Элла Залужная - Моя скрипачка

Учительница повернулась к классу:

– Играю второй раз.

Мелодия ещё раз прозвучала.

Соня попыталась собраться, но не смогла. От волнения звуки мгновенно таяли в голове, не успевая запечатлеться в её памяти.

«Надо различить хотя бы один голос. Ты же можешь?!» – Софья судорожно тёрла виски.

Преподаватель пошла по рядам, встав из-за рояля.

– Крот 8 8 Фамилия ученика. , ну что у тебя опять одна картошка?! 9 9 Имеются ввиду ноты без указания их длительности. Когда ты ритм начнёшь отмечать? Для тебя же играю – пам-пам-пам, пам-пам-пам! – продекламировала учительница, преднамеренно акцентируя ударение на первый слог. – Молодец Светочка! – Преподаватель остановилась у девочки с тугой косой до пояса. Затем проследовала дальше вглубь класса, приближаясь к Соне, у которой в тетради – полнейшая тишина.

– В чём у нас тут дело? – Преподаватель удивлённо подняла тонкие брови.

– Мы… в другой школе… Мы не проходили диктанты на два голоса, – тихо проговорила Софья, желая провалиться сквозь землю.

– Интересно. Чем же вы там занимались? – Учительница нахмурилась.

– Ну… – Не ожидая такого ответа, Соня растерялась. Ей показалось, что она лишилась дара речи.

На Соню оглянулись все, кто был в этом классе, и она смущённо поёжилась, чувствуя себя обнажённой перед ними, посреди их идеального порядка под ярким светом потрескивающих ламп. Преподаватель призадумалась, вновь обратившись взглядом к окну и через некоторое время, видимо, собравшись с мыслями, наклонилась к Софье:

– Главное поймать основную мелодию, а не аккомпанемент. Сначала запиши первый голос. Потом второй. После – ритм, размер. Такты расставь по ударению. Всего я играю шесть раз, значит, осталось ещё четыре.

«Четыре раза! Четыре?!» – про себя ужаснулась Софья и, пробормотав «Спасибо», уткнулась носом в пустую тетрадь, пытаясь скрыть охватывающую её панику.

Музыка зазвучала ещё раз.

Соня вслушивалась, что было сил. До головной боли, пульсирующей в висках, пробивающейся в мозг целенаправленно и методично. Через какое-то время от напряжения к горлу подступила тошнота. Скручивающая внутренности, стекающая по онемевшему от страха телу нервным потом. Софья думала только о нотах. Выстраивая в единый ряд копошащиеся на одном месте мысли. Собирая в единую цепь мелодии клочки распознанных слухом звуков. Твёрдый карандаш вдавливал ноты в шероховатую бумагу. Грязная резинка размазывала его по листу, вместо того, чтобы стирать.

Вырвала один лист.

Написала ещё раз.

Начало – есть, конец – тоже, в середине пару тактов 10 10 Та́кт – единица музыкального метра, начинающаяся с наиболее сильной доли и заканчивающаяся перед следующей равной ей по силе. В нотной записи такт – совокупность нот и пауз. и… Мелодия шла урывками, растворялись местами в мутной неизвестности.

«Вверх или вниз? Быстрее? Медленнее?»

Полный провал. Софье не удавалось вспомнить.

Последнее проигрывание.

«Нужно заполнить пробелы! Нужно! Нужно!»

Соня отчаянно вслушивалась, но мелодия предательски растворялась в воздухе, ускользая от неё, как песок сквозь пальцы. Не оставив следом ничего.

– Сдаём тетради! – Голос преподавателя раздался как приговор.

Софья сдала свою тетрадь вместе с другими. Время застыло, сжавшись в одну точку, свербящую где-то между сердцем и разгорячённым мозгом.

«Ну кода же?! Скоро?!» – Соня беспрестанно ёрзала на стуле. Единственная в классе, пока преподавательница проверяла написанный диктант.

Через некоторое время тетрадь вернулась, проследовав от учительского стола к Софье по рядам. В развёрнутом виде. Нараспашку. Отметка – чёрной ручкой поперёк разворота – кол. Соня попыталась вдохнуть, но не могла. Ужас пробил насквозь и вывернул наружу невидимой рукой все её страхи.

Соня безрадостно отворила дверь, предварительно повоевав с заедающим замком. Дома – как обычно, было пусто. Мама – ещё не вернулась с работы, папа был в командировке. Не раздеваясь, прошла на кухню. Села за стол. Воспалённый слух слышал всё: шум ветра за окном, журчание воды по трубам, тиканье часов, треск отходящих от старых стен обоев. Софья зажала уши холодными руками. Ей не хотелось слышать больше ничего. Подняла глаза к тикающим на стене часам. Чёрная минутная стрелка, подрагивая, медленно передвигалась по безупречно белому циферблату, чётко отсчитывая время. Одна минута, две минуты, пятнадцать… Входная дверь лязгнула замком через двадцать три минуты и двадцать пять секунд. Сначала Соня почувствовала аромат маминых духов – сладких, резких, потом услышала её звонкий голос:

– Чего не разделась? Я с утра полы намыла!

– Я туда больше не поеду! – Софья зажмурилась, сильнее прижав к ушам ладони.

– Не говори глупостей! – Мама зашла на кухню. – На новом месте всегда трудно. Это нормально. Попривыкнешь! – Мама принялась разбирать пакеты с продуктами. – Сейчас чай пить будем. Целый день ничего не ела! – Она поставила на стол торт в прозрачной пластиковой упаковке. – По-моему сегодня я заслужила приз! – Мама довольно улыбнулась. – Ну, и ты конечно.

– Я туда больше не поеду, – повторила Соня.

– Что значит, не поеду?! – Фыркнула мама, перерезая ленточку на торте.

– У нас огромная разница в программе, мне не наверстать! Да ещё каждый день туда мотаться! Когда я буду делать уроки для обычной школы? Ночью? – спросила Софья, глядя в её мамино нахмурившееся лицо.

– Надо уметь добиваться чего-то в жизни! – строго сказала мама, плавно опуская нож в сливки на торте.

– Наверное, надо, но… Мне-то это всё не нужно! – Взмолилась Соня.

– Нужно, просто ты этого ещё не понимаешь! – Мамины щёки гневно запылали.

– Нет. – Софья мотнула головой, как брыкающаяся лошадь.

– Ты знаешь, что у меня сегодня был за день?! – неожиданно спросила мама.

– Нет! – Соня не хотела это знать.

– А всё потому, что нужно отдать долг за чью-то скрипку!

– Я вас не просила мне её покупать! – Софья выскочила из-за стола, чуть не опрокинув стул. – Меня даже никто не спросил, чего я хочу на самом деле!

– Ах вот как?! Не благодарная! – Мама резко отодвинула торт в сторону и демонстративно отвернулась от дочери к окну. Пластиковое дно коробки, скрипя проскользило по столу. Торт остановился у стены, слегка коснувшись её окрашенной в ядовито-зелёный цвет поверхности мягкими сливками. Мамины плечи дрожали, выглядывая из глубоко выреза синего бархатного платья.

– Прости. Я не хотела, чтобы, – начала Соня, в нерешительности мявшись рядом с матерью. Она не выносила маминого плача, больше походившего на поскуливание собаки. Как и папа. Который предпочитал ничего больше с ней не выяснять, постоянно мотаясь по командировкам.