Евгений Саржин - Морские люди. Пираты медного века

Юноша молчал, не зная, что сказать.

– Тебе нужно бежать, – проговорила она быстро, – здесь тебе больше нет жизни. И в домах за лесом – тоже. Они все узнают. Может, и от Хромой.

– Но я…, – пробормотал он, но она его прервала.

– Если долго идти по берегу, будет речка, потом еще одна, сейчас наверно сухая, потом каменная гряда. Поверни у гряды и иди через рощу, пока не придешь к берегу ручья. Поверни по течению – и ты выйдешь на земли людей из дальних домов. Они не роднятся с Домами Черной Матери, и, может быть, тебя примут.

– Мать…, – тихо проговорил он, но Тихая опять мотнула головой.

– Тебе надо идти. Здесь может кто-то появиться. Иди!

И он попятился, но она ухватила его рукой, и, поколебавшись, протянула ему руку.

– Возьми это и повесь на шею. Это мужской знак, он сохранит тебя и сейчас.

И юноша почувствовал, как в его руку скользнул гладкий камешек, нагретый о тело той, что когда-то дала ему жизнь.

Горячие лучи уже падали с неба искоса, образуя дрожащий ореол вокруг торчавших из моря камней, ушедших в воду на две трети во время прилива. Он повернулся на своем неудобном ложе из опавших веток и усеянной ракушками и мелкими камешками земли. Ищут ли его все еще? Или уже прекратили? Ведь уже время вечерней трапезы – той, которую едят сообща, на площадке перед хижинами, вознося Черной Матери и духам растений благодарность за еду и покой. Неужели жажда крови охватила сородичей настолько сильно, что они решили её пропустить?

Здесь его почти не было видно – с одной стороны закрывала круча, с другой густые заросли. Лишь с берега его укрытие можно было разглядеть – но кто сейчас ходит по берегу? Скоро горячее пламя в небе утонет у края моря, и тогда лес окутает темнота. Воспользоваться ли ей, чтобы уйти как можно дальше? Но можно ли идти в темноте? На Земле, во всяком случае, этой её части, не водилось опасных животных, но люди все равно жались друг к другу ночами, плотно задвигая заслонки на входах в хижины. Сын Ночи, тот, чье имя было никому неизвестно, приходил из холодных морских далей и вместе с ним – вся стая его духов, черных и слепых. Они приносили страшные сны и болезни, гибель посевов и неудачи на охоте. В Домах освященные статуэтки и обереги отгоняли гостей из черноты, но кто защитит его сейчас?

И юноша лежал, вжавшись в землю, и ощущая, как страх ползет по его коже, словно целая пригоршня муравьев. «Скоро стемнеет», – вновь и вновь звучало у него в голове.

Темнота пришла быстрее, чем он ожидал – или просто в скованном страхом разуме чувство времени было утеряно. Красное пламя стремительно угасало у края воды, и тени протянулись поперек берега и от деревьев. Последыш, конечно, понимал, что так его точно не должен никто увидеть, но это не успокаивало – черные слепые пятна ползли по земле, точно намереваясь утянуть его с собой, в непроглядную глубь. Стараясь сдержать страх, он дышал размеренно, и крепко сжимал левой рукой последний подарок матери – известняковый оберег, отображавший силу, что безглазый Сим дает мужчинам с детства. Если Черная Матерь теперь на него разгневалась, то сможет ли защитить он? И когда Сын Ночи явится со стороны моря, увидит ли он его и идущих за ним слепых духов?

Но услышал он их раньше, чем увидел.

– Напрасно ты не захотел отдать его тело воде, Скел, – Харак, наконец прикрывший бедра кожаной повязкой, осторожно поднялся, но Скел продолжал сидеть на корточках около покойника.

– Мехви умер на земле, не на воде, – проговорил он в ответ, и убрал волосы, прилипшие ко лбу мертвеца, – значит, он принадлежит Далекой земле. Мы прикроем его песком и, уже в море, отдадим жертву крови, чтобы он не был гневен. Пусть дух Мехви упокоится тут.

– Чем же нам рыть песок? И примет ли его дух земля, которая колебалась? – непонятно, что смущало Харака больше – необходимость вырыть яму голыми руками, или мысль о том, что эта твердь способна трястись.

– Такое бывало и на Калкид, и на Большой земле, – тихо сказал Скел, – я слышал, что говорили старшие у огня. Не на нашей памяти, но бывало. Нет тверди, которую бы не могли сотрясти черные подземные духи.

– Эта земля трясется. Здесь нет острого камня и меди, – Харак по-прежнему стоял, глядя на Скела сверху вниз, – что мы расскажем людям Калкид? Мы не нашли того, за чем нас посылали.

– Мы нашли землю, полную дичи и плодов, – возразил Скел, – здесь можно жить. Но мы плыли лишь вдоль её берега, – что там дальше, в глубине? Люди из прибрежных поселений могли бы нам это рассказать, но мы не знаем их языка… а они нам особенно и не доверяют, кажется.

– А сейчас еще будут думать, что это мы навлекли на них гнев подземных духов, – мрачно сказал Харак, – напрасно мы отошли так далеко от наших.

– Ничего они нам не сделают. Вон там, кажется, кусты. Пойди, посмотри, нет ли там палок, разгребать песок.

И Харак, пожав плечами, двинулся к стоявшим за прибрежной кромкой высоким кустам, придерживая захваченный кожаной петлей топорик. Его силуэт был уже почти неразличим рядом с темными пятнами подлеска, когда он вдруг громко вскрикнул:

– Скел! Здесь кто-то есть!

Вскакивая на ноги, Скел с опозданием понял, что не захватил с собой ни ножа с обсидиановым лезвием, ни даже дротика. Кто бы там ни был, рассчитывать приходилось теперь только на голые руки – и топорик Харака.

Между тем из кустов раздался треск и шум, словно человек или крупный зверь яростно пробирался через них, и, спешащий по помощь Хараку, Скел увидел вырвавшуюся на берег тень. Не задумываясь, он рванулся вперед. Увидевший его человек, если это был человек, резко повернулся, споткнувшись на бегу, и тех мгновений, пока он восстанавливал равновесие, Скелу хватило, чтобы приблизиться. Юноша – теперь он видел, что это был юноша – снова бросился бежать, но в несколько прыжков Скел нагнал его и толкнул плечом, повалив на землю. Мужчина сам упал рядом, выбросив руку, чтобы не дать чужаку возможности приподняться. Юноша, и правда, рванулся, но Скел, поймал его за плечо, еще раз швырнув оземь. Боковым зрением он увидел приближающуюся к нему фигуру – Харак, наконец выпроставший из петли свой топорик.

– Я держу его, – задыхаясь, бросил он.

Сумерки уже размазали очертания до того, что лицо стоявшего в трех шагах человека виделось нечетко. Скел продолжал сидеть рядом с ним, недалеко от кучи песка и мелких камешков, которыми они собирались прикрыть тело товарища. Юноша с Далекой земли казался спокойнее – тогда, когда они только поймали чужака, усмирить его было нелегко. Поняв, что противники сильнее и быстрее его, юноша сжался в клубок, следя за ними своими большими зеленоватыми глазами и ожидая удара.

И тогда, вопреки предостерегающему оклику Харака, Скел сел на песок рядом с ним и протянул руки, чтобы показать мирные намерения. Он произнес несколько слов на языке этой земли, которые успел выучить – не слишком заботясь о том, будет ли это иметь какой-то смысл. На ощупь и наугад, он старался успокоить чужака и разговорить его.