Юрий Еферин - Ларец Шкая. Мистический детектив

– Не знаю, Николай, не знаю, с таблеток это было или нет. Мне важно другое: откуда такая четкость и стройность событий и конкретная информация в этих снах?

– А где ты, брат, там стройность нашел? – скептически отреагировал Николай на слова друга. – Давай-ка разберемся. Начнем с мастерской. Перед тем, как тебя окончательно срубило, что ты делал? Читал книгу Валевича, смотрел на фото его с твоим дедом. Верно? Верно. Странность выбора грабителями именно этой картины не давала тебе покоя с самого начала. Я это прекрасно помню. Вот и родился в твоей голове ответ на этот вопрос.

– Хорошо, а откуда такой реализм в диалогах деда и Валевича?

– Мозг, брат, штука непостижимая, туда лучше не лезть. Он такие фокусы с нами может вытворять, мне знакомый психиатр рассказывал. Я вот, например, не удивлюсь, что когда ты был ребенком, ну, мелким совсем, дед в твоем присутствии что-то такое про Валевича и рассказывал, что был разговор с художником в мастерской по пьяной лавочке, художник говорил, что, мол, я, творец и создатель, ничего в этой мазне особого не нахожу, что осталась, мол, фиолетовая краска, ну и нарисовал, что в голову пришло, а скорее всего, что перед глазами было – полупустая мастерская, чем не куб. А эта экзальтированная публика с путанными мозгами чего-то глубокое, чего-то философское разглядели в этом кубе, чего-то додумали, чего там и близко не стояло. Ну, понятное дело, я, великий создатель супрематизма, не стал их в этом разуверять, ну разве что посмеялся в душе. А кому же, как не другу, было в этом признаться, тем более под рюмаху? Забавно же. Мог он такое деду рассказать?

– Мог, конечно. Дед отцу про эти годы много чего рассказывал. Сам отец мне говорил об этом.

– Вот. Мозг это все в твою подкорку, как на магнитную пленочку, и записал. И вот так все под действием антибиотика или там лихорадки неожиданным образом всплыло. Убедительно?

– Вполне, – согласился Вилен. – Ну, а дух этот, Танчутка, он-то откуда в моей голове образовался? Да еще эта забытая Богом Мордовия?

– Это ты из-за нее чуть не поперхнулся, когда узнал, что Филимонов в тех краях урок охранял! – засмеялся Николай.

– И как ты такие совпадения объяснишь?

– Не знаю, не знаю. Я же говорю – игры разума. Короче, расследование в тупике, а лучше сказать, в полной жопе, – невесело резюмировал Николай. – Может, Паха чего от блатных в клювике принесет.

– И все же, друг мой Колька, как безумно это ни звучит, я буду пока держаться версии из сна, что люди, укравшие картину, знали про нее что-то особенное, скрытое от всех, то, что знал Валевич и чего не знаем мы. И этого, как я понимаю, не знает практически никто, раз за столько лет никакой на этот счет информации даже не промелькнуло.

Николай вопросительно посмотрел на Вилена.

– Нужно же хоть на чем-то строить расследование, – объяснил Вилен.

– Давай, давай, Мегрэ, тебе проще. Тебе завтра на оперативном совещании не отчитываться. А может, им про твой сон рассказать? – мрачно усмехнулся Николай. – Ладно, давай доедай пельмень и поехали, подброшу тебя до дома, мне пора.

Придя домой, Вилен включил телевизор и лег на кушетку. Он любил думать под работающий телевизор: идеологически однообразная и бессмысленная информация, из которой была сплетена сетка телевещания, словно вводила его в транс и помогала сосредоточиться на главном. По телевизору шел репортаж о сборе о подведении итогов года в Винницкой области,в колхозе имени XX съезда КПСС…» «В звене депутата Верховного Совета СССР Ивана Никитича Пасечника в колхозе имени XX съезда КПСС шесть механизаторов. Они заменили ручной труд двухсот тридцати человек. – поставленным и спокойным голосом, внушающим уверенность в завтрашнем дне и правильности происходящего, вещал советскому народу диктор. Потом диктор стал рассказывать о планах бригады по сбору 500 центнеров сахарной свеклы с гектара, но Вилен уже не слушал его, он думал о маленьком человеке со странным зеленым блеском глаз и голосом, проникающим прямо в мозг: «Странный персонаж… Хотя, наверное, и нечистая сила, как пишут, все же парень он, по-моему, совсем неплохой. Только вот почему он мне привиделся, я сроду не читал и не слыхал ни о каких анчутках-танчутках. Точно никогда», – Вилен задумался. «Федеративная Республика Германия, зал бундестага. Всеобщий интерес вызвало голосование за ратификацию договоров, ранее подписанных ФРГ с Советским Союзом и Польшей. Канцлер ФРГ Вилли Брандт обратился с призывом…» – продолжал знакомить диктор с новостями, только теперь уже из-за рубежа. «И почему вдруг Мордовия?» – Вилен подошел к шкафу и достал том Большой советской энциклопедии с буквой «М». Нашел статью про Мордовию и выяснил, что мордовский язык относится к финно-угорской языковой группе. Тут в голову Вилена пришла идея. «А ну-ка», – Вилен сел на кушетку, потянулся к телефону и набрал номер. Через минуту он услышал знакомый женский голос:

– Алло.

– Таисия Михайловна, добрый вечер! Это Вилен. Сикорский.

Таисия Михайловна была давнишней знакомой семьи Сикорских, она много лет дружила с его родителями. Вилен вспомнил, что до выхода на пенсию и переезда в Москву она преподавала на кафедре финно-угорской филологии Ленинградского государственного университета, и подумал, что, возможно, она чем-то может ему помочь.

– Здравствуй, Вилен, сколько лет, сколько зим! Как твои дела?

– Спасибо, неплохо, работаю и готовлюсь к защите. А как ваше здоровье, Таисия Михайловна?

– Да как… С Божьей помощью, скребу понемногу… Ты прав, в моем возрасте только и интересоваться здоровьем, – засмеялась она в трубку. – Ну, излагай, Сикорский-младший, зачем забрался в шкаф, пропахший нафталином?

– Ну что вы такое говорите, Таисия Михайловна, какой шкаф? – немого смутился Вилен.

– Давай, давай, Вилен, выкладывай, знаю, что по делу звонишь, чем могу, помогу, не стесняйся.

– Таисия Михайловна, вы ведь специалист по финно-угорским народам, верно?

– Верно, а тебе-то это зачем? Да еще на ночь глядя.

– Да нужна ваша консультация. Нужно кое-что уточнить.

– Давай уточним, – бодро ответила Таисия Михайловна.

– Если я не ошибаюсь, мордовский язык относится к финно-угорским языкам… – начал Вилен издалека.

– Ошибаешься, – с той же бодростью в голосе сказала Таисия Михайловна.

– Почему ошибаюсь? Я прочитал это в Большой советской энциклопедии.

– Скажем, не совсем научно выражаешься. Не существует никакого мордовского языка, – пояснила Таисия Михайловна.

– Как не существует? Народ существует, а языка не существует?

– Строго говоря, и мордовского народа как такового не существует.

– Может, вы скажете еще, что и территории, на которой живет этот несуществующий немой народ, тоже нет? – улыбнулся Вилен, на ум ему пришли строчки из его любимой британской группы «Битлз»: