогон гнать, ничего не умели, даже наши горожане не контактировали с ним, больше Сэма слушали.

И вот, подойдя ко мне, шатавшийся по сторонам, как будто побывал на американских горках, спросил:

– Здорово, Тольчик! Что, опять этот американец тебя доставал своими безделушками?

– Ну да, – с улыбкой ответил я.

– Ясно… а что-нибудь нашел из того, что я тебя просил?

– Нет… – печальным голосом сказал я.

– Ясно… ну, будь здоров!

Я попрощался с дедом Митяем и пошел в бакалейную лавку. Подойдя к входу, я открыл дверь и вошел. Она ничем особенным не отличалась: обычная лавка с разбитыми витринами и различным хламом: инструменты, одежда, техника, даже оружие, слегка старое и поломанное.

Подойдя к витрине, я увидел торговца.

Когда он поднялся, он посмотрел на меня самым простым взглядом и поприветствовал меня:

– Привет, Толик!

– Привет…

– Что на сегодня?

Я, сняв и открыв сумку, вывалил ему все свое барахло, которое собрал.

Он внимательно начал разглядывать все, что я принес с пустоши.

– Так-с… посмотрим… часы, микросхемы, провода… книга, – он начал читать название и автора книги. – Анатолий Буденный, «Самогон», – потом он ее отправил к книгам, которые пылятся у него на полках уже много лет.

Какое-то время он рассматривал мои вещи, после чего провел расчеты в журнале и сказал:

– Я могу дать за все это 450 рублей, плюс проценты.

– Давай.

Бартер подошел к сейфу, открыл его и начал считать мои деньги. Я забрал деньги и попрощался с ним. Выйдя из лавки, я пришел к себе домой.