Ирина Ногина - Надуйте наши души. Swell Our Souls

Мир и всё, что в нём, проникало в голову без всяких барьеров и так же вольно выходило из неё, точно не ваза разбилась тогда, а треснуло яйцо вылупившегося птенца, и не оставалось в голове ничего, что не происходило из окружающей действительности, которая отзывалась в Илайе чувством вещественной бесконечности – не таким, словно до неё не было мира, но таким, будто мир очень стар, и она всегда была.

Илайя сидела на земле и чувствовала исходящее от неё тепло и покалывание сухих травинок и щекотку от шевелящихся муравьёв, вдыхала запах собственной кожи, слышала биение своего сердца и лёгкий свист ветра, бегущего по жилам, вырывающегося через поры, и с каждой секундой всё сильнее саднили и вибрировали кончики пальцев.

И начинался шторм.

Ей удалось улизнуть с последней лекции сразу после переклички, и теперь они доедали мороженое на трамвайной остановке. Илайя водила глазами по линиям его профиля, такого с виду беспристрастного, и вновь, от воспоминания о той ночи, когда он оказался у окна её комнаты в Асседии, и она молча подняла щеколду, её захватило чувство как перед прыжком с обрыва в воду: подогнулись колени, по спине побежали мурашки и скопились внизу живота, волосы на руках встали дыбом. Она смотрела на его губы, томясь сладким предвкушением того мгновения, когда прикоснётся к ним, а они, тем временем, требовательно зашевелились.

Илайя вздрогнула и открыла рот на лязгнувшие жёлтые двери. Юлий провёл взглядом отъезжающий трамвай.

– Да что с тобой? – нахмурился он.

– Оставь меня в покое, я влюблена, – вздохнула Илайя.

Юлий обезоруженно шагнул назад, огляделся и с полоумным видом уставился на экскурсионную бричку в придорожном кармане, запряжённую неказистым рысачком, и вдруг, недолго думая, схватил Илайю за руку и устремился туда. С вороватой торопливостью он усадил Илайю в коляску, сам прыгнул на облучок и схватил вожжи.

С рысаком было не так легко управиться. С видом глубоко оскорблённого достоинства тот строптиво фыркал, переступал с ноги на ногу и мотал головой, не поддаваясь ни на ободрительные похлопывания, ни на увещевательные «но, пошла!», ни на нервозные встряхивания вожжами. Наконец, когда Юлий с досадой дёрнул вожжами, лошадь сдвинулась с места – уже под крики очнувшегося хозяина, который точил лясы у газетного киоска.

– Мы могли и пешком пройтись, если тебе так не хотелось ждать следующего трамвая, – на ходу прокричала Илайя.

Её слегка тряхнуло – это лошадь перешла на мелкую рысь.

– Держись крепче! – крикнул Юлий.

Он перебирал вожжи, пристраивая их к рукам. А лошадь, пользуясь его безыскусностью, резво затрусила по проезжей части. Она злорадно и даже с некоторой вульгарностью виляла боками перед Юлием, вздёрнув голову и презрительно похрипывая в сторону сигналящих автомобилей.

Илайя, взбудораженная тряской, думала об этом сумасбродстве – бегстве с пары, украденной повозке, своенравном рысаке, неуклюжей поездке с сомнительным исходом, смотрела на верхушки деревьев, крыши домов, фонарные столбы, мелькающие в калейдоскопе неба, и с каждой секундой улыбалась всё шире. И предчувствие чрезвычайных происшествий, и горько-сладкое беспокойство, и неслаженный дуэт Юлия и лошади внушали ей вздорное веселье.

Но тут вдали нравоучительно мигнул и вспыхнул красным светофор.

– Тпрууу!!! – зафырчал Юлий, натягивая вожжи. – Стой! Стой, за-ра-за!

Лошадь встряхнула гривой, как бы в знак того, что вопли Юлия её не касаются, но немного сбавила ход. Илайя схватилась за поручни. Они приближались к перекрёстку, по которому валил поток машин с поперечной улицы. Зазвучали гудки, несколько предостерегающих окликов. Юлий упёрся в подножник и, стиснув зубы, стал, что есть силы, набирать вожжи, отклоняясь назад. Хотела не хотела, но строптивица подчинилась: инстинкт и чужая подавляющая воля заставили её остановиться прямо перед светофором.

Юлий с Илайей облегчённо выдохнули и в ту же секунду встретились взглядами с двумя полицейскими, изумлённо высунувшимися из окон патрульного пыжика, что стоял на посту через улицу.

– Что же вы!.. – вскричал один из них.

Юлий беззвучно поднял руки, словно собирался то ли сдаваться, то ли очень убедительно объясняться, но не смог выдавить из себя ни слова.

– Простите, пожалуйста! – закричала Илайя с виноватой улыбкой. – Хотелось быстрой езды. Глупый каприз!

– Дык, вожжи-то как зажал! – патрульный ткнул пальцем в Юлия. – Вот лошадь и легла! Надо верхом зажать, верхом накрой, взагреб!

Юлий с дурацкой миной накрыл вожжи рукой, пропустив их под ладонью, моргнул на моргающий светофор, сглотнул и повернулся поблагодарить полицейских, но те уже отвлеклись: сверху по улице бежал, спотыкаясь и безбожно бранясь, хозяин повозки. Полицейские вылезли из машины и замерли на краю тротуара, готовые перебежать дорогу, как только снова сменится свет.

Юлий, тем временем, тронул присмиревшую лошадь и благополучно прокатил следующие три квартала, за которыми размещался супермаркет. С горем пополам, мотыляя вожжами, он затянул рысака на парковку, спрыгнул с облучка и оказался возле Илайи.

– Прошу прощения, сударыня, дальше нам, боюсь, придётся пешком, чтобы нас не повернули по неподходящему маршруту.

С этими словами Юлий помог ей спуститься на землю, и они побежали за супермаркет, откуда, лавируя между домами, через какой-нибудь километр можно было попасть во двор к Юлию. Но уже через минуту они услышали полицейскую сирену, а вскоре и топот погони.

– Чёрт! – Юлий остановился, нырнул пальцами в волосы, лихорадочно озираясь.

– Не останавливайся! Надо бежать! – забеспокоилась Илайя, обгоняя его и тоже сбавляя ход.

– Они нас догонят!

Где-то уже неподалёку колотили асфальт несколько пар бегущих ног. Юлий и Илайя устремились в подворотню, и тут, на их счастье, оказалась открыта дверь в арке. Заскочив в подъезд, они скользнули в затенённое углубление под лестницей. Скоро снаружи послышались голоса, углублённые эхом. Их преследователи, похоже, остановились в арке.

– Они где-то тут, далеко не могли убежать! – пропыхтел один из них, должно быть, бедолага-возничий. – Этот двор глухой. Наверняка прячутся здесь или в том, соседнем. Надо разделиться и обыскать.

– Мы не можем заниматься розыском, мы патрульная полиция, – возразил ему молодцевато-деликатный, но твёрдый голос. – Вам ведь вернули экипаж, чего же вам ещё?

– Они же воры! Грабители! – кровожадно взвизгнул возничий.

– Ну ладно! Пошалили немного, казнить их за это, что ли? Если хотите возбуждать дело – вам следует подать заявление в полицию, дать показания, выедут оперативники и будут искать. А нам пора возвращаться на пост.