Владимир Молодых - Казачья Молодость

Разговор с хозяйкой дома напомнил мне беседу с директором накануне.

– Яша, вас обвиняют в бестактности в отношениях с друзьями по классу. А тот злополучный ваш проступок… Надо было вести себя сдержаннее. А уж коли случилось – с кем такое не бывает – надо было признать свои ошибки, – повела назидательную речь женщина, – и, может даже, покаяться в своих грехах…

– Мне… покаяться! За что? За то, что они хотели сделать меня посмешищем в классе. На то у них есть штатный шут – Денис. Я во всем был прав. Если бы я стал, по-вашему, каяться, то этим признал бы за собою вину. Хотя половины вины я взял на себя. Уже были те, кто просил меня покаяться. И директор, и Отец Георгий. Но я стоял и буду стоять на своем: я прав. Они хотели, чтобы я их повеселил игрой в казаки-разбойники. Такой игры не должно быть. Это унижает меня как казака. Так зачем я должен каяться в том, чего я не совершал.

– Вы, Яша, не забывайте, что здесь не станица. Здесь в городе ребята не знают ни вас, казаков, ни того, как вы относитесь к их шуткам. А покаяние – это путь к утверждению мира в класс. Как вы этого не хотите понять?

После этих слов я и вовсе охладел к моей хозяйке. Даже возникла мысль: при первом же удобном случае надо оставить этот дом. Разве я не прав: они хотели сделать из меня козла отпущения, а я дал им отказ?

Буря, которую я так болезненно ждал, почему – то пронеслась мимо. Денис же все это время делал вид, что к той потасовке он не имеет никакого отношения. Это понял и я. Конечно, сынку прокурора все сойдет. В этом ни он, никто в классе не сомневался. А если ему кто-то и напоминал, что судьба казака зависла где-то в дирекции, то он отмахивался. С него, как с гуся… А между тем в классе наметилась группа в мою защиту. Ее возглавил сын церковного священника Игорь Светлицкий. Он как-то на перемене призвал надзирателя и в присутствии всех заявил, что Дауров не виноват. Блинов, конечно, знал отца этого светловолосого мальчика с ликом святого. Отец его священник в городском Соборе. Блинов поэтому понимал, видно, что уж, если эта святая душа просит, то что-то здесь, видимо, нечисто. Это ли так подействовало на него, но он зачастил в наш класс: в надежде увидеть здесь мир. Светлицкий тогда еще раз напомнил Блинову все те же свои слова о моей невиновности. Больше Блин у нас не появлялся.

Кажется, с тех дней жизнь в классе пошла, как по накатанной. Я успокоился. Даже ругал себя за минуты той слабости. Зря я тогда вспылил. Надо уметь держать удары судьбы! Вот такой я вынесу для себя опыт из того случая, но уже спустя годы. А ту минуту малодушия, когда я просто даже подумал уйти из гимназии, я теперь не мог себе простить. Ведь, что тогда могли сказать мать – она бы отделалась слезами, а отец. Нет, я даже не мог представить, что бы сделал после всего, как меня Бутин сам увез в гимназию, со мною мой отец? А о крестном я не подумал? А подумав, представил, как бы я тогда выглядел перед ними. Вот это бы уж точно убило мать…

И вдруг как-то меня с Денисом вызывают в учительскую. Мы побрели на подкошенных ногах туда, куда только что указал со змеиной улыбкой Блинов. В кабинете одна АБ. Денис вперед протолкнул меня. Сморю, Денис изменился в лице: ведь все знали, как круто обошлась АБ с Блином. «Видно нам готовится трепка без свидетелей, – еще по дороге буркнул мне Денис. – Ты заметил, как злобно ухмыльнулся Блин, сообщив нам эту весть. Я знаю его, не зря! Он знал, что нас ждет Голгофа».

Денис подтолкнул меня сзади – и я оказался лицом к лицу с АБ. Она предложила нам сесть, но мы задерживаться не собирались, а потому вежливо отказались. И тут она – еще более загадочно – предложила зайти к ней после уроков. Я, не раздумывая, решительно направился к АБ. Она жила во флигеле во дворе гимназии. За мной двинулся и Денис. «Ты не думай, что после этой Голгофы ты станешь святым, как Иисус» – придерживая меня за рукав, на ухо сказал Денис. Нехотя, но вынуждено, он побрел за мной.

Но каково было наше удивление, когда АБ попросила нас первым делом принести дров и затопить печь. Потом мы пили чай с оладьями и вареньем, а она стала нас расспрашивать между прочим, где поблизости есть еще не замерзшие ручьи, в которых бы водились пиявки. Я глянул на брезгливую рожу друга и понял, что этих гадов мне придется ловить одному. Он даже есть перестал, отодвинув чашку, дав мне понять, что мы влипли в «мокрое дело». Не обращая на нас внимания или делая вид – она стала объяснять, чем она болеет и почему нужны пиявки.

– Ребята, пока стоит теплая осень – вы уж помогите мне. Нет, только не думайте, что я, мол, вас откупила за немалую цену у вашего злодея Блинова. А ведь все шло по его сценарию – в субботу для вас он устроил бы публичную порку. Тогда как собранные вами вампиры облегчат мне страдания от головной боли.

Деваться некуда – Денис через дружков в городе нашел такое место, где водятся, пока еще тепло, эти самые твари. Эти самые существа сплываются – только почуяв тепло руки. Денис брезговал этих прилипучих кровопийцев и отказался их собирать. Оставалось мне. Я снимал их со своей руки и складывал в банку с водой, которую держал Денис. Словом, мы, так считал я, отделались легко. Важно было другое – я сблизился с Денисом. Вот это было куда важней, как потом окажется, чем эти скверные мерзкие пиявки. Правда, дружбы откровенной у нас не получилось – просто мы разного сословия люди. Но это ко мне придет позднее. Но Денис мне был симпатичен своей открытостью. Он признался во время наших прогулок за «вампирами», что игра в казаки-разбойники, мол, наша городская забава. Вот и в классе мы дурачились с этой игрой, как и в то, кто будет очередным козлом отпущения. И что, мол, я зря обиделся на него. Я и после всего этого с пиявками еще долго просто общался с Денисом, но класс почему-то насторожился от того, что все кончилось так гладко – и даже субботнего развлечения от порки Блин не устроил. Хотя все заметили, что Блин ходил как в воду опушенный. Не глядел ни на кого. И почему-то после этого класс отвернулся от меня. Я был в недоумении. Мне устроили блокаду. И как меня, вольного казака, стало мучить одиночество. Как я мечтал тогда о друге!

А помог все же, как ни говори товарищ, хотя и по несчастью, – Денис. Он познакомил меня с его друзьями. Встреча состоялась во дворе гимназии. И первое, что поразило меня так это их откровенность. Юноша, назвавший себя Евгением. Он сразу произвел впечатление доброго малого. Широкий в плечах с кудрявой копной черных волос. Он был из старших классов. После крепкого пожатия, он по-свойски взял меня одной рукой за плечи и отвел в сторону.

– А ты молодец, казак! Я слышал о тебе. Ты отлично сыграл свою роль чужака в классе.

– Я не играл. Я был самим собою, казаком.