Дэн Пласкин - Лазерный гусь

– Такие не продают, – не поверил его ответу таджик.

– Точнее не купил, – Борька виновато вспомнил, что деньги-то он за него не отдал. – Так дали. На рынке. Деньги хотел отдать, но некому уже было. Продавец исчез.

– Ааа, – довольно протянул таджик. Интерес к талисманчику, казалось, поубавился. – Вот я и говорю: ничего ты про завтрашний день не знаешь, – и Борька отметил под усами улыбку.

Но Борьке было не до веселья.

– Ну, что там у тебя, рассказывай, – зевая, сказал незнакомец и полностью вытянулся на нарах.

Борька не так складно, как получалось у его сокамерника, почти скороговоркой, стал рассказывать свою историю, хотя и не понимал, для чего это делает. Ему хотелось просто излить душу. Иногда он вставал и расхаживал по камере. Потом снова садился, при этом активно растирая Пеликена, и всё говорил и говорил, будто кому-то что-то доказывал. Когда он дошел до момента остановки сотрудниками ДПС, он вспомнил, что рассказывать должен не себе, а слушателю, коим был волей судьбы оказавшийся здесь незнакомец. И Борька остановился. Да и рассказывать было уже нечего. Он взглянул на таджика, который уже отвернулся лицом к стене. Не понятно было, слушал ли тот или давно уже дремал. Боря затих. Спустя минуту, он услышал ровное дыхание безмятежно спящего человека.

Утром таджика увели на допрос. Борька был раздосадован, что даже не спросил имени. Впрочем, он считал, что встреча в изоляторе мимолетная и вряд ли ему представится случай еще пересечься где-нибудь. Но этот незнакомец показался Борьке настолько харизматичным, что хотелось заново окунуться в атмосферу вчерашней беседы. Так ему было легко на душе. Да и рассказчик из таджика великолепный. И все же, почему тот не рассказал историю про себя до конца? И слушал ли он рассказ самого Борьки? В любом случае это уже не так важно. Важно было вчера, а сегодня Боре стало стыдно, он казался сам себе слабым человеком, не способным удержать чувства, роящиеся в душе, и всё выдал встречному-поперечному. Но, с другой стороны, это был ответный рассказ на историю таджика.

Спустя два часа пришли и за Борькой.

– Сыроедов! На выход с вещами! – произнес голос охраны.

"Вот оно", – подумал Борька: "Если с вещами, то что-то новенькое готовят".

Его снова посадили в полицейский "козлик" и повезли, судя по направлению, в сторону Москвы. Боря не на шутку заволновался. Как же его теперь будут искать родственники? Конечно, матери должны сообщить. Но она с ума сойдет, это же новый стресс. А про отца вообще сложно что-либо сказать при его ухудшившемся здоровье, да еще на фоне всех этих событий…

"Козлик" остановился во дворе трехэтажного здания недалеко от центра Москвы. Этот дом раньше наверняка принадлежал какому-нибудь купцу или дельцу. А сейчас здесь поселилась то ли администрация, то ли еще какая-то местная власть. Открылась дверь. Борька увидел снаружи мужчину в штатском. Мужчина произнес:

– Борис Сергеевич? Выходите, – в голосе не было ни нотки строгости, скорее, это был обычный будничный голос вежливого человека.

Боря сильно удивился. Но еще больше он удивился, когда его провели в просторный кабинет на втором этаже, уставленный качественной мебелью и сейфами. Посередине стоял массивный овальный стол, видимо, для проведения совещаний. Борьку оставили одного, просили подождать. При этом дверь не закрыли на ключ, а лишь слегка притворили.

– Что день грядущий мне готовит? – пробормотал Боря себе под нос, не к месту вспомнив Ленского, обескураженный таким неожиданным поворотом. А глубоко в душе затеплилась надежда, но он постарался до времени не давать ей воли.

Вошел всё тот же человек и сказал, что придется подождать некоторое время, и предложил чая или кофе. Боря отказался. Человек ушел. А Борька вдруг подумал, а чего это он отказался, вдруг там чай с печенками будет? Уже и голодно становится. Но не возвращать же вежливого мужчину назад. Эх, скромность когда-нибудь погубит.

Через полчаса в дверь без стука вошел мужчина лет пятидесяти. Деловой костюм был небрежно распахнут, галстук расслаблен, верхняя пуговица у рубашки расстегнута. По всему видно, что к костюму он привык, как многие привыкают к домашним тапочкам. Сразу с порога мужчина внимательно взглянул на Борю и дружелюбно с улыбкой спросил:

– Борис Сыроедов? – мужчина протянул руку.

– Да, – опять же смутившись ответил Борька. Как-то он не привык, чтобы абсолютно незнакомые мужчины сразу же называли его имя, точно им известно всё, а сам Боря, как будто остается с закрытыми глазами. Он пожал протянутую руку.

– Мне про вас многое рассказывали. Да не расстраивайтесь, – заметив тень, пробежавшую по лицу Бори, сказал мужчина. – Мы не сотрудники полиции. Оставим их выполнять свою работу. Кстати, замечу, они ее выполнили блестяще! Что скажете?

А что Борька может сказать? Наверное, блестяще. Он три дня провел в камере, а так толком его никто ни о чем и не расспросил. От следователя один негатив, да и от адвоката тоже. Какую работу они выполняли, пытаясь его только запугать?

– Я совсем не разбираюсь, как проводят расследования, – уклончиво ответил Борька.

Мужчина в ответ улыбнулся приятной улыбкой и сказал:

– Ну-ну, я понимаю. По ту сторону темницы совершенно иначе весь мир представляется. Но, скажу вам по секрету, вы попали на самого удивительного следователя! Если бы не он, то не знаю, разговаривали мы бы с вами сейчас или же наш разговор, может быть, и вовсе не состоялся.

У Борьки на лице отразилось удивление, а мужчина в костюме улыбнулся еще раз также же дружелюбно. Он указал на один из стульев за овальным столом, предлагая сесть. А сам прошёл к удобному креслу во главе стола. Одним привычным движением скинул костюм и таким же движением накинул на спинку. "Сколько раз он так делает за день?" – подумал Борька. И приготовился к дальнейшим неожиданным поворотам сегодняшнего дня.

– Чаю или кофе? – предложил мужчина.

– Да, чаю, если можно, – на этот раз Боря решил не отказываться. Хотелось и пить, и есть. Борька уже начал понимать, что он в кабинете у какого-то чиновника, причем чиновника высокопоставленного, иначе как объяснить всё, что сейчас происходит: вызов из КПЗ, дорогой кабинет, чай тебе приносят и не просто с печенками, а даже с канапе и орешками. Хоть и хотелось смести все с тарелки, Борька удержался и взял только одну канапе, ни к чему больше не притронулся. Он не знал, как поступить, но читал в старых книжках, что показывать себя голодным – плохой признак невоспитанности. Мудрый чиновник, конечно же, это заметил и улыбнулся:

– Не стесняйтесь, время к обеду. Можно и подкрепиться, чем бог послал, – он негромко засмеялся. – А еще, Борис, вы молодец, что догадались позвонить Евгению Петровичу.