Ирина Ногина - Надуйте наши души. Swell Our Souls

– Разве ты веришь в дьявола? – с любопытством спросила Илайя.

Анна расхохоталась с видимым удовольствием.

– Обожаю твою серьёзность по отношению ко всему, что ты слышишь и видишь, Илайя. Но, откровенно говоря: нет, я не верю в дьявола.

– А вдруг это как раз его работа? Вдруг он сейчас демонстрирует тебе воплощение твоей мечты, чтобы после потребовать расплаты? – Илайя ухмыльнулась в ответ на новую довольную улыбку Анны.

– Нет, – Анна благосклонно покосилась на Илайю. – За этим воплощением стоят тысячи выверенных шагов и десятки выстраданных решений. Это моё воплощение. На сто процентов. А дьявол – всего лишь изобретённый человеком способ снять с себя ответственность за свои помыслы и поступки.

– А что тогда Бог?

– Бог – это надежда на прощение, – подумав, сказала Анна. – Я знаю, о чём ты думаешь: если религия, какую ни возьми, совершенный вымысел, то откуда же она черпает силу, которая позволяет ей так долго и прочно владеть умами людей

– Я думала не об этом, но мне интересно, как ты ответила себе на этот вопрос.

– Религия основана на проницательной догадке о поголовном человеческом чаянии: человеку требуется некто более совершенный, чем он сам; некто, на кого останется уповать в минуту самого горького разочаровании; некто, принимающий решение, когда все до единого растерялись; некто, способный оценить в человеке неоценённое, – Анна бросила сигарету на дно пустой бутылки. – Неисчерпаемый и бесперебойный источник спасения и утешения, бессрочное обещание счастья. Бог, как олицетворённая совокупность этих абстрактных ожиданий, появлялся везде, где жил человек: в самых диких, удалённых от цивилизации уголках, где знать не знали о Вишну, Иегове, Иисусе и Аллахе. Я думаю, фантазировать о боге – это одно из базовых свойств человеческой психики. В этих фантазиях кроется колоссальная мотивация. Но нашему мышлению сложно работать с абстракциями, и поэтому абстрактные фантазии о боге стали приобретать конкретные формы – так родились всевозможные божества. Их образы лишены гибкости, которая свойственна фантазиям, но зато практически пригодны для выращивания вокруг них всевозможных поведенческих концепций – то есть, различных религий. Но, как я уже сказала, в корне религиозной склонности человека остаётся его инфантильное стремление, с одной стороны, уйти от ответственности, с другой – довериться тому, кто лучше него.

– Ты сказала, что фантазии о Боге – естественное свойство человеческой психики. Откуда же оно берётся? Почему человек, независимо ни от каких условий существования, ищет эту связь?

– Я не знаю, Илайя. Но точно знаю, что ответы, которые предлагают религии, меня не удовлетворяют, – Анна улыбнулась мечтательной увлечённости на лице Илайи. – Сама-то ты уже поняла, во что веришь?

– Я верю в человеческое предназначение, – Илайя пожала плечами, как бы признавая наивность своих слов.

– Надеюсь, объясняя матери выбор факультета, ты не использовала этот аргумент? – Анна подмигнула хохочущей Илайе. – Затрудняюсь представить, какие у Ольги отношения с богом, но не удивилась бы, если бы она сделала его завсегдатаем своих раутов и постаралась переубедить… – она обернулась, заметив, что Илайя выпрямилась и заглядывает ей за спину. – Что там?

На краю небольшого плато, нависающего над склоном, стояла женщина. Волосы почти полностью заслоняли её лицо, но в напряжённой позе ощущалась воинственность.

– Как она туда забралась? – удивилась Илайя. – Такая странная…

– Не более чем одна моя знакомая любительница маринических пейзажей.

Женщина на плато, похоже, заметила, что стала объектом внимания, и через секунду исчезла. Илайя тщетно ждала, пока та спустится с плато или выглянет снова, – никто так и не появился.

Анна, тем временем, намазала ноги кремом для загара, надела наушники и улеглась на спину. Илайя окинула взглядом её тело, на котором не было ни одной лишней складки, как на коже – ни одного изъяна, и стала думать об Анне: как всё у неё выходило безусильно, незамысловато и ладно. Действия её, будь то приготовление еды или уборка квартиры или помощь Леонарду с отчётностью санатория или обработка фотографий после очередной фотосессии или обычный маникюр, были неуловимы. Заметен был только результат – словно возникал по взмаху волшебной палочки. Илайя знала, какой нервотрёпки и суеты стоили её матери подбор гардероба, сочинение меню, декорирование клуба, организация развлекательной программы и прочие хозяйские заботы, у Анны же житейские дела улаживались словно сами собой. Её одежда не могла стоить дорого, но смотрелась на ней безупречно. Держа в уме её провинциальное происхождение, её нельзя было уличить в безвкусице, как и в примитивном следовании тенденциям. Недаром Ольга с её небрежностью, некоторой даже неопрятностью, прониклась к Анне уважением и придавала её мнению особое значение.

Обед они пропустили, и поэтому решили ужинать пораньше. Ужинали, как обычно, на веранде. Леонард, хотя его рабочий день формально кончился, торопился вернуться в административный корпус Асседии и продолжить разбор бумаг, чтобы скорее войти в курс дел, но Анна удержала его анонсом яблочной шарлотки, и, как только все расправились с гречкой и бефстроганов, собрала грязную посуду и отправилась за десертом в кухню.

Илайя уложила подбородок в ладонь и защекотала надгубье.

– О чём так самозабвенно думаешь? – спросил Леонард.

– Я думаю: разве возможно, чтобы атеисты действительно существовали?

– Анна поделилась с тобой своими размышлениями? – усмехнулся Леонард. – И они тебя смутили…

– Нет, не смутили. Скорее, показались неправдоподобными. Потому что когда я пытаюсь увидеть мир глазами человека, отрицающего невидимые взаимосвязи, мне чудится подвох. Атеисты напоминают мне активные металлы. То есть, в чистом виде могут существовать только в лабораторных условиях. А в природе к ним тут же присоединяется кислород и… они уже минералы.

Леонард вздохнул.

– Анна не атеист. В этом ты права, Илайя. Она очень умная женщина, и, как положено мыслящему человеку, строит фундамент для своего мировоззрения. И для такого конструктивного и оптимистичного человека как Анна богоотрицание – слишком шаткая опора. Это не финальный результат её изысканий. Скорее, этап. Как жёлтый свет на светофоре. Неопределённость. Рано или поздно ему на смену придёт нечто более устойчивое.

На пороге появилась Анна с шарлоткой в одной руке и подносом с чашками в другой. Леонард поднялся помочь ей.

– Я кое-что нашла в кухне, – Анна сняла с подноса почтовый конверт. – На твоё имя, Илайя.

– Я совсем забыл о нём! – воскликнул Леонард. – Пришло в адрес санатория с остальными письмами.