Джек Вэнс - Хроники Кадуола: Эксе и Древняя Земля

На следующей странице Флоресте уделил внимание Симонетте: она много рассказывала ему о том, как сложилась ее жизнь. В ярости покинув станцию Араминта, она странствовала по закоулкам Ойкумены, изобретательно добывая себе пропитание заключением и расторжением браков, сожительством, расчетливыми ссорами и примирениями, никогда не поступаясь своими интересами и не отступая перед рискованными приключениями. Примкнув к последователям мономантического культа, она познакомилась с Зайдиной Баббз, впоследствии возглавившей семинарию в качестве «ордины Заа», а также с беспощадной уродливой особой по имени Сибилла Девелла. Сговорившись и помогая одна другой, три подруги заняли высокое положение в иерархии культа и фактически подчинили себе всю секту.

Ритуалы и ограничения скоро опостылели Симонетте, и она покинула семинарию. Уже через месяц она повстречалась с Титусом Зигони – пухлым, низкорослым и бесхарактерным наследником большого состояния. Титусу принадлежали ранчо «Тенистая долина» на планете Розалия и роскошная космическая яхта со странным наименованием «Мотыжник». В глазах Смонни последнее обстоятельство оказалось неотразимо привлекательным, и она женила на себе Титуса Зигони прежде, чем тот успел сообразить, что происходит.

Через несколько лет Смонни побывала на Древней Земле, где случайно – или не случайно – познакомилась с неким Кельвином Килдьюком, занимавшим должность секретаря Общества натуралистов. Беседуя с Симонеттой, Килдьюк упомянул о казнокрадстве своего предшественника на посту секретаря Общества, Фронса Нисфита. Килдьюк подозревал, что в своей алчности Нисфит осмелился продать оригинальный экземпляр Хартии коллекционеру старинных документов. «Разумеется, теперь это не играет практически никакой роли, – поспешил добавить Килдьюк. – Управление Заповедника существует самостоятельно, и его существование, насколько мне известно, нисколько не зависит от наличия или отсутствия оригинала Хартии».

«Разумеется, – согласилась Смонни. – Естественно! Любопытно было бы узнать, с кем именно заключал сделки нечестивец Нисфит».

«Трудно сказать».

Расспрашивая торговцев антиквариатом, Симонетта нашла один из похищенных документов, входивший в коллекцию, приобретенную на аукционе неким Флойдом Суэйнером. Дополнительные розыски позволили установить адрес покупателя, но к тому времени Флойд Суэйнер уже давно умер. Соседи и родственники отзывались о его наследнике и внуке, Юстесе Чилке, как о непутевом разгильдяе, нигде не находившем пристанища и лишь время от времени присылавшем открытки то с одной, то с другой богом забытой планеты. Никто не имел представления о его местопребывании в настоящее время.

На Розалии, между тем, наблюдалась острая нехватка рабочей силы. Симонетта договорилась с Намуром о поставках йипов-переселенцев, вынужденных отрабатывать стоимость космического полета, и таким образом возобновила связь с Кадуолом.

Намур и Смонни придумали чудесный новый план. Умфо Йиптона, Калиактус, дряхлел и начинал впадать в детство. Намур уговорил его приехать на Розалию, чтобы пройти курс омолаживающего лечения. В усадьбе ранчо «Тенистая долина» старика Калиактуса отравили. На престоле умфо его заменил Титус Зигони, с тех пор величавший себя Титусом Помпо.

После длительных поисков нанятые Симонеттой детективы обнаружили, что Юстес Чилке работал гидом экскурсионного автобуса в Семигородье на планете Джона Престона. В кратчайшие возможные сроки Смонни познакомилась с Чилке и наняла его управляющим ранчо «Тенистая долина». Через некоторое время она решила выйти за него замуж, но Чилке вежливо отказался от такой чести. В приступе капризного раздражения Смонни уволила Чилке. В конечном счете Намур привез его на станцию Араминта.

«Смонни и Намур – удивительная пара, – писал Флоресте. – Ни тот, ни другая не знают, что такое угрызения совести, хотя Намур любит изображать из себя человека высококультурного и на самом деле может быть приятным собеседником, которому известны многие, самые неожиданные вещи. Намур умеет подчинять свое тело приказам железной воли: подумать только! Он играл роль обходительного любовника и Спанчетты, и Симонетты, с апломбом предотвращая любые столкновения между сестрами. Я вынужден отдать ему должное – хотя бы потому, что никогда не встречал человека, столь отважного в обращении с женщинами.

Как мало времени мне осталось! Если бы мне суждено было жить, я поставил бы героический балет для трех танцоров в главных ролях Смонни, Спанчетты и Намура. С какой полной достоинства грацией они передвигались бы по сцене! Я уже ясно представляю себе хореографическое развитие: они кружатся, они подхватывают друг друга, они тянутся ввысь, они появляются и пропадают, вообразившие себя своевольными полубогами марионетки ужасной справедливости судьбы! В моей голове уже звучит музыка: мучительно-пикантная, жгучая до слез! А костюмы, костюмы! Феерическое представление! Поразительный танец! Три фигуры олицетворяют чуткое мировосприятие и самосознание. Я вижу их на сцене: они обходительно сходятся и расходятся, приближаются к зрителям и удаляются в полумрак, жеманничая и охорашиваясь, каждый в своей неповторимой манере. Чем все это кончится, каков будет финал?

Но все это пустая шутка! Зачем занимать мой бедный ум таким вопросом? Завтра утром уже некому будет поручить режиссуру балета».

И снова Бодвин Вук прервал чтение: «Пожалуй, нам следовало разрешить Флоресте поставить его последний спектакль! Он нашел поистине захватывающий сюжет».

«Я всегда скучаю на таких представлениях», – признался Глоуэн.

«Ты слишком молод или слишком практичен для того, чтобы стать ценителем балета. Флоресте буквально кипит любопытнейшими идеями».

«Его отступления утомительно многословны, даже если они имеют какое-то отношение к сути дела».

«А! Только не с точки зрения Флоресте! Перед нами его духовное завещание – он излагает сущность своего бытия. Эти строки – не случайный плод праздного легкомыслия; скорее их можно назвать стоном бесконечной скорби». Бодвин Вук вернулся к письму: «Буду читать все подряд. Надеюсь, рано или поздно он соблаговолит поделиться парой фактов».

Действительно, стиль Флоресте мало-помалу становился не столь выспренним. Перед возвращением Глоуэна на станцию Араминта Флоресте посетил Йиптон, чтобы запланировать новую серию развлечений. На остров Турбен теперь возвращаться нельзя было – приходилось выбрать другое, более удобное место для организации оргий. Во время последовавшего совещания язык Титуса Помпо, усердно налегавшего на «пиратские» коктейли с ромом, развязался, и он проболтался о том, что Смонни свела наконец старые счеты. Она захватила Шарда Клаттока, заключила его в тюрьму и конфисковала его автолет. Титус Помпо печально покачал головой: Шард дорого заплатит за высокомерное пренебрежение, причинившее Симонетте столько страданий! А конфискованный автолет частично компенсировал потерю летательных аппаратов, уничтоженных отделом B во время облавы. Опорожнив еще бокал, Титус Помпо заявил, что подобные конфискации будут продолжаться. Лиха беда начало!