Юрий Литвин - Затерянный мир

Насытившись таким нехитрым образом, Сян наколол на нож пару оставшихся полосок и спустился к дверям подвала, сыто отрыгиваясь.

– Карлик? – позвал он узника,– а я сало ем, прикинь?

– Удавись! – выкрикнул Буцефал.

– Ага, разбежался,– ответил дед и придвинул нож с нанизанными на него аппетитными кусочками к дверной щели,– пахнет?

– Говном! – снова заорал Вильгельм и в щели сверкнул его горящий жадностью глаз.

Сян засмеялся весьма довольный собой:

– А знаешь на чем я сижу?

– На говне!

– Не угадал, не угадал! Я на твоем горшке сижу!

– Сука! – карлик многое мог стерпеть, но только не эту обиду,– какая же ты сука! Не навижу!

– Сам ты это слово,– солидно ответил дед, слизывая сало с ножа,– счастливо оставаться!

И он ушел спать.

Карлику между тем было невмоготу. Когда терпеть стало совсем невозможно, он присел в уголок и невмогота прошла. Тогда он решительно заправил рубаху в штаны и стал обшаривать подвал в поисках выхода. Выхода не было, тогда Вильгельм снова набросился на дверь. Он толкал ее разными частями своего короткого, но увесистого тела, бил, топтал, врезался с разбега, но безрезультатно.

«Сука! Какая же он сука! Поплатится мне за все, ох поплатится!» Буцефал сел под дверью и вдруг услышал какую-то неясную возню у себя под боком. Он прислушался, судя по всему, кто-то явно рыл землю прямо под ним.

« Ни хрена себе, кроты оборзели!» – подумал Вильгельм и стал помогать, вонзая в земляной пол железный совок со стороны стены. Примерно через полчаса, раздался металлический звук, словно совок наткнулся на лезвие чьей-то лопаты.

« Не кроты!» – решил карлик и просунув руку крепко схватил черенок инструмента своего неведомого спасителя. Еще десять минут борьбы и он втянул в дыру под стеной измазанного в земле и очень напуганного Костю Семенко собственной персоной.

– Ой! – пропищал тот отряхиваясь,– это кто тут живет?

– Это я Сема, ты что не узнал? А ты чего тут делаешь?

Костя прищурился, опознал карлика и радостно сообщил:

– Я от Байзеля убежал, в Америку…

– А чего ж такой невеселый?

Семенко огорченно всплеснул руками:

– Так копать же далеко!

Карлик согласно покачал головой:

– А, ну-ну. Рой! – и полез в дыру.

Оказавшись на свободе он первым делом осторожно оббежал дом вокруг, и не обнаружив Сяна, взял садовую табуретку и стал заглядывать в окна. Когда он увидел спящего на кровати деда, глаза его загорелись, а в руках появился приятный зуд неотвратимой мести. Но он не спешил, зная, что Сяна теперь нескоро рвазбудишь, и потому первым делом помчался к подвалу, где на ступеньках подобрал свой ночной горшок. Из подвала доносилось трудолюбивое Костино сопение и тяжелые вздохи.

_ Эй, потише там! – прикрикнул на него карлик, а после заботливо очистил горшок от грязи и пыли и поставил в укромное место – в кладовку. Там же он подобрал моток крепкой веревки. И только тогда приступил к осуществлению своих мстительных планов. Первым делом, войдя в спальню, он привязал спящего к спинкам кровати за руки и ноги. Потом взял с пола правый солдатский сапог, стоящий у кровати, и раскрутив его в воздухе обрушил на торчащую из трусов волосатую Сянову задницу. Все это он сопроводил громким воплем:

– Подъем армянское отродье! Саложерка пришла!

– А!!! – заорал дед и проснувшись забился в своих путах.

– Подьем, сучара!

– Кто?! Чего пришла? – дед молол, что попало, а сапог с наслаждением пинал его зад.

– Саложерка, жрет сало в натуре!

Свободной рукой карлик стал хватать, лежащие на столе куски сала и отправлять их в рот.

– Падло! – стонал сян,– привязал, падло!

Буцефал не отвечал, потому что жрал.

– Люди! – орал Сян,– Убейте его люди!

Но люди не приходили, одни люди рыли великий американский тоннель, другие стояли под окнами и с интересом слушали бесплатный концерт. Один, как раз из этой группы, спросил у другого:

– Бранятся? – человека звали Петр Иванович Рожок.

– Ага,– с довольной улыбкой отвечал второй, отражающийся в темнеющем стекле, как раз напротив лица Петра Ивановича.

– Ну и ладно,– снова сказал первый Петр Иванович, подмигнул второму и очень довольный собой, пошел, насвистывая, ужинать. Он еще не знал о том, что дома его поджидают не менее довольные, чем он, и не менее сытые, чем карлик с Сяном: Якорь, Жорж, Тритон, Маргулис и еще человек пять-шесть, а также милый его сердцу холодильник «Днепр», не менее пустой, чем голова Кости Семенко…

ОТЦЫ И ДЕТИ

– Продам обезьяну, или чучело, или шкурку… – вычитал Костя Семенко из колонки объявлений, а после сел и стад думать, что же ему необходимей и решил, что лучше конечно же, чучело. Во-первых дешевле, во-вторых кормить не надо. После чего побежал искать Байзеля, чтобы сообщить ему эту сногсшибательную новость.

Байзель сидел в шахте и предложению воспитанника обрадовался не очень. Притом спросил щурясь:

– А куда ты, кстати, ту кошечку серенькую дел? Снова в кладбище домашних животных играл?

– Не,– Костя покачал головой отрицательно,– я с ней чуть-чуть только поиграл, а потом на волю отпустил!

– На волю? Недалеко она ушла по воле то.

– Почему? – Семенко по привычке подергал пальцами левой руки, мизинцем и безымянным. Байзель хмыкнул:

– Да далеко ли на одной лапе уйдешь?

Костя сразу заныл:

– Это не я!

– Что ж ты, палдлюка, ей даже крестика не срубил? – грозно спросил наставник,– пожалел свой детский труд?

– Не,– сквозь всхлипывания ответил Семенко,– я стулья пожалел!

– Ну и на том спасибо! Так, вон отсюда! И ни о каких обезъянах не мечтай! А то я сам из тебя чучело сделаю, кудрявое. Пошел!

И Костя помчался прочь. Ему стало грустно оттого, что Байзель не разделил его любовь к домашним животным, но снова читать дурацкие объявления не хотелось, и, успокоившись сливовым вареньем, он принялся размышлять, чем бы еще заняться. Делать было абсолютно нечего. Нет, конечно, можно было найти бомжа Кукловода и поиграть в приемщиков посуды, или карлика… Хотя карлик в последний раз побил Костю, после того как в настольный хоккей на деньги играли. Орал еще, как придурок:

– Баш на баш, Сема! Баш на баш!

Сема хоккей под мышку и бежать, а Буцефал догнал и под попу как пнет! Нет, карлика искать не стоит, определенно! И Костя телевизор включил, но эротики, там не было, а шла «Слава солдатьска» по УТ-1, и Косте пришлось мрачно наблюдать каких-то дедов, которые с той стороны экрана не менее мрачно наблюдали за Костей. Кончилось тем, что Сема придремал, и приснилось ему, что сидит он с дедами в телевизоре, и так ему душно, что ни вздохнуть, ни перднуть, извините, а деды обжимают со всех сторон. Костя прямо вспотел, потом вилку со шнуром телевизионным увидел и захотел до нее дотянуться, а не тут-то было!