Дамина Райт - Кровь фей

Но потом очередное задание напоминало о том, что без фей мир полетит кувырком, если уже не летит – каждая ночная вылазка только сильнее убеждала Лэннери в том, что чаша Великого Равновесия качнулась в сторону зла. Взять хотя бы этого черномага – он спокойно разгуливал ночью по городу и творил, что хотел, вместе со своими приспешниками! А феи – Лэннери и Саймен – не спасали людей, а сами чуть не стали его мишенями!

Чуть не стали … Лэннери стиснул палочку в кулаке, обещая самому себе, что черномаг дорого заплатит за Саймена. Может, не так уж и неправа была Беатия, когда с наслаждением резала хибри на куски. Лэннери ведь не знал, что успел натворить именно тот хибри – был занят своей частью задания. Теперь же, попадись ему в руки черномаг, Лэннери отсек бы ему лучом хвост, нанёс бы несколько болезненных, но не смертельных ран. И пусть мучается!

– Чего это ты на крыше сидишь?

Занятый кровожадными мечтами, Лэннери не сразу понял, кто к нему обращается. А потом вскочил, взлетел и набросился на Саймена – обнял, хлопнул по спине, так сжал ему руку, что у друга аж слёзы выступили на глазах.

– Эй, спокойней, – немного смущённо сказал Саймен, – я ж не с того света вернулся… Просто свернул не туда, заблудился, потом начал тебя искать. Прилетел, а ты тут, пригорюнившись, сидишь.

– Так я думал, тебя черномаг схватил! – Лэннери радовался вдвойне, слыша счастливый звонкий голосок Айи в своей голове: она, пусть и была просто палочкой, тоже что-то могла чувствовать!

Саймен помрачнел.

– А, этот? Слава Кэаль, он не добрался до нас, но Лэн, – и сильные пальцы друга стиснули плечо Лэннери жёсткой хваткой, – мы должны рассказать об этом Наставнице. Невзирая на любые наказания, которые она к нам применит! Ты понял?

– Понял, понял, – нехотя согласился Лэннери. И тоскливо подумал о том, что всё было зря: особенный талант так и не раскрылся, не показал себя.

*Рейг – название области на Благословенных Островах. Правит ею рейгел (или, в редких случаях, когда наследницей является дочь, рейгела).

– Значит, не хочешь рассказывать, зачем тебе эти ночные вылазки?

Взгляд у Наставницы был пронизывающий, и Лэннери отвёл глаза, хмуро уставился на свои башмаки – новенькие, чистые, сотворённые магией незадолго до того, как они с Сайменом влетели в Школу. Саймена-то отпустили досыпать до Белой Звезды, ему хорошо. А Лэннери сидел на табурете из аргенового дерева перед Наставницей и боролся с желанием зевнуть, которое становилось совсем уж невыносимым.

– Ты же понимаешь, что я могу не допустить тебя до экзамена, – голос Наставницы заледенел, и Лэннери почувствовал себя ещё неуютнее, чем прежде. – Среди нас, фей, недопустима такая скрытность.

Лэннери мог бы спросить, допустима ли среди фей жестокость, или гордыня, или зависть, и вспомнить остальных учеников, но не стал этого делать. Он устал, и всё, чего он хотел – это лечь на кровать и отдохнуть, а Наставница не отпускала его.

«Скажи ей, – вдруг раздался у него в голове требовательный голосок Айи. – Скажи правду. Иначе я сама это сделаю. Наставницы могут разговаривать и с чужими палочками – посвящение даёт новые силы».

Надо же, а Лэннери и не знал! Он нахмурился ещё больше, сжал палочку в руках и выдавил из себя:

– Я… хотел раскрыть свой особенный талант.

Наставница помолчала, и когда она, наконец, заговорила, голос её нисколько не смягчился:

– Вот оно что! И ради этого ты шёл на безрассудные поступки, рисковал собой и другом? Эх, Лэннери… Неужели ты думаешь, что я знаю только о двух или трёх вылазках, на которых вас поймала?

Лэннери удивлённо взглянул на знакомое лицо, пересечённое морщинками, но всё ещё хранившее красоту черт, и высоко уложенные серебристые волосы. Странно, за всё время учёбы он только сейчас, как следует, рассмотрел Наставницу.

– Но если вы знали обо всех остальных… почему не остановили меня и Саймена?

– Потому что Наставником может стать только тот, кто рвётся за пределы допустимого. И раз за разом возвращается целым и невредимым оттуда, где другие феи погибли бы.

Лэннери окончательно расхотелось спать. У него появилось странное чувство – будто бы его сердце обхватили крепкой рукой, и оно замерло, не смея биться.

– Вы… всерьёз думаете назначить меня или Саймена Наставником?

– Всерьёз. Конечно, и я рисковала, отпуская вас ночью, но вспоминала себя, – Наставница вдруг улыбнулась, и теперь её голос смягчился и потеплел, – и говорила Инисе: всё будет хорошо.

Инисой звали палочку Наставницы, сделанную из аргены, росшей давным-давно – лет, наверное, четыреста тому назад.

– И вы по ночам летали раскрывать свой талант? – Лэннери тоже улыбнулся.

– Не по ночам, но я брала на себя дополнительные задания… ввязывалась куда угодно… а мой особенный талант пробудился совсем неожиданно, – сейчас воспоминания о прошлом, которые так любила Наставница, звучали гораздо интереснее, ведь речь шла о чём-то, близком Лэннери.

– И что это был за талант?

– Вызывать дождь. Я облила всех на экзамене, который проходил под открытым небом, – Наставница рассмеялась – мягко и открыто. – Видел бы ты промокших насквозь фей, их повисшие крылья и изумлённые лица!

– Представляю себе, – хмыкнул Лэннери. Пожалуй, было бы неплохо облить лицемерную Беатию, надменную Лейю или Аргалена с его вечным: «Ну, дай мне кусочек своего сайкума, ты же наверняка не так голоден, как я!»

– Поэтому не беспокойся о своём особенном таланте. Он проснётся, когда придёт время. А пока что оставь ночные вылазки и готовься к экзамену – уверена, ты сдашь его, как надо, – ободряюще заключила Наставница.

Лэннери кивнул и хотел уже уйти, чтобы обдумать всё это у себя в комнате. Но вспомнил о самом главном, с чего начинался разговор. Тогда Наставница только свела брови вместе и ничего не сказала, а сейчас Лэннери хотел добиться от неё ответа.

– Скажите, а ведь на самом деле Равновесие нарушено?

Открытость и дружелюбие Наставницы мгновенно исчезли, как не было их.

– С чего ты это взял? – Она выглядела настороженной, будто черномаг и его нечисть собирались вот-вот постучать в двери Школы.

Лэннери объяснил. Вспомнил всё, что видел во время ночных вылазок; добавил к этому свои собственные предположения, страхи и догадки, однако, выслушав его, Белая Наставница покачала головой.

– Ты неправ, Лэннери. Если б Великое Равновесие нарушилось, нам пришла бы весть от Хранительницы. Да, нечисть вылезает то там, то здесь, но её становится всё меньше. Скоро – лет через пятьдесят – с нечистью будет покончено, и останется только человеческая несправедливость. Ну, а с этим, – вздохнула Наставница, – боюсь, мы ничего поделать не сможем. Люди так устроены – они всегда несправедливы. Мы можем только следить за Равновесием и поддерживать его. И не принимать всё так близко к сердцу. Ты же пьёшь настой белокорня, Лэннери?