Александр Завьялов - Написано лапой и хвостом

Потом она совсем выбилась из сил, присела рядом на санки, погладила меня и заплакала.

– Не могу дальше идти, – всхлипывала она. – Сил больше нет. Пропали мы с тобой, теперь уж точно замёрзнем. Я-то ладно, пожила своё. А ты молодой совсем, щенок ещё. Вот горе так горе!

Гладит меня и ревмя ревёт, и у меня у самого слёзы навернулись. Заскулил я как можно жалостливей да тут же и проснулся. Пощупал лапами мордаху, а она и правда мокрая от слёз.

Совестно мне стало, неловко как-то: выходит, я хорошую тётю под страшные душевные муки подвёл. Ведь теперь её до конца жизни совесть грызть будет. А у совести клыки длинные, острые – не позавидуешь. И всё из-за меня.

С тех пор я решил мясо чужое не воровать. Думаю, нужно просто вежливо попросить, и так дадут, не откажут. Люди ведь хорошие и добрые.

Мы нашу корову Пестроню летом в стадо наряжаем. Пасётся она на сочной зелёной травке, а потом молоко вкусное приносит. Мы её ещё Кормилицей зовём. От неё зависит благосостояние и здоровье нашей семьи. Я лично провожаю Пестроню к своим знакомым, пастушьим собакам, и передаю из лап в лапы. Я и сам её иногда неплохо пасу, но лучше, конечно, когда этим занимаются профессионалы.

По дороге я всегда Пестроню спрашиваю, хорошо ли к ней относятся другие коровы, не обижают ли собаки, пастух. Однажды она мне пожаловалась, что её пастух Говядиной называет. У меня, конечно, сразу шерсть на загривке вздыбилась. Сразу побежал пастуха искать. Ну, думаю, порву в клочья, будет знать, как над нашей коровой смеяться. Но, видно, тот пастух в рубашке родился. Мне по дороге пастушьи собаки попались, и они рассказали, что пастух всех коров Говядинами обзывает, ничего личного. Типичное поведение невежественных людей.

С недавних пор наша Пестроня вместо молока сливки приносить стала. Жирность двадцать процентов. Другие коровы обзавидовались, конечно, им тоже захотелось отличиться. Стали за Пестроней подглядывать: какую она травку выбирает, что за режим питания и т.д. Заинтересовались химическим составом молока, соотношением жиров, белков и углеводов. Пристали к самой Пестроне с расспросами, а та только рогами разводит.

– Сама удивляюсь… Ни с того, ни с сего как-то…

Коровы обиделись, ополчились на Пестроню, то толкнут, то рогом подденут. Пришлось мне с каждой коровой по отдельности беседовать. К некоторым, особо непонятливым, применил вразумляющее воздействие.

Мне, конечно, сливок не достаётся, но я о себе в последнюю очередь беспокоюсь. Для меня главное, чтобы семья сытая и счастливая была. Оттого стал думать, как бы так Пестроню уговорить, чтобы она не только сливки, но и сметану, и сгущёнку производила. Скажем так: утром сливки, в обед сметану, а вечером сгущёнку.

Выслушала корова меня без всякого энтузиазма и даже обиделась.

– Ну ладно, сливки и сметану – это я ещё смогу, – жалобно промычала она, – а сгущёнку… Она же сладкая должна быть.

– У пчёл мёд тоже сладкий. И ничего, как-то справляются.

Пестроня понурилась, глаза её затуманились.

– Ладно, я попробую, – обронила она.

После этого мы дня три от коровы ни молока, ни сливок не видели. А потом принесла она ведро сметаны, а ещё через четыре дня – ведро сгущёнки. Все, конечно, удивились, со всех сторон подбегать стали. С телевидения приехали. Захотели секрет знать. А какой тут секрет? Природный дар. Ну, ещё любовь и внимание родных и близких, что немаловажно. Мое, в частности, непосредственное участие… Хоть Пестроня в сроки не уложилась, а всё же задание моё выполнила.

Узнали о нашей корове и с дальних краёв. Потянулись делегации перенимать опыт. Потом и вовсе приехали какие-то сомнительные личности и большие деньги за нашу корову предложили. А как можно кормилицу продать? Она ведь своя, родная, член семьи. Естественно, они ни с чем ушли.

Только стал я замечать, что эти же подозрительные типы вокруг Пестрони крутятся. Так и подумал, что украсть хотят. Тут же я усилил бдительность. С пастбища не отлучаюсь, с коровы нашей глаз не свожу.

Но однажды задремал я под берёзкой на какую-то минуточку, открываю глаза – нет Пестрони. Вскочил как ужаленный, давай носиться по всему полю. Пастух в странном обморочном состоянии спит, да и все пастушьи собаки вповалку валяются, дрыхнут. Видать, снотворного им подсыпали. У коров спрашиваю, и все одно и то же заносчиво и обиженно твердят: мол, следите за своей уникальной коровой сами… Только одна порядочная корова нашлась, показала направление, в какое Пестроню повели. Тотчас же я и след взял. Кинулся я во все лопатки по следам, через горку перемахнул, гляжу, двое воров нашу корову к грузовой машине ведут. Пестроня голову опустила и плачет навзрыд. Воры на неё грубо покрикивают, один даже палкой её по спине огрел. У меня от гнева прямо в глазах помутилось, внутри всё захрипело, шерсть на загривке вздыбилась. Зарычал я, залаял грозно и с горы на бешеной скорости скатился. Одного вора сходу сшиб, хотел его загрызть насовсем, но отложил пока… Другой вор от меня в кабине успел скрыться. Кидался я на машину, стекло пытался разбить, да только мордаху повредил. Стекло крепкое оказалось, калёное.

Того вора, что по земле ползал, я по доброте своей собачьей пощадил. Не стал об него клыки марать. Посмотрел ему в глаза, а там испуг и подлое что-то, гадкое. Погавкал я вдоволь, порычал с ненавистью: мол, если ещё раз нашу корову тронешь, не пожалею. Потом отвернулся и гордый весь такой сказал:

– Пойдём, Пестроня. Никто тебя больше не обидит.

Она обрадовалась, повеселела и попросила:

– Можно я ему копытом звездану?

– Оставь… – поморщился я. – Не марай копыто. Пускай ими правоохранительные органы занимаются.

И пошли мы солнцем палимые назад на пастбище. По дороге я корову немного пожурил.

– Ты почему не кричала, когда они тебя уводили? – строго спросил я.

– Они сказали, что на конкурс красоты меня повезут.

– И ты поверила? – удивился я.

– Да. Они меня очень хвалили. Восторгались мной.

– Почему же ты плакала возле машины?

– Они мне обещали, что на красивой машине повезут, а сами грязный грузовик без всяких удобств предоставили.

– Понятно…

– Я стала мычать, упираться, и они сразу ругаться стали. Один даже ударил больно.

– Я видел. Эх, кормилица ты наша, разве можно чужим людям доверять… Чужие люди в потёмках.

Тут смотрю – коровы нам навстречу бегут. Обступили Пестроню и, перебивая друг дружку, давай рассказывать, как они за неё испугались, переволновались не на шутку, у всех молоко пропало. А я тем временем овчарок распинал и такую им взбучку устроил, что они с тех пор только вокруг нашей коровы кругами ходят, ни на шаг не отступают.