Ирина Ногина - Надуйте наши души. Swell Our Souls

Её лицо неуловимо смягчилось, глаза сделали круглее и потемнели.

– Не в моих правилах просить о чём-то мужчину, – сказала Мира. – Всё, что делает мужчина – его личный выбор. Но в силу справедливости право личного выбора есть и у меня.

Пандробан, распалённо глядя на неё, слегка шевелил челюстями – словно пережёвывал её слова.

– Одно из самых сильных разочарований в моей жизни связано с мужчиной, который доверял своим сомнениям больше, чем мне. Он был верен мне, внимателен и почтителен. Не было вершины, которую бы мы не одолели вместе. До той минуты, когда я узнала, что он установил за мной слежку. Изображая любовь, чуткость и преданность, он предпочёл потакать своим фобиям. Конечно, он сказал бы мне, что делал это из страха потерять меня, ради моей же безопасности, он нашёл бы тысячу фальшивых противовесов этому предательству, – если бы смог. Но я просто исчезла из его жизни.

– Он не делал попыток вернуть тебя? – спросил обуреваемый ревностью Пандробан.

– Поначалу – да. Но потом осознал, что нельзя вернуться к пустому месту. Он сумел увидеть моими глазами, и в этом ракурсе не нашёл в мире самого себя.

– Где он сейчас?

– Его давно нет в живых, – сказала Мира со светлой полуулыбкой.

– Как он умер?

– Говорили, что покончил с собой. Причин я не знаю. Не знаю даже, правда ли – самоубийство. Примерно через два месяца после нашего расставания.

Пандробан побледнел. Его штормило от мутной, зловонной и нарастающей тревоги.

– Ты точно не любишь его больше? – тихо спросил он. – Или только стараешься разлюбить?

Его грудь сдавил спазм от Мириного весёлого хохота, и терзавшая его дрянь выплеснулась из него с оглушительным выдохом. Мира провела рукой по его лицу, разглаживая взбаламученные воды внутри него.

– Тебе следовало выучить меня получше, – она коротко прищурилась.

Вот был тот миг, которого он чаял много дней – вот она в мгновение ока оказалась, наконец, здесь, в его доме, то ли в его, то ли в своей спальне, хотя он не чувствовал, что рядом с ней оставалось ещё что-нибудь его, словно она присвоила всё вокруг в комплекте с его душой. Он вцепился в неё так, словно она была деревом на отвесной скале.

– Мне жаль твоего бывшего, – признался он, лёжа на её обнажённых коленях, вдыхая запах собственной спермы и дым собственной сигареты.

– Глупо жалеть людей. Они обретают то, к чему стремятся. Слепо или преднамеренно, – сказала она, лениво лаская его волосы.

Одевшись, они некоторое время сидели рядом на кровати. Мира, по своему обыкновению, – выпрямив спину и скрестив руки на коленях. Он – обнимая и поглаживая её плечи.

– Ты носила другое имя? – спросил Пандробан.

– Да, – просто сказала она.

– А в тот день, когда Аркадий заметил тебя на уступе и позвал меня, ты намеренно оказалась там? Или случайно?

– Я часто загорала поблизости.

– И всегда голой? – промычал Пандробан.

– Разумеется, – Мира с достоинством качнула головой. – Однажды я увидела тебя на террасе. Ты был с женщиной.

– С Кариной.

Мира брезгливо пожала плечом, которое он тут же страстно поцеловал.

– И решила попасться мне на глаза? – растроганно проговорил Марат Игильманович.

– Я просто загорала, не стыдясь твоих камер, – сказала Мира, своей уклончивостью доканывая его тщеславие.

Из спальни энергичным шагом вышел суровый Марат Игильманович. Аркадий предупредительно ждал его у лифта.

– По камерам пока отбой, – распорядился Пандробан и деловито затрусил по лестнице.

– Я ничего не устанавливаю, – уточнил управляющий утвердительным тоном.

– Я же сказал: пока отбой.

– Я не стану обременять вас своим именем – те, кому оно однажды станет интересно, выяснят его самостоятельно, – молодой лектор выступил из-за стола: гладко выбритый, в приталенном коричневом костюме, голубой рубашке и галстуке в тон костюму. У него было широкое выразительное лицо с крупными рыжими бровями и цепкий взгляд, подёрнутый лёгкой дымкой. – Думаю, многие из вас задавались вопросом: зачем ботаникам культурология, – он благосклонно растянул губы в ответ на оживление в зале. – Что, по-вашему, предполагает мой предмет? Думаете, мы будем твердить иностранные имена, цитировать мудрёные умозаключения и дотягивать за уши хлюпкие выводы унылых доцентов о влиянии культурного феномена на благополучие общества? И не надейтесь! Что есть культура? Культура – это результат фильтрации всех наработок и изысканий. Если философия мать всех наук, то культура – трейлер ко всем наукам и тизер познания. Всё, что человечество назначило истиной, всё, что в принципе достойно внимания в истории человечества, всё это здесь и сейчас, для вас. Будьте готовы задаваться нетривиальными вопросам и находить удручающие ответы. Знакомство с культурным наследием человечества столкнёт вас с самими собой, заставит усомниться во многих жизненных решения, включая и выбор профессии. И в качестве пролога к нашему курсу я предлагаю вам выполнить небольшие тестовые задания: они у вас на столах.

В первом задании студентам предлагалось составить ассоциативные ряды к следующим словам: «созидание», «разрушение», «продать», «отнять», «определённость», «игра», «доверие», после чего ответить на вопрос: «Листья стареют и умирают. Каким листом окажетесь в старости вы и почему?»

Второе задание было очень интересным – предлагалось шесть известных картин, которыми нужно было распорядиться следующим образом: одну картину выделить для фойе театра, другую – передать в детский реабилитационный центр, третью – отдать церкви (или религиозной общине), четвёртую – повесить в приёмной своего офиса, пятую – подарить возлюбленному и, наконец, шестую оставить для своей спальни. Картины были такие: парящая плодоносная «Весна» Ботичелли, «Ночная история» Рубенса, на которой в свете свечи мерцают вопросом лица старухи и девочки, «Суд Соломона» Пуссена – эпическое полотно с матерьми, совершающими выбор у трона напряжённо выжидающего царя, «Дом печали» Мункачи, оплакивающая приговорённого к смерти бетьяра, «Композиция Х» Кандинского – разноцветный ритмический ансамбль на чёрном фоне, и «Сын человеческий» Магритта, изображающая делового мужчину под пасмурным небом, лицо которого скрыто зеленеющим яблоком. В решении требовалось не только распределить картины, но и объяснить свой выбор.

Третье задание, заключавшееся в том, чтобы написать формулу Чёрного квадрата, поставило Илайю в тупик. Она таращилась на него большую часть пары и лишь с сигналом к сдаче работ шлёпнула последнее, что пришло на ум: ∞*0.

– Время, к сожалению, – сказал лектор, отвлекаясь от книги, которую читал, величаво покачивая ногой. Он отключил будильник и поднялся навстречу хлынувшему потоку студентов. – Я рад наблюдать, что предложенные задания увлекли многих из вас. И пока вы сдаётесь, коротко разъясню смысл вопросов, на которые вы отвечали. Итак, первое задание – ассоциации: это тест на определение психотипа по моей авторской классификации, о которой я расскажу вам на следующей лекции. Заключающая его нотка о стареющих листьях позволит определить абстрактно-образный или формально-логический тип вашего мышления. Второе задание – этико-культурологическая дилемма, которая, с одной стороны, поможет вам немного конкретизировать собственные предпочтения в искусстве, а, с другой, продемонстрирует, как каждый из вас разрешает для себя конфликт «личный интерес – интерес малой социальной группы – общественный интерес». И, наконец, моё любимое – третье – задание: оно вдохновлено коанами – алогичными, часто парадоксальными вопросами или сообщениями, практикуемыми дзен-буддистами для выхода за рамки мыслительных и познавательных шаблонов. Спешу успокоить тех, кто продолжает лихорадочно строчить, что правильных или неправильных ответов на сегодняшние вопросы не существует. Ваши ответы – лишь отражение ваших сущностей. Чем более они искренни – тем более информативны. В любом случае, плохие оценки никому не грозят.