Данн Витчер - Void Requm. Ниер-Винд

– Что здесь произошло? – спросил парень у своих спутников, переводя взгляд от одной развалины к другой. Слишком близко к смерти. Слишком часто.

– Погром, – отрезала Лиз. – Не на что смотреть

– Когда мы ехали сюда, поселок еще стоял. Это произошло недавно, – анализировал Акквист, разглядывая следы на земле. – Так действует обреченность, Эйс. Когда власть лучше знает цену жизни. Загнанные в угол люди не смирились с изоляцией, надеялись бежать за стену, – указание на остатки частокола. – Их пытались усмирить с помощью показательных казней, – рука в перчатке переместила указатель на тела, свисающие рядом с дорогой. – Но, видимо, этого не хватило, чтобы приглушить бунт. Чудовищ «нет», – презрительно фыркнул охотник, – как и средств, чтобы поддерживать миф. Не в состоянии обеспечить безопасность деревни, ее решили уничтожить во благо остальным. И дело не в отсутствии выбора. Просто так удобнее.

Эйс сглотнул, медленно проезжая мимо тела. Запекшееся мясо рвал клювом гриф.

– Чем дальше на восток, тем будет хуже.

– Весь Приам так выглядит?

– Пока нет, – помотал головой Акквист. – Север жесток, Эйсон. Во всех смыслах.

– Кончай экскурсию, Алан, – хмыкнула Лиз. – На эти трупы скоро слетятся и другие падальщики. Нужно убираться.

Коней опять погнали галопом. Из сожженной деревни вылетели махом. А далее – пустыри. Неровный ландшафт и куча грязи. В пути видели еще несколько таких же поселений, но близко не подходили: их затягивало слишком густым туманом, сквозь который локации… плавали в воздухе.

Азарт дороги держался первые три часа. Потом тело напомнило все произошедшее за день. Попытки найти хоть долю слабости в спутниках не увенчались успехом.

Глубокой ночью они добрались до каньона со струящейся водой. Чуть повыше стоял старый охотничий домик с ветхой крышей. Он и стал точкой остановки. Как только дали отмашку слезать с коня, Эйс на радостях чуть не свалился. Животные, измученные поездкой похлеще наездников, глотали холодную воду. Алан тоже нагнулся, набрал флягу и передал назад:

– Пейте. Конь плохой воды пить не станет.

Компания утолила жажду. В домике было сыро. Стены покрылись плесенью, пол порос травами и мхом. Войды набросали в центре хламу и разожгли костер с помощью зажигалки Акквиста. Через час их тройку догнал отец Элизабет. Никто не объяснил новичку, почему тот задержался.

Алан раскрыл сумку с харчами. Каждый получил по куску вяленого мяса. Эйсон отломал от дерева прут, насадил на него еду и принялся поджаривать в верхних язычках пламени:

– Нам еще долго ехать?

– Два дня, – Акквист достал пистолет из кобуры и положил рядом с собой.

– Настолько далеко?

– Ниер-Винд находится в диких местах, – проговорила Элизабет. – Туда люди не суются.

– Мильфины? – предположил тот. – Логично было спрятать крепость в горах.

– Верно, – отозвался Садмур, присаживаясь рядом с ними. – Но не так просто.

– Не удивлюсь, если это Поднебесная Высь, – потер подбородок парень. – На нее поднимались единственный раз, Мильфа-Странница. Зажгла фонарь и исчезла.

– Мимо. Мильфа погибла, – подтвердил легенду Триб. – Но мы здесь ни при чем. Видишь ли, северную часть Мильфин пересекает Черта. Из-за утесов она не визуализируется. Природа там слишком аномальная.

– Они правда существуют? Температурные аномалии?

Эйс читал самые противоречивые работы на эту тему. Одни ученые яро подтверждали аномальность, приводя аргументом природу Черты, другие – отрицали саму возможность подобного абсурда. И проблема в том, что обе стороны звучали слишком правдоподобно. Услышать об этом от кого-то, кто видел это явление своими глазами…

– Представь себе поляну, на которой в считанные минуты замерзаешь насмерть, – мрачно произнесла Элизабет. – И другую, на которой от жара сгораешь заживо. А теперь представь, что их отделяет друг от друга пару метров. Одна заснеженная, другая – с обугленными деревьями.

– Она преувеличивает, Эйс, – сообщил стрелок. – Не сильно, конечно, но преувеличивает. С Ниер-Винд все куда сложнее. Там, где границу Приама с Хурака́лом условно, – он завернул руками что-то вроде сферы в воздухе, – пересекает Черта, есть бездонная пропасть меж четырех скал. Ее не касается общее правило, а-ля «подойдешь к Черте – умрешь». Наверное, это отталкивает то, что мы храним… Там что-то вроде спокойного островка среди бушующего моря.

Садмур откашлялся:

– Нас защищает сама природа. К Ниер-Винд ведет ровно две дороги – тропы в обход аномалий. Там нет ничего интересного для исследователей, ничего ценного для искателей. Никто даже соваться туда не станет. А если сунется – погибнет.

Мясо приятно зашипело. Возле костра было тепло, чего не скажешь о каньоне. Колени обжигало, а в спину дул сквозняк. Должно быть, аномалии действуют точно так же. Снежинки снова начали пролетать, создавая интересную атмосферу контраста. Тьма танцевала со светом, а тепло – с холодом.

– Расскажите мне побольше о том, чем вы занимаетесь, – расслаблено попросил Эйс, откусив немного горячего мяса.

– Нечего рассказывать, – хмыкнула Лиз. – Мы – тени прошлого, которые меняют настоящее. Мы пытаемся устранять глобальные проблемы в корне, пока они еще не разрослись.

– У вас есть агенты по всему миру?

– Нет, – сказал Садмур. – Странно, не так ли? – он усмехнулся, но враз стал серьезнее: – Это сделало бы управление слишком сложным, а синдикат – шатким. Есть командный центр. Все указания идут оттуда и именно туда мы возвращаемся каждый раз по выполнению указанного. Наши цели различны, – дополнил он, спустя паузу. – Мы стараемся поддерживать баланс в мире, уравновешивая свет и тьму, когда необходимо. Чрезмерное смешение грани ни к чему хорошему не ведет.

– Даже если добра станет больше? – покосился на него Эйс.

– Даже если так.

– Но чего в этом плохого? – недоумевал парень.

– Плохого? Совершенно ничего, – посмеялся седец. – Переизбыток добра постепенно убьет в нас людей. Привыкший к контрасту вид должен с чем-то сравнивать свое настоящее, иначе он замкнется в плену собственных иллюзий.

– Я не понимаю…

– Когда ты попадаешь на далекий север, что ты видишь?

Эйс растерялся:

– Снег? Льдины?

– Белизну. Со всех сторон тебя окружает бесконечная белизна. Зрение, не в состоянии адаптироваться, выгорает. Ты слепнешь. Зачем видеть в мире, где существует только белый цвет? А что видит слепец, Эйсон?

– Не знаю, – выдохнул он.

– Слепец видит все, что ему подсказывает разум. Но если ты родился в мире слепых, то ты видишь только одну вещь.

– Тьму, – буркнул Алан. – Ты видишь тьму, в мире ослепленных светом. И все бы ничего, если бы ты мог быть воспринят таким, как есть. Но ведь контраста больше нет, помнишь?