Игорь Саврасов - Собирание игры. Книга вторая. Жизнь на предъявителя

Брюс представляет её:

– Ванда. Да, та самая! «Львовская Ванда» писателя Захер-Мазоха. Что испугались-то? Ну-ну… Да вы, батенька, и так и в цепях, и в ремнях и в мехах. И вам нужна плётка! Вам нужна трёпка!

Вдруг из-за спины фельдмаршала выходит маленькая девочка с игрушечной плёткой и тяжёлой связкой ключей в руках.

– Я Хлоя! Я дочка Елисея Стефановича. А Вы? Ах, да… Я знаю…. Вы заблудились… Нет, что вы! Эта плётка не вам… Вам – ключи ! Вы же заблудились… Я помогу! А вы должны идти за мной… Не удивляйтесь. И слушаться и меня, и себя и мою подругу Алису… Это её плёточка! Она поможет нам «заплетать» дорогу и «расплетать» узелки… в памяти… А вот и Алиса!

– Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее! – поторопила всех Алиса.

– Вам ясно? – Ухмыльнулась Ванда, облизывая свои красные губы и приподнимая юбки, чтобы поправить сбившуюся резинку на шёлковом чулке.

– Ну да, в целом – неуверенно промычал Савва Арсеньевич – Быстрее! Мне следует поторопиться.

– Вы идиот! Вы не усвоите даже «первой производной»! – засверкала глазами роковая красотка.

– Спокойно, Ванда – тоже кольнул композитора льдом глаз Яков – он поймёт! Медленнее ! Медленнее следует жить, молодой человек! Вдумчивее! Бежать душой и духом от суеты и тупости! К Благому Разуму! От тухлой «правильности» к сочной неправильности! Вы же – Рыба. Вам не трудно понять… Ну-ну, не обижайтесь… Просыпайтесь!

«Этот сон следует записать сейчас же!» И показать А.А. Тут один из этих « ключей »! Точно… Чую… – И Савва начал писать далее, заварив себе чайничек крепкого чая.

Сейчас он решил сделать ряд записей – воспоминаний о деде Игоре.

«Мой любимый, мудрый «королевич Елисеевич»! Родился он девятого ноября девятьсот пятого года. Да-а-а… Скорпион Скорпионович! Пальца ему в рот не положи! И не спорь, даже не противоречь! Э-э… Кто там у него… в управителях?… Алина говорила… Да – Плутон и Марс! Что ещё?… Имя скандинавского происхождения… Ингвар… Да… «Воин Бога», «Хранитель Бога», «Хранимый Фрейром»… Точно про деда! Высокий, костистый, с гордо поднятой головой и жёсткими волосами, со лба зачёсанными назад… Выправка, и природная, и военная. Себялюбив, горд! Да, было такое… Упрямец и боец! Что уж любит – защитит! Сверхъестественное трудолюбие, непревзойденная целеустремлённость! Практицизм и хватка… Карьера и чувство долга… Патриот! Но эта логичность, логистика во всём прятали в себе и широту и глубину интересов… И даже богатство воображения, и любознательность, и склонность к саморазвитию! Одинаково любил и Дюма, и Жюля Верна, и Толстого и Гётте. Выйдя на пенсию, был переменчив в настроении, рефлексировал, всё ревизировал, корректировал свои идеалы… Понимал ли уже наконец, что истину следует искать не в борьбе, а в гармонии, а направление развития не в победах, а в равновесии? Начинал ли подозревать, что не следует человеку быть уверенным, будто он до конца понимает смысл и конечный результат своих дел и устремлений…? Да… Несовершенство… всего … Душе нужен приют. Где он? А вообще дед бывал остроумен, добродушен, мог очаровать любого и, особенно, любую… Да, бывал романтичен и замечался за ним (и в семьдесят!) повышенный интерес к слабому полу. Но! Шутил: «Я – преданный семье бабник!» Точно. Был семьянин отменный! А как он мог и как умел заразить оптимизмом, убедить! И не вздумайте хоть грамм критики в его адрес! И не трогать самолюбие! И не пытаться – укусит! Больно!

Умер он в восемьдесят девятом. Восемьдесят четыре года. Умер от инфаркта, быстро, даже не побывав «дряхлым стариком». Ежедневная зарядка, пробежка… Плавал утром,… вышел на берег и упал замертво…

В начале тридцатых он работал инженером-механиком в одесском порту. А в тридцать четвёртом его направили на работу в «органы». НКВД в этом году был реорганизован. Появились новые структуры по обеспечению государственной безопасности. Вот туда Игоря Елисеевича и направили… Внешняя и контрразведка.

Ах, да… В тридцать втором он женился. Родился сын Арсений… Жена родом из Николаева. На николаевском судозаводе они и познакомились. Дед был в командировке. Бабуля тогда работала в заводской столовой, училась в институте…

И вот сорок первый. Война. Семья Игоря экстренно эвакуирована на Урал, в город Молотов. Позже, э… в пятьдесят седьмом, городу вернут прежнее название – Пермь. Семья обустраивается, дед меняет профиль работы… Он сейчас не разведчик, он чекист, но инженер… Он занимается переводом машиностроительных заводов в Молотов, Свердловск, Челябинск… На военные рельсы…

В сорок четвёртом, когда вновь потребовалась его хватка разведчика, да ещё отличные знания и немецкого, и польского, и украинского языков, деда забрасывают на Западную Украину и далее в Польшу… Работа во Львове, Кракове, и его поиски следов отца, Елисея… Знакомства, связи… И личные тоже… Но вот в «органах» созревает какой-то донос: отец майора НКВД Черского И.Е., музыкант Черский Е.С. пропал без вести во Львове в девятнадцатом. Есть мнение (!) – невозвращенец и антисоветчик… Вдруг? Отозвать майора! Деда не репрессировали, а просто отправили обратно на Урал. Поиски следов Елисея временно остановлены.

В сорок шестом командировали в Одессу для борьбы с организованной преступностью. Тогда бандиты «наделали шороху». Дед с «легендой» человека от Николаевской, Херсонской и Севастопольской бандитских группировок внедрился в банду. За отличную работу в этой сложной операции он получил орден из рук самого Жукова и, вернувшись в Молотов, быстро получил звание подполковник… В пятьдесят четвёртом он возглавил отдел контрразведки и промышленного шпионажа в областном управлении КГБ. В этом году опять произошла реорганизация «органов» и появилось это название. И теперь он полковник. Заводы резко перестраивались на «оборонку». Все! Где-то весь завод, где-то – цех-другой. Ракеты, самолёты, катера, двигатели к ним, топливо, заряды, снаряды… Сложнейший, тотальный аппарат надзора и режима. Повсюду, в любом Вузе и НИИ – так называемые «первые отделы», наука зачастую работает под грифом «секретно».

В шестьдесят пятом году, когда деду стукнуло шестьдесят, он подал рапорт об отставке. Решил уйти на пенсию. Рапорт удовлетворили. Он был ещё крепок, но после двадцатого съезда покатила волна «контролируемого свободно-спёртого» воздуха, сумятица идеалов подистрепала уставшие нервы. Да… Надо сказать честно, что с идеалами светлого коммунистического будущего в душе полковника госбезопасности происходили тревожные и необратимые мировоззренческие деформации… Хрущёв ещё так во всеуслышанье то «пукнет», то громко «пёрн…», то у него «кукуруный понос», то «искусствоведческий»…., то башмаком колотит по трибуне и… вообще. В общем, у кого-то закружилась голова, а кого-то вытошнило, а кто-то… У деда инфаркт, не очень, правда обширный… Его потянуло на «малую Родину», в Одессу. Туда ещё и раньше, после войны, «подтянулась» большая часть родни. Дядья, тётки с семьями, двоюродные, троюродные и прочие бабки, кузины и кузены. Игорю Елисеевичу помог с переездом в Одессу и обустройством его старший и преданный друг, тоже разведчик. Он теперь руководил областным управлением КГБ, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза. В первом (!) городе-герое Одессе! Правда официально этот титул городу дали в шестьдесят пятом. По этому случаю власти были щедры на раздачу, квартир, орденов и званий. И вот «удача под раздачу!». Деду вспомнили сорок шестой, его геройство в защите Одессы от банд… Да ещё «Маршал Победы Жуков» похлопотал тоже… Дед получает «генерала» и сначала двухкомнатную, а затем в шестьдесят девятом и шикарную пятикомнатную квартиру в элитном доме на Приморском бульваре. Бабуля в восторге и начинает настойчивые хлопоты о переезде в Одессу детей и внуков…»