Александр Завьялов - Написано лапой и хвостом

– Давайте, я вас провожу?

– Куда ты меня проводишь? Я к волкам иду. У меня ведь сейчас только одна мечта осталась – волков повстречать. Пусть уж загрызут теперь, хоть в борьбе закончу своё существование, как настоящий боец. Мясо моё волчатам пригодится. Я уже нежилец, так хоть какая-то польза от меня будет. Вместо косули съедят, она и поживёт ещё… Тоже к волкам хочешь?

– Да нет… это я так.

– Увидишь ещё, в своё время, ежли не закопают.

– Не закопают, не дамся. Я, как почувствую недомогание, сразу же, как и вы, дедушка, в лес уйду.

– Ну, тебе ещё рано об этом думать. Хозяин-то у тебя хороший?

– Хороший. Гулять меня хоть куда отпускает. У нас в семье вообще все любят друг друга.

– Прямо-таки одного отпускают? – удивился Кайрат.

– Да. Порода колли добрая считается, нас все любят и не боятся.

– Повезло. А я всю жизнь прослужил худому человеку. Ни на рыбалку, ни на охоту меня не брал, всё цепь, цепь. Добро его охранял, богатство. Всю жизнь он там всё что-то копил, комодил, людей обманывал. Я не раз слышал, как он хвастался, что кого-то без какой-то нитки оставил.

– А сейчас как? Жалел ваш хозяин, что вы никогда не увидитесь?

– Думаю, ему всё равно, – вздохнул Кайрат. – Он ещё полгода назад замену мне подготовил. Видит, я уже больной, никуда меня не надо, ну и щенка тоже нашей породы взял. Хороший такой щеночек, весёлый, озорной, игривый, – мордаха старика засветилась от радости. – Детство, оно завсегда счастливое. Даже во сне улыбается, лапками сучит, пинается. По нраву ему жизнь, а как же, сам такой был. Со мной любил играться. И для меня тоже радость, хоть какая отдушина. А с другой стороны… смотрю я на него, и сердце горечью обливается: эх, думаю, как же тебе не повезло, милый! Несчастливая тебя жизнь ждёт, ох и бедовая! Жалко его до слёз. А что сделаешь – такая уж наша доля. Однако заговорился я, чую, силы покидают. А путь, знать, не близкий, в саму глушь надо забраться. Там волки эти.

Я смотрел вслед старому алабаю, и на душе моей кошки скребли. Так тоскливо стало, что хоть сам волкам в пасть лезь. А всё же вспомнил, что у меня хозяин хороший, и семья замечательная, и сразу мне полегчало, лапы расправились. Захотелось всю нашу семью увидеть, обнять их всех лапами и облизать, как следует.

Места у нас живописные, гористые. Речка рыбная, леса богаты грибами, ягодами, орехами кедровыми. Много всяких зверей и птиц. И вот с недавних пор стали у нас богатеи обживаться. Приглянулись им места наши, и давай они земли скупать, строиться.

Поселились на краю деревни муж с женой, коттедж отгрохали. А с ними собачка одна приехала. Красивенькая такая, необыкновенная, чёлка на глаза наползает. Как будто из другого мира. Ляля её зовут. Влюбился я в неё сразу. С первого взгляда. Подбежал к Ляле и говорю: так, мол, и так, жить без тебя не могу, по ночам не сплю, кость в горло не лезет.

Посмотрела она на меня этак оценивающе, смерила холку и говорит:

– Я не простой породы. Мне за кого попало замуж нельзя. Знаешь, сколько моя порода стоит? – и назвала вовсе несообразную цифру.

У меня глаза на лоб полезли.

– Как же твои хозяева такую сумму накопили? – ошарашено спросил я.

Ляля сначала растерялась, а потом вдохновенно выдала:

– Хозяин на трёх работах разрывался, хозяйка – на двух, а по выходным уборщицей по ночам работала, вагоны на вокзале мыла. Да ещё летом по миллиону кустов помидоров сажали. Сами перебивалась с хлеба на воду, на всём экономили, вот и накопили на меня.

Я как-то засомневался. Видел я её хозяев. Он тучный такой, брюхом могуч и в тазу плечист, ленивый, только командовать умеет. Жена его тоже белоручка, когти длинные, вишнёвые и блескучие. И коту понятно, что рук её никакая работа не касалась. И вообще вся такая накрашенная, одета изысканно, драгоценностями брякает. Да и в огороде они ничего не сажают. Какие уж там миллион кустов! «А вдруг они благосостояние нажили преступным путём?» – обожгла меня внезапная догадка.

Эта мысль так потрясла меня, что я решил лично провести расследование. План у меня созрел такой – упечь её хозяев в тюрьму, а Лялю оставить без средств к существованию. Разумеется, это выглядит жестоко, но как мне было иначе достучаться до её сердца? Выхода не было. Я должен был понизить её социальный статус до моего уровня. Тем более возле неё уже крутился какой-то ризеншнауцер.

И вскоре моя догадка подтвердилась. Понял я, почему Ляля неправду сказала. Ей стыдно за своих хозяев, которые ведут аморальный образ жизни и занимаются криминалом и коррупцией. Выходит, она была куплена на грязные деньги, а значит, на самом деле и ей грош цена. В нашёй среде и так собак не любят, у которых хозяева богатые, а тут ещё и преступники. Узнают и засмеют Лялю, заклеймят позором. «Эх, Лялька, Лялька, – сокрушался я. – Вляпалась ты – и коту не пожелаешь». И так мне Лялю жалко стало, так невыносимо больно, что любовь в моём сердце и вовсе разбухла до неприличных размеров. Захотелось вытащить любимую из страшной западни, в которую она угодила по прихоти злого рока.

И вот в один прекрасный день назначил я Ляле свидание. Но только мы посмотрели друг другу в глаза, Ляля сразу всё поняла. Не мешкая ни секунды, она кинулась в мои объятия.

– Спаси меня! – взмолилась она. – Я не могу больше с ними жить! Они каждый день едят чёрную и красную икру, стейки всякие, шашлыки и меня ими пичкают. А я так не могу больше! Я задыхаюсь! Я погибну скоро от угрызения совести, если ты не заберёшь меня оттуда! – и разрыдалась на моём плече.

– Не плачь, любимая, – успокаивал я. – Мы что-нибудь придумаем.

– Пойми, они паразиты на теле природы, а я другая! Мне нужен смысл! Я хочу приносить пользу!

– Слушай, а у вас кот есть? – вдруг спросил я.

– Есть. И кот, и кошка, – сказала она, вытирая лапой слёзы. – Они всем довольны. Едят и спят по двадцать часов в сутки.

– Так я и знал! Что и требовалось доказать! Коты никогда не борются, они всегда плывут по течению. Кошки вообще даже подгребают. А мы не такие! Мы будем бороться назло судьбе! Мы сделаем мир чище и добрее!

Ляля смотрела на меня с восхищением и даже, не побоюсь этого слова, с любовью, не отрывая своих прикрытых чёлкой заплаканных глаз. И я чувствовал, что стал выше в холке, что грудь моя выгнулась колесом, что хвост мой распушился и качается в такт каждому сказанному мной слову.

И понял я, что Ляля любит меня, что мы созданы друг для друга, и уже ничто не может разлучить нас. В животе моём заурчало, и я почувствовал, что проголодался.

– Неужели ты каждый день ешь шашлыки, буженину? – спросил я.