Мишель Дарби - История Лоры Виттеншлегер

На третий день Маргариту перевели в общую палату, но вставать не разрешили.

Под вечер, когда ее родители, а также муж с сыном, сестрой и свекровью разошлись по домам, больная решила рискнуть и подняться с постели самостоятельно, чтобы отправиться в детское отделение посмотреть новорожденную дочурку.

Она села в кровати, откинула одеяло и спустила вниз ноги с покрытыми мелкой сеточкой капилляров лодыжками. Поводила ступнями по полу в поисках тапочек, но не нашла их, наклонилась. Голова ее тотчас же пошла кругом и женщина, казалось, ослепла на один глаз. Вся ее одноместная дорогая роскошная палата, казалось, утеряла краски, стала черно-белой. В ушах противно зашумело. Испугавшись этого состояния, она быстро снова нырнула под одеяло, откинула назад голову, зажмурила крепко глаза…

Через полчаса, утирая со лба рукавом пижамы холодный липкий пот, Маргарита открыла глаза и посмотрела в почерневшее от вечерних сумерек окно, потом на свои бледные ладони. Она прижала их к щекам и шепотом запричитала:

– Бедная, бедная моя Риточка! Девочка моя хорошенькая. Лежишь теперь в этой больничной палате. Сердечко шалит…

Ей стало настолько жаль себя, что из глаз ее одна за другой начали катиться крупные слезы, растворяясь в воротнике пижамы.

Но еще больше женщина сожалела о том, что до сих пор так и не смогла увидеть свою крошечную дочурку, которую тоже считала очень несчастливой.

К мужу она остыла настолько, что, уйдя неожиданно снова к «своей медсестре», он не смог бы больше задеть чувства своей жены.

Маргариту интересовала теперь только ее дочь. Она вытерла лежащим на тумбочке платочком мокрые от слез лицо и и шею и задалась целью во что бы то ни стало выздороветь и забрать ребенка домой. Она почему-то подумала о свекрови.

Вспомнила, как впервые семь лет назад познакомилась с Ксенией на Рейтарской. В то время мать Игоря уже была вдовой. Ксения как-то сразу приняла молодую москвичку и вывела её «в свет».

В Киеве у Маргариты поначалу кружилась голова от общения с новоиспеченными женами «новых украинцев», многочисленными выдающимися актерами и певцами.

Концерты, светские тусовки, новости моды, – из этого состояла Ксения Ветковская в представлении Маргариты.

Светское общество в Киеве пестрело талантами и изощрялось в оригинальности. Маргарита объясняла себе увлечения свекрови стремлением «не отстать от жизни». Ксении это удавалось. Ее находили интересной, умной, очень необычной женщиной.

Красавице Маргарите завидовали женщины, мужчины были от нее без ума. Изюминку же ей придавали проводимые ею в области генной инженерии научные исследования. Для людей непосвящённых ее профессия выглядела чем-то совершенно невероятным, а потому придавала Маргарите особой загадочности и прелести.

Бывая часто вместе с Игорем, а позже и с Вовочкой, у свекрови в гостях, Маргарита спокойно воспринимала разговоры о карме и реинкарнации.

Молодая женщина не занималась оккультизмом и не причисляла себя к верующим, она просто жила, реально относясь к своей личной жизни и избранной в юности профессии. Духовные силы она черпала у природы, где часто бывала. Растения и животные, погодные явления вселяли в нее любовь к людям и особенно к детям. И выражала она ее непосредственно и щедро.

На следующее утро раньше всех в палате объявился прибывший из Испании

дипломат Ильин – ее отец, высокий, овдовевший несколько лет назад мужчина с сосредоточенным строгим лицом. Жена его умерла от острой сердечной недостаточности во время кругосветного путешествия.

– Папа… Ты сегодня видел Аннушку? Как она? – Забеспокоилась Маргарита. – Когда мне разрешат вставать? Я хочу к дочери.

Дипломат подвинул стул к кровати.

– Нет, сегодня еще не был, – сказал он, – мы пойдем туда вместе, если тебе разрешат встать.

После обхода медсестра прикатила в палату инвалидное кресло. Больная, поддерживаемая отцом, села в него и отправилась в детское отделение.

Возле палаты, где находилась новорожденная девочка, их встретил пожилой полноватый доктор в очках.

– Состояние ребенка стабильное. Мы поддерживаем его дыхание и «подкармливаем» через трубочку. Несмотря на то, что младенец родился недоношенным, сомнений в его полноценности нет.

Посетители оказались в просторной комнате, со специальными устройствами для выхаживания новорожденных.

Маргарита широко открытыми глазами смотрела на крошечное тельце ребенка под стеклянным колпаком и недоверчиво спросила доктора:

– Она не умрет?

– Нет. Теперь в этом нет сомнения. – Ответил доктор.

– Когда можно будет ее забрать ребенка домой? – Оживился дипломат.

– Ну об этом речь пока не идет. А так в общем, думаю, через три-четыре недели. Вы уже придумали имя вашему ребенку?

– Да, – просияла Маргарита, – Аня, Аннушка. Правда, красиво звучит: Анна…

– Замечательно! – Подбодрил ее доктор.

Через неделю произошли вполне ожидаемые события: Ильин улетел с дипломатической миссией в Испанию, Игорь забрал жену домой, Ксения побывала в оперном театре на премьере мюзикла с участием Валерия Басова и помогла выбрать Элеоноре новое платье к предстоящему концерту.

Казалось, жизнь семьи начала постепенно возвращаться в прежнее русло.

Окрепнув, Маргарита совершала ежедневные утренние прогулки по весеннему Киеву, а после обеда по возвращению Игоря, они вместе отправлялись проведать дочь, раз в два дня заезжая за Ксенией и Элеонорой.

Уже не было сомнения в том, что ребенок выживет и Игорь снова станет верным и заботливым семьянином. Он был уверен, что не будет больше обращать внимания на потрясающую медсестру Машу. Совсем. При случайной встрече с ней в госпитале он не будет млеть, опускать глаза и водить желваками на гладко выбритых щеках. Ветковский уже давно разработал план, согласно которому он окончательно должен был остыть к Маше и снова прикипеть, как это раньше бывало, к Маргарите.

Уязвленное отказом в близости самолюбие Маши страдало, заставляя ее прилагать особенные усилия для обольщения и возвращения любовника. На и без того тонкую талию невероятная женщина надела корсет и встала на еще большей высоты каблук. Свою пышную грудь она подняла так высоко, что она очень уж откровенно выглядывала из белого халата.

Мужская половина больных госпиталя просто выла от восторга, забывая порой о постигших ее недугах.

Игорь чувствовал, как при виде Маши у него учащался пульс и по спине пробегала горячая волна желания.

По обыкновению, много и с оптимизмом работая, Ветковский находил редкие минуты, чтобы, сидя за столом в кабинете и закрыв глаза, расслабиться. Отвлекаясь от работы, он, однако, не мог абстрагироваться от «этой женщины». Через мгновенье на его внутреннем экране возникал образ статной рыжеволосой стервы, скалящейся невероятно-ослепительной улыбкой тридцати двух здоровых ядреных зубов. Она смотрела на свою жертву зелеными ведьмовскими глазами и подмигивала, звала, колыхала грудью…