Елена Платцева - Дикими тропами. Дружба

День клонился к вечеру, день спешил уступить место сестре-ночи, но сумерки пока ещё не полностью скрыли Акайд. Тёплый свет из окон, не от одной лампы, манил, притягивал: войди, отогрейся, вытяни усталые ноги, что прошли немало, опусти тяжёлые веки и погрузись в сладостный сон. Ни за одним из этих окон не ждали человека, что тенью скользил к Акайду, прихрамывая на левую ногу.

Девушка ошиблась: улицы не были пустынны. В первом же переулке её проводил заинтересованный взгляд. Путешественники и воители здесь не такая уж редкость, но не каждый день встретишь. Мало желающих мечтало побывать в Нетронутых землях: ни гор злата, ни воинской славы поход туда не предвещал. Менестрели порой сочиняли небылицы о скрывающихся в непроходимых чащобах зловещих силах или давно утерянных знаниях, якобы сохранившихся в древних рукописях. Но верили в эти сказки немногие, а уж охотников проверять подавно не находилось. А чем ещё мог привлечь приграничный городок, вроде Акайда, посторонних? Ни драгоценных металлов или каменьев, ни зверя редкого со шкурой ценною. И немногие воины решатся пойти в соискатели к суровым здешним мастерам, чтоб научили тех не столько делу военному, а столько тому, как на свете жить правильно, в согласии с людьми и с совестью своею собственной – главное прежде всего.

Но хороша же она была, пожалуй, после долгих странствий: со спутанными волосами, кажущимися черными в неверном вечернем свете, назойливо липнущими на лицо, не желающими скрыться под надвинутым на глаза капюшоном пыльного плаща, в сапогах, покрытых слоем грязи, да со странно недейственной рукой. Однако кто встанет на пути человека, который может представлять опасность, подозрителен и, скорее всего, вооружён? Нести стражу в Акайде не было заведено. Трактир стоял один, да к тому же за ночлег надобно платить. Девушка знавала хозяина – попробовать договориться о побывке, чтобы со временем отдать положенную плату, стоило. Совсем маленький чумазый мальчик таращился на неё во все глаза. Его мамаше следовало бы лучше смотреть за дитём.

Девушка помедлила на пороге «Драконова логова» и уверенно шагнула внутрь. Буря запахов, тепла, света и шума мигом наполнила её разум. Вне всяких сомнений от отсутствия гостей, местных и пришлых, заведение не страдало. В этом гаме девушка осталась до поры незамеченной, невольно улыбнувшись, не в силах совладать с радостью при виде нескольких знакомых лиц и памятных очертаний трактира. Толстый низенький человечек – это Абрахам, лично вышедший к посетителям; значит, дела его правда процветают. Он очень давно перебрался в Акайд, но слегка различимый барданский акцент остался навсегда.

– Абрахам?..

Маленький человечек дёрнулся от неожиданности. Опыт и знание своего дела не позволили ему выказать испуга или неудовольствия. Трактирщик расплылся в слащавой улыбке и проворковал:

– Абрахам к вашим услугам. Чего изволите? – и лишь тут, рассмотрев лучше посетителя, он узнал её. Его улыбка стала шире и превратилась в явно радостную, а не дежурно-приторную.

– О… старая знакомая, – он подмигнул ей своим единственным глазом.

– Здравствуй, Абрахам, – сказала она, тоже улыбаясь, и поклонилась, неглубоко, так, как это принято в повседневном обиходе. – Можем поговорить?

Абрахам засуетился, как если бы к нему король на приватную беседу запросился. Это даже обескуражило девушку – раньше трактирщик к ней особого расположения не проявлял. Передав кое-какие распоряжения юркому конопатому парнишке – сыну, он кивнул в сторону свободного стола, как и полагается, поодаль от остальных. Она присела на скамью и опустила капюшон, чтобы случайно не оскорбить хозяина.

– Абрахам, я вынуждена просить об услуге…

Трактирщик усердно закивал:

– Знаю, знаю, можешь и не говорить. Дверь с номером двенадцать – в конце коридора, направо. Ужинать спустишься или Линёне подать прямо туда?

Она оторопела. Её Учитель и трактирщик никогда не были дружны, поэтому радушный приём казался ещё более поразительным. Она тут же нашла у Абрахама крышу над головой. Девушка даже засомневалась: действительно ли хозяин сообразил, о чём она просить хотела:

– Но…

Абрахам вновь закивал, усерднее прежнего, и уже поднялся на ноги:

– Ни слова не говори. Заплатишь, когда сможешь.

Она тоже встала. Абрахам, не тратя более ни минуты, вернулся к делам и вскоре вовсе скрылся из виду. Девушка ещё раз оглядела трактир, и на душе стало теплее. Что ни говори, а Акайд для неё – если не дом, то вполне сносное его подобие.

Абрахам нагнал её на крепкой буковой лестнице:

– Госпожа, госпожа хорошая! Так ведь и не сказала старику, где кушать изволишь.

Она мгновение подумала.

– В комнатах. Часа через два, а лучше – через четыре, – девушка ещё раз кивнула хозяину и пошла наверх.

– Стой! Так и не назовёшь своё имя? Как величать тебя?

– Не скажу. Я для всех здесь, как и прежде, Бродяжница.

Она и не знала, что у Абрахама лучшие комнаты совмещены с уборной и купальной комнатами. А хоромы, несомненно, были одними из лучших: огромная кровать с необъятной пуховой периной, пара удобных глубоких кресел у камина… Да к тому же окно выходит не на заплёванный двор (хотя тот здесь и чище, чем мог быть), но на тихий переулок и Акайду – в этом месте широкую и полноводную. Это река дала городу, расположившемуся на её берегу, красивое звучное имя – Акайд.

Девушка стащила сразу у порога свои поношенные сапоги, кое-как стянула грубый плащ. В Акайде её повреждённая рука вдруг стала тяжелее и непослушнее обычного. А может, неожиданно навалилась усталость.

Посреди купальной стояла просторная деревянная кадка для мытья, а рядом – чан, полный горячей воды. Как только Абрахам успевает обо всем позаботиться? Неудивительно, что его дело процветает, при таком-то хозяине. Девушка задумчиво провела рукой по блестящей глади – вода не обжигала, но приятно горячила кожу. И всё-таки что-то было не так в излишней любезности хозяина. Но что же он мог скрывать? Нечто враждебное?.. Сейчас об этом можно было не думать. Погрузиться в горячую воду, смыть с себя всю дорожную пыль… О, Великий, как хорошо!

Свой короткий меч она спрятала в одежде неподалёку – чтобы дотянуться рукой в случае опасности. Девушка купалась, пока вода окончательно и безнадёжно не остыла. Несколько удивительно мягких полотенец отыскалось тут же. Она удовлетворённо прошлась по комнате, отведённой для сна, не переставая ощущать всем телом лёгкий озноб. Её жизнь – дорога, но какая же дорога без уютного домика, ждущего в конце пути? Кров над головой и долгий путь существуют неотделимо друг от друга, как добро и зло.

На улицы Акайда тем временем опустилась ночь, сокрыв чудесный вид из окна. С помощью огнива она затеплила огонь в камине, зажгла несколько свечей. Когда комната стала более-менее освещена, девушка завесила окно, отсекая от своего укромного уголка взор мира. Ходить голышом она не смущалась, но Линёна, младшая из детей трактирщика, занимавшаяся обслуживанием гостей, в прежнее знакомство казалась смышлёной девочкой, и могла ухватить быстрым взглядом на теле гостьи нечто, не полагавшееся ей видеть, а потому всё-таки пришлось натянуть домотканую одежду, нашедшуюся в шкафу. Рассудительности хозяина следовало отдать должное – всё предусмотрел, шельмец.