Михаил Небрицкий - Михайлова. Сборник детективных рассказов

– Ну!

– И разъяснил им ситуацию, в чём подозревают их детей.

– А они что?

– Они сказали, что поговорят и ними и узнают, что тем об этом известно.

– Ну, так, а чего они тогда так взъелись, когда мы их отпрысков доставили?

– Потому что не знали, что их детей задержат, как уголовников. Они-то думали, что всё по-тихому решится – по кабинетам. Как у них обычно принято.

– И у нас тоже.

– Эх… – задумчиво вздохнула Кира.

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге очутился сержант:

– Кира Валентиновна, вы уже пришли?

– Да, Гаврилов, что у тебя?

– Да, этот ваш…

– Коля? Проснулся уже?

– Да, давно.

– В душ сводил?

– Да, и вещи ваши отдал.

– Ну, так веди сюда его.

– Сейчас.

Лисовой с недоумением уставился на следователя.

– Да, Миша, душ! Или ты хочешь, чтоб он нам тут весь кабинет завонял?

– Да я не против.

– Вот и всё.

– Просто, не наблюдал никогда за вами особой…

– Человечности?

– Да я не о том?

– А что? Непривычно, чтоб я к кому-то проявляла сострадание? Ну, да! Я ж оборотень. Шерстью поросла вон совсем.

– Да, ну, при чём здесь это?

– Ладно, прости. Утро какое-то. – взявшись за виски кончиками средних пальцев и массируя их по часовой стрелке успокоилась Кира.

В последнее время она часто нервничала, что для неё непривычно. Обычно сдержанная девушка внезапно стала всё чаще поддаваться эмоциям. Может особенности женского организма вновь дают о себе знать, или что-нибудь ещё…

– Кстати, пришёл вывод эксперта. – внезапно спохватился Миша, глядя на лежащие на столе бумаги.

– Так, и что?

– Яд, которым отравили данных господ – стрихнин.

– Господи, какой христоматийный случай.

– Ну, вещество-то доступное. Содержится в большинстве крысиных ядов и не только.

– И собаку тоже?

– А собаки к нему особенно чувствительны.

– Интересно.

На вошедшем в кабинет Николае красовались почти новые, совсем не поношенные вещи, которые Кира принесла из дому. Она решила больше не хранить то, что осталось от мужа, и потому принесла их для того, кому они нужнее.

Жёлтая футболка и серые спортивные штаны немного свисали на худощавом теле Николая, прямо как на Осе в последние месяцы жизни. От этого Кире становилось довольно грустно, ведь телосложение у обоих мужчин оказалось так схоже.

Коля вежливо, немного робко, попросил разрешения войти.

– Входи, Николай!

– Доброе утро.

– Доброе, Николай. Как вещи?

– Спасибо, хорошие.

– Носи на здоровье. Как с тобой обращались? Есть нарекания?

– Так это, – обернулся он на полицейского, приведшего его сюда – как в санатории. В душ вон сводили.

– Да, Колян, это не каждому нашему гостю так везёт. – злорадно добавил Михаил.

– Так, а, за что ж вы меня всё-таки это? Того…

– А ты не помнишь ничего? – решила издалека подойти к вопросу Кира.

– Ой, да, голова сутра пухнет. Водичкой помылся – вроде немного легче стало. – Коля взялся за голову, яростно протирая всё ещё грязными руками глаза.

– Так где это ты так накилдырился, да ещё и сутра, что мы тебя посреди парка нашли?

– А, так вот оно что? Вы ж не подумайте, я дело в том, что вообще не пьющий.

– Вот как? – с сарказмом уточнил Миша.

– Да. У меня ж как здоровье пошатнулось много лет назад, так и завязал. Печень…

– А что ж тогда вчера случилось?

– Да, там длинная история.

– Так мы никуда и не спешим. – забросив ногу на ногу спокойным тоном ответила Михайлова.

Николай, выпрямив спину, устремил взгляд в окно, рассматривая качающиеся на ветру листья тополя.

– Да, друзья позвали машину загрузить с макулатурой. – начал излагать гость.

– Какие друзья? – перебила Михайлова.

– Иваныч. Простите, Фёдоров Николай Иванович – тёска мой. У него своя точка по приёму макулатуры на Ленинградской.

– Так, и кто ещё?

– Ну, сын его. Я его ещё мелким помню, а сейчас уже школу закончил в этом году.

– Продолжай.

– Ну, я у них часто подхалтуриваю. Они меня знают. Я и работаю у них, и когда найду чего – к ним несу.

– Что найдёшь? – заинтересованно встрял Миша.

– Ну, бумаги какие, ещё что-нибудь.

– Что-нибудь? – словно клещами Лисовой вытягивал из Николая по слову.

– Ну, металлы там иногда. Медь.

– Медь?

– Ну, это так. По-дружески чисто. Просто, он раньше ещё и металлолом принимал, а потом у него лицензию забрали, и сейчас только макулатура. А медь это я ему так чисто, приношу, как старому знакомому. А он просто знает источники, куда можно сдать, и всё.

– Так, интересно. Это только ты ему металл приносишь, или кто-то ещё? – откинувшись на спинку стула, лейтенант оценивающе взглянул на собеседника.

– Я не знаю! – сразу отрезал тот, дабы у друга потом не возникло проблем. – Скорее всего только я.

– Понятно. Так и когда же ты пошёл ему помогать?

– Так, вечером, как только стемнело, сын его – Саня прибежал, и мол: дядя Коля, дело есть.

– А ты?

– Ну, я говорю, что, дай, мол, хотя бы пирога кусок съем, что Генка принёс. А он мне: там машина ждёт, думай, дядя Коля, или ты, или другого пойду искать.

– Это ты на лавке с друзьями сидел, когда он подбежал.

– Да, в парке мы собираемся обычно. Позвал меня в сторонку, я и отошёл.

– Так, и что дальше?

– Ну, я замежевался, а он мне и говорит: «Идём, дядя Коля, у нас поешь. У меня всё равно сегодня день рождения».

– Вот как? – с любопытством переглянулись офицеры.

– Да. Оказалось, что они как раз сидели праздновали, и тут неожиданно машина приехала. То ли водитель дни перепутал, то ли позвонить забыл, что едет. В общем, срочно назрело дело в сжатые сроки загрузить все бумаги, чтоб тот до утра их увёз.

– Куда?

– Ну, куда? На переработку, наверное. Я там знаю, куда он их возит. Он вообще не один наш пункт обслуживает. У него там целый маршрут.

– Понятно, ну, продолжай, Колян, что дальше? – полицейскому не терпелось услышать исход истории.

– Ну, что дальше. Дальше мы загрузили в фуру то, что имелось на складе. Часа за 2—3 управились. И сели праздновать.

– Во сколько сели?

– Да, поздно – где-то часа в 2 ночи.

– Так. И ты набухался?

– Да, я не хотел.

– Ну, конечно. Водка сама в рот запрыгнула, да, Колян? – юмор полицейского приобретал всё более острые очертания.

– Да, я не знал, что там водка.

– Как это? – лейтенант искренне удивился.

– Да, просто, я смотрю, на столе стоит водка, и сок двухлитровый персиковый. Водки тёска мой себе в стакан плеснул, а сок – сын его себе налил. И Иваныч спрашивает, мол: что, Колюня, пить будешь? Ну, а я, поскольку не пьющий, говорю, чтоб налил то же, что и Сашке. Ну, тот и налил. Оказывается, сын его, в силу молодости, водку-то с соком мешает, ибо чистую пить противно.

Здесь лейтенант не сдержался и залился хохотом.