Лилия Каширова - Золото Колчака. Семейная хроника

Вот мчится тройка удалая

Вдоль по дороге столбовой,

И колокольчик, дар Валдая,

Гудит уныло под дугой.

Ямщик лихой – он встал с полночи,

Ему взгрустнулося в тиши

И он запел про ясны очи,

Про очи девицы-души:

«Ах, очи, очи голубые!

Вы сокрушили молодца;

Зачем, о люди, люди злые,

Вы их разрознили сердца?

Бархатный голос искусно выводил слова песни, они неслись над бескрайней темной тайгой, которая простиралась до горизонта справа и слева от дороги. У Таисии из глаз катились слезы. Она думала о муже, которого не видела почти 6 лет.

Вдруг повозка внезапно остановилась. Ямщик перестал петь. Таисия выглянула из окна. Впереди дорогу преграждала идущая колонна арестантов, гремя кандалами. Арестанты шли по этапу на государственные шахты и рудники в Нерчинск.

Стоян громко крикнул:

– Дорогу почтовой карете!

Охранники на лошадях, оттеснили арестантов к краю дороги. Проезжая мимо, Таисия с любопытством и жалостью смотрела на измученные лица заключенных, среди которых были также и женщины. К вечеру благополучно добрались до Нерчинка. Место на постоялом дворе и лошади для почтовой кареты всегда готовы. Осталось проехать еще 300 верст до Кяхты, где служил муж Таисии Иван.

Лошади бежали быстро, словно чувствовали, что скоро отдых. По бокам дороги тянулись просторы, покрытые лесами. Неимоверное количество грибов в распадках, кругом дичь непроглядная, беспросветная. Изобилие медведей, соболей, диких коз и всякой дикой всячины, которая занимается тем, что живет в тайге и закусывает друг другом. Забайкалье было великолепно.

Темнело, солнце спускалось за высокие холмы, еще 10—15 минут и будет кромешная тьма, мертвая тишина и рядом недобрая тайга, не видно ни зги. А до ближайшего острога не менее 10 километров пути. Стоян зажег фонарь и прицепил его к верху кибитки, впереди крутой поворот – ехать надо осторожно, чтобы не перевернулся тарантас. Внезапно за поворотом, далеко впереди они увидели большой отряд всадников с факелами в руках, несущихся навстречу их повозке:

– Хунхузы! – громко закричал Стоян.

Охранник Аким ловко и быстро залез на кибитку с задней стороны, затем спрыгнул на сиденье к Стояну, откуда, как настоящий артист цирка перелетел на спину правой пристяжной лошади и быстро расчехлил свои пистолеты. Одновременно казак Микола на ходу забросил свое ружье на кибитку, резво вылез через дверь, удобно уселся на крыше и громко сказал Стояну:

– Будем прорываться! Гони!

Таисия на ходу открыла дверь несущегося тарантаса и крикнула Миколе:

– Сбрасывай мой чемодан! Он тяжеленный, лошадям легче будет!

Микола с радостью сбросил не только чемодан, но и весь багаж, что был на крыше. Стоян яростно ударил хлыстом по крупам лошадей, те, словно чувствуя опасность, понеслись с невероятной скоростью, затем он быстро вытащил из-под сиденья тяжелую двустволку и погасил яркий фонарь. Свирепые хунхузы быстро скакали с пылающими факелами в крепких руках и были хорошими мишенями. И вот летящая тройка на всем ходу врезалась в отряд не меее, чем из 20 хунхузов.

– Стреляйте по ногам лошадей, – скомандовал Микола.

Таисия, сжавшись в комочек, ждала исхода ситуации и только крестилась и шептала:

– Господи помилуй! Господи помилуй!

Лошади под хунхузами падали одна за другой. Хунхузы вскакивали на ноги и пытались стрелять. А почтовая тройка уже мчалась вперед, оставляя позади отряд. А вот и острог, на пронзительный звук почтового рожка железные ворота деревянной крепости быстро поднялись и взмыленная тройка влетела в просторный двор.

– Сзади хунхузы! – крикнул Стоян. Ворота со скрипом быстро опустились. Но, изрядно помятые, хунхузы отказались от преследования. Микола ловко соскочил с кибитки, по его лицу бежали струйки горячей крови. Испуганная Таисия достала из сумки чистый платок и перевязала кровоточащую рану. Миколе повезло, пуля только оцарапала ему щеку. С остальными все было в порядке.

На следующий день 5 казаков подрядились сопровождать почтовую карету до следующего острога и охранять ее. Но хунхузы больше не встречались на их пути. День проходил за днем, ночевали в грязных придорожных постоялых дворах. Меняли лошадей рано утром, кучер седлал их, затем, выпив горячего чая со свежими шаньгами, ехали дальше по почтовому маршруту.

Вторая половина августа, становилось все прохладнее, деревья покрывались желтыми и красными листьями, птицы стаями потянулись на юг. Наконец, путешественники добрались до поселка Кяхты, стоящего на границе с Монголией. Здесь кончался Сибирский тракт и уходил в Монголию и далее в Китай, образуя, чайный путь, по которому из Китая везли чай в Сибирь. Из-за активной торговли с Китаем Кяхту в 19 веке называли «Песчаной Венецией».

В Кяхте, благодаря жизни на границе Монголии возникло тесное дружеское общение русских с монголами. Русские выезжали в Монголию по делам, на охоту и рыбную ловлю, на отдых на минеральных источниках аршанах. Соседняя, колоритная Монголия с бесконечной степью и синеющими на горизонте горами и веянием пустыни привлекала их. Положение Кяхты на границе не двух, а нескольких культур – европейской, русской, китайской, монгольской и др. – делало этот поселок богачей единственным не только в России, но, вероятно, и во всем мире культурным уголком, брошенным почти на границу пустыни Гоби. В поселке возвышался великолепный собор, купцы жили в комфортабельно обставленных апартаментах с картинами, гобеленами, прекрасными библиотеками, из окон было слышно пение, звуки рояля и скрипки, Моцарт, Бетховен, Чайковский… Кяхтинцы были народ культурный, развитой, много интеллигентнее российского купечества. Многие имели собственные библиотеки, много читали. Это и понятно: кяхтинцам приходилось сталкиваться с людьми различных общественных положений, с иностранцами, учеными, путешественниками.

Пока почтовая тройка неслась по центральной улице, застроенной богатыми домами купцов – миллионеров, Таисия не находила себе места, думая о встрече с Иваном, который служил на охране острога недалеко от Кяхты. Сердце громко билось. Только сейчас она поняла, как ей все эти годы не хватало этого сильного и немного неповоротливого, но очень доброго человека.

Наконец, Микола остановил тройку недалеко от постоялого двора, помог Таисии выбраться. Вещей у Таисии было мало, только одна большая холщевая сумка с ее вещами, все остальное, включая валенки для Ивана и его тулуп, были выкинуты во время нападения хунхузов. Микола устроил Таисию на ближайшем постоялом дворе и сам остановился там же. После этого он направился в штаб, чтобы передать бумаги, что дал ему Савелий. На первом этапе необходимо было оформить Ивану перевод в Томск. Все нужно было делать быстро до наступления холодов.