Екатерина Карташова - Агний Рун

– Устал, второй день в седле, – сообщил севшим голосом путник, набирая пригоршню орехов, предложенных ему Браном. – Что, есть поблизости место, где бы на ночь кости бросить?

– Если будешь держать путь на юг, то к вечеру окажешься в деревеньке. Ближе ничего нет. Только не советую туда ехать. Ночью там было слишком тесно от Хранителей.

– Это не беда, – отмахнулся незнакомец.

– Неужели?

– А чего мне бояться? Молния дважды в одно место не бьёт. Меня больше волнует, хорошо ли там кормят на постоялом дворе, сушёное мясо уже в горло не лезет! Кажется, всё бы на свете отдал ради миски хорошей похлёбки.

– По приказу Главного Ловчего Хранители берут под стражу всякого бродягу и странника, праздно шляющегося без дела по землям Ордена, – напомнил Бран.

– Да, бродяги, типа нас с тобой, распространяют опасную ересь. Любят рассказывать сказки, миряне в них верят, а это вовсе ни к чему. Не следует мужикам забивать голову всякими небылицами. А уж их жёнам и дочерям тем более. От этого рождаются сомнения, всякие коварные мысли, противоречащие Чистой Вере.

– Да, Хранители старательно приглядывают за своими рабам, – сказал Бран, и его собеседник усмехнулся.

– Не больно ты высокого мнения об этих людях.

– Живут, как скот, умирают, как скот, за что их уважать.

– А сам как живёшь?

– Я не служу Ордену, – коротко сказал странник. Не нравилось ему, куда начал уходить их диалог, и хотелось поскорее отвязаться от этого назойливого собеседника.

– Тогда тебе не стоит оставаться на его землях. Приходилось слышать истории о городах по ту сторону Предела?

– Конечно, только кто сможет в одиночку перейти его перевалы?

– Зачем же в одиночку, есть добрые люди, помогают.

– Ты о Перебежчиках, – кивнул Бран. – Больше наслышан об их жадности, чем о доброте.

– Никому не стоит верить на слово. Тем более, в такое опасное время, – незнакомец встал и потянулся, – что ж, спасибо за угощение. Пора мне.

– Путь добрый, – пожелал Бран, пожимая протянутую ему руку. Собеседник крепко хлопнул его по плечу в знак прощания.

– Самое интересное путешествие – то, которое ты ещё не совершил.

Незнакомец улыбнулся, снова покряхтел, распрямляясь, и забрался в седло. Бран какое-то время смотрел ему вслед. Эта встреча казалась ему странной, разговор неуместным, а лицо незнакомца беспокоило память. Он не мог вспомнить, где и когда видел этого человека раньше, но ему казалось, что они уже встречались и не раз. Все эти ощущения вызывали в нём чувство чего-то недоброго. Чтобы как-то отвязаться от него, Бран поспешил снова отправиться в путь, ехать ему оставалось ещё долго.

На большом, покрытом мхом валуне сидела девушка, уперев локти в согнутые колени и положив подбородок на кулачки. Лицо у неё было сосредоточенным, взгляд напряжённым. У подножия холма, на склоне которого сейчас находился её наблюдательный пункт, расположились на отдых двое путников. Один из них некоторое время уже провёл здесь, второй присоединился недавно. Они говорили, не таясь, и фразы достигали её слуха, легко преодолевая расстояние. Когда один из собеседников сел на коня и уехал, девушка тоже поднялась со своего места, поправила на затылке немного сбившийся пучок из тяжёлых рыжих волос и бесшумно шагнула прямо с валуна за ближайшее дерево.

Они ехали по дороге, сопровождаемые многочисленными звуками. Храпели и фыркали их кони, гремела сбруя и броня, скрипели телеги, на которых везли клетки. Но люди, сидевшие в них, были самыми тихими представителями своего рода. Это свойство для них было новым, воспитанным за какие-то короткие часы, проведённые в компании солдат Ордена Хранителей Чистой Веры. Ни стона, ни просьбы, ни мольбы. В испуганных лицах заключённых, в их затуманенных страхом глазах крылось такое глубокое отчаяние, что только особенно жестокий или равнодушный человек смог бы спокойно смотреть на них и не проявить ни доли сострадания. Но закованным в броню охранникам не было дела до узников. Впереди лежало много городов и деревень, на горле которых рука Хранителей ещё не сжалась мёртвой хваткой, которые ещё не были подвергнуты проверке и очистке. Это стражей радовало, это их веселило. Восторг от полученной власти, полная, безграничная свобода действий, вседозволенность, безнаказанность – Орден дал им всё, чего только можно было бы желать.

Глава 2. Эднартайя

Наступило утро. Оно просачивалось в комнату сквозь плотные шторы мягкими лучами розового света. Было свежим, полным неги и безмятежности. В саду за окном на разные голоса свистели, напевали и чирикали пичужки. Было хорошо лежать в постели, прислушиваясь к звукам молодого дня, улавливая ароматы уже готовящейся в доме еды, и никуда не торопиться. Наслаждаться этими ощущениями вслепую, сквозь сомкнутые последней дрёмой веки, держась на тонкой грани между сладким сном и распускающейся, как утренний цветок, явью. Вдруг быстрый топот на лестнице, торопливые шаги, дверь заскрипела. Голос позвал: "Эдни! Дрыхнешь, соня". И сдавленный каким-то затаённым лукавством девчачий смех. Эднартайя приоткрыла правый глаз, как будто полумрак комнаты был способен ослепить её. Затем осторожно приоткрыла и левый. Потянулась всем телом, по животному, как кошка, и, расслабив мышцы, снова обмякла на постели.

– А там кое-кто приехал, – Эднартайя подняла голову и посмотрела на усмехающееся лицо младшей сестры.

– Ммм? – томно протянула она.

– Один очень важный гость.

Зелёные глаза Эднартайи округлились, в них мелькнула радость, тут же сменившаяся беспокойством. Она одним прыжком вскочила с кровати и метнулась к тому окну комнаты, что смотрело на внутренний двор. Но там было пусто.

– Он уже внизу, у батюшки в кабинете.

– А отец?

– Ещё не вернулся.

Под звонкий смех сестры Эднартайя кинулась к гардеробу. Нещадно выбрасывая на постель платья, она, наконец, отыскала любимое, нежно-зелёного цвета. Упаковавшись в ворох юбок и затянув под грудью ленты корсажа, она принялась умываться из кувшина, специально приготовленного для утренних процедур. Сестра, хоть и продолжала давиться от смеха, помогла ей причесаться и собрать густые вьющиеся локоны тёмно-русых волос в тугой пучок на затылке. Той скорости, с которой Эднартайя управилась со своим утренним туалетом, мог бы позавидовать бывалый вояка. Приведя себя в порядок, она опрометью бросилась из комнаты вниз. И как раз вовремя: служанка уже несла поднос с вином и фруктами для посетителя. Перехватив его, Эднартайя кивком отправила женщину на кухню, а сама просочилась в приоткрытую дверь кабинета. Вид у неё был совершенно спокойный, словно и не произошло всей этой чехарды со сборами. Лишь только пылающие румянцем щёки выдавали её.