Татьяна Панина - Хватит спать!

Кстати, о своих возможностях Саша вначале думала как об экстрасенсорных, потом – как о каком-то сбое в организме, а потом так же постаралась забыть и не обращать внимания.

Ну зачем, скажите на милость, нужна нормальному человеку возможность предвидеть ближайшее будущее, если повлиять на это будущее нет возможности? А даже если и появляется такая возможность, то этого категорически делать нельзя, станет только хуже!

Так, Саша, будучи ещё ребёнком, пыталась идти «назло» будущему, которое она предвидела, и получалось только всё очень плохо. Это происходило как щелбан по носу, как будто кто-то сверху ей молча указывал – не лезь, не твоё это дело! А то хуже тебе же самой будет! И самое обидное, что получалось и правда всё хуже, да так, что хоть волком вой! Мог даже кто-то погибнуть из тех, кого она любила…

Так, например, погиб любимый пёс, который был настоящим другом и не раз выручал её… А она ведь всего лишь хотела спасти маленького котёнка, гибель которого смогла предвидеть… Тогда никто не мог понять, почему она орёт так от горя, как оглашённая: ну погиб кобель, ну да, хороший был пёс, ну так ведь ему всё равно уже недолго оставалось жить, старый был. Чего уж там так убиваться, давай мы тебе другого щенка купим? Но нет, Александра не хотела никого другого. А всё потому, что чувствовала тогда себя настоящим предателем, променявшим и убившим своего лучшего друга ради маленького, никому не известного котёнка. И пусть она тогда не могла такой поворот предвидеть, но ведь именно она поменяла направление смерти с котёнка на её пса. Ей до сих пор было очень больно об этом вспоминать. Такие уроки сложно забыть.

Другой её особенностью была возможность «чувствовать» других людей. Эта способность называется эмпатией. Но только у неё эта «эмпатия» переходила все границы. Она ощущала все чувства окружающих людей: их гнев, боль, ликование и горе даже порой через стены. Как яркие всплески энергий разных цветов и оттенков, вспыхивающие вокруг неё, исходившие от людей. И да, в основном она чувствовала негативные эмоции. И вовсе не потому, что дело было в ней, или эти эмоции оказывались такими сильными. А просто потому, что негативным чувствам ничто не мешало. Если тебе плохо, то дополнительные факты жизни только добавляют

Примечательно, что такие эмоции, как восторг и радость, очень редко кто чувствовал. При этом все желали их друг другу и надеялись, что они у них будут, но настоящее, искреннее счастье практически было недоступно большинству людей. Главным образом потому, что к состоянию счастья постоянно что-то примешивалось, как, например, чувство страха и сожаления. Эти чувства мешали всем искренне радоваться.

Только иногда Саша ощущала, как, например, чья-то мать, глядя на своего ребёнка, могла испытать краткий миг восторга, ничем не замутнённого, а потому чистого и яркого, но практически в ту же минуту страх потерять ребёнка или ещё какие-то грустные мысли перекрывали поток света, озаряющего душу матери. В такой момент Александра чувствовала, как будто захлопывается окно, пропускающее чистый свежий воздух, и душа женщины опускается в какой-то душный тёмный колодец.

Эта особенность была тяжким грузом для Саши. Она с ранних лет приучала себя закрываться от окружающего мира и не реагировать на чувства окружающих её людей, которые, не замечая и не понимая её чувств, жестоко ранили девочку своими негативными эмоциями. Но так как это не всегда получалось, Саше приходилось невольно участвовать в чужих бедах и радостях. Сопереживала она по-своему, издали и незаметно, помня, к чему приводит вмешательство в чужую судьбу. Интуитивно она понимала: сейчас – да, можно помочь. И тогда с удовольствием бросалась на выручку тем, кто в ней нуждался.

Так, она часто помогала детям и старикам. Неизвестно почему, но им помогать было можно. Наверное, их линия судьбы ещё не начиналась или уже заканчивалась, поэтому ни к чему серьёзному попытки Саши повлиять на жизнь людей не приводили. Ну да, поменьше синяков у ребёнка, который в это время падал с велосипеда, или чуть меньше сил затрачивала какая-нибудь бабулька на свой неподъёмный пакет из супермаркета. Однако всё это мало чем могло помочь им в глобальном видении их жизни. Но для Саши даже такая мелочь была словно отдушина, через которую она могла хоть как-то отреагировать на поступающие извне как бы стоны страдающих по разным причинам людей.

Однако бывало и такое, что она улавливала чувства людей, возникающие из низменных побуждений. И это было хуже всего. Так, например, когда человек радовался чужому горю, он выглядел для Саши очень омерзительно во всей своей неприкрытой завистливой сущности, при этом заражая её своим злорадством, заставляя её чувствовать все эти тёмные эманации и страдать от понимания всей низости этого состояния. В то же время сам человек даже и не догадывался о той буре эмоций, что в данный момент бушевала в душе Саши. Несколько раз она чувствовала такие неприятные ощущения в детстве, когда общалась с большим количеством людей в детском саду и в школе. Уже тогда она начала догадываться о своей непохожести, так как не могла понять, почему люди относятся хорошо к тем, кто искренне рад их горю. Для неё это было открытой книгой и никаких сомнений не вызывало, что представляет собой тот или иной человек. Но для других почему-то всё было туманно и непредсказуемо.

Её попытки выяснить, что происходит, и почему люди так неадекватно реагируют, вызывали у других негативные эмоции, которые они в последующем направляли против неё самой, чтобы объяснить в том числе и самим себе, кто настоящий лжец и притворщик. Руководствовались они при этом, как ни странно, достаточно логичной поговоркой – «каждый судит сам по себе». Получалось, что, когда Саша пыталась объяснить о внутреннем отношении того или иного человека, она как бы говорила о самой себе…

Это стройное, но крайне нелогичное с её точки зрения заявление превращало все её попытки хоть как-то защитить окружающих людей в беспочвенные обвинения и нелепое поведение, особенно если учитывать отсутствие у людей желание глубоко разбираться в неприятных для них вопросах. Мало того, это приводило к разжиганию вражды между хорошими людьми и ею, так как тот человек, о котором Саша пыталась предупредить, тоже не оставался в стороне, и ему хватало порою нескольких слов, чтобы окончательно её закопать под той лавиной нелепых обвинений, что появлялись неизвестно откуда.

Всё это подтолкнуло Сашу к выводу о необходимости выработки политики невмешательства в чужие дела, как бы больно и обидно ей ни было наблюдать за медленным уничтожением неплохих, в общем-то, людей по вине подлецов, которых она отчётливо и точно могла разглядеть в тех или иных случаях. Конечно, для того, чтобы увидеть все оттенки страстей, кипящих в душах людей, требовалось определённое время и определённые ситуации, но в целом для этого нужно было не так уж и много времени.