Любовь Рябикина - У каждого свой путь. Книга четвертая

– Колюня, а ведь я тебя обманула, Витек никогда не воевал в Чечне.

Он усмехнулся, но не обернулся:

– Я знаю это, Марин. После той драки решил все проверить. Мои люди для этой цели в ваш банк данных слазили, где списки военнослужащих имеются. Брата я не нашел и понял, что ты обманула меня, чтобы поймать.

Она немного помолчала, а затем задумчиво сообщила:

– Генерал завтра выпустит тебя. Если ты не вернешься, первой полетит его голова, а за ней и моя…

Николай присел рядом с ней. Взял ее руки в свои и, глядя в глаза, сказал:

– Я вернусь, если отец не убьет.

– Мне с тобой съездить?

– Не надо. Я должен решить все сам.

– Бредин отпустит тебя на десять дней, мы говорили. Если… – Марина пыталась подыскать слова. – …вернешься в Москву раньше, вот моя визитка. Здесь адрес и телефоны.

Она достала из нагрудного кармана картонку и вложила в его ладонь. Он попытался отказаться:

– Не надо, Марина, компрометировать себя.

Она устало улыбнулась:

– Мне плевать, что надо, а что не надо! Я буду жить так, как хочу и общаться с кем хочу. Я уважаю твое решение и не стану вмешиваться в суд. Дай мне слово, что если вернешься раньше, ты мне позвонишь.

Николай внимательно взглянул на нее и кивнул, пряча картонку в карман:

– Хорошо.

Однажды утром Степанова убедилась в догадке, что стекла в квартире бронированные. Она завтракала, когда в стекло, на уровне ее виска, ударила пуля, оставив крапчатую вмятину наподобие мелкой паутины. Следом, рядышком, стукнула вторая. Спецназовцы мигом выяснили, откуда стреляли. Бутримов сцапал Марину под коленки, забросил на плечо и уволок в спальню. Остальные кинулись к дому напротив, по дороге прихватив дежуривших внизу подъезда милиционеров.

Один из дежурных вызвал машину со следователями. Те прибыли через считанные минуты с огромной овчаркой. Пока ребят не было, Володя позвонил генералу. Перепуганный Бредин примчался через пятнадцать минут. Следом, как из-под земли, примчались журналисты. Марина в который раз убедилась, что пресса чует «жареное» лучше всех.

Вскоре спецназовцы, ругаясь, вернулись в квартиру вместе со следственной группой. Следователи мрачно осмотрели стекло в кухне, поглядывая на крышу дома напротив. Снайпер успел уйти, оставив на чердаке спортивную снайперскую винтовку, гильзы и отпечаток тела в пыли. Розыскная собака потеряла след у проезжей части. Из чего становилось ясно, киллера ждала машина. Зато нашли две сброшенные кожаные перчатки. Одна из старушек, гулявших с собачками, сообщила прибывшим милиционерам:

– Видела я его. Я еще подумала, где он столько пыли на брюки и рубашку впереди собрал? Высокий такой, худой. Одет хорошо. Все новое, не драное. Молодой. Лет тридцать будет.

Следователи увезли словоохотливую бабулю с собой, чтобы составить фоторобот. Генерал тоже уехал в милицию, ругаться на плохую охрану. Марина переоделась в камуфляж и выглянула в окно. Деревья внизу покрылись зеленой дымкой. Яркий солнечный свет заливал двор. Журналисты толпились возле подъезда, ожидая ее появления. Прибыли и телевизионщики, настраивали камеры на треногах прямо на асфальте. Женщина вздохнула. Двое охранников остались в квартире, четверо отправились с ней. Едва вышли из подъезда со всех сторон микрофоны начали буквально втыкаться ей в губы. Посыпались вопросы:

– Марина Ивановна, как вы думаете, это покушение связано с вашей политической деятельностью?

– Не сомневаюсь. Кому-то очень сильно хочется, чтобы я заткнулась. Выбор заказчиков на любой вкус. Я наступила на хвост ворам, грабящим собственный народ. Да и преступным группировкам, связанным с политиками, не по вкусу мои выступления.

– Марина Ивановна, вам не страшно? Может, стоит немного помягче отнестись к коллегам по работе?

Она усмехнулась:

– Только идиоту не страшно, да и то потому, что он не осознает опасности. «Коллег по работе», вы сказали? Где вы видите работу? Самый плевый вопрос в Государственной Думе решается по полгода и больше. Вы пройдитесь по приемным этих деятелей и загляните ко мне. Приглашаю! Люди не рвутся к ним, и знаете почему? Каждый хочет получить ответ побыстрее, особенно приезжие. А у депутатов на дверях таблички: «На совещании», «В министерстве», «Уехал по делам». По каким делам можно ездить в рабочее время? Только по личным! Помягче отнестись к народным нахлебникам? Они еще не знают, что такое жестко!

Высокий худой парень спросил:

– Марина Ивановна, не опасаетесь, что попытки вашего физического устранения будут продолжаться?

– А тут и думать нечего! Они думают, что с моей смертью все закончится. Не дождетесь, господа! У меня найдутся преемники, которые будут покруче меня и пошустрее в работе. В армии уже поняли – когда человеку есть что сказать, его будут слушать! Особенно, если говоришь так, как есть, не виляя хвостом перед сворой бездельников!

– Вы не боитесь угодить за свои речи в тюрьму?

Марина подняла брови:

– Разве я говорю что-то секретное или вру? Весь народ уже давно догадался, куда народные деньги идут! В народе их в открытую «кровососами» и «клопами» зовут! Плату за все повышают в четыре раза, а зарплату на 25 процентов. Это нормально? В низах почему воровство пошло? Потому что людям питаться нечем! А эти, среди которых я сижу, почему воруют, ведь у них все есть? Жадность! Сосед хапнул много, а я еще больше сумею! Вы посмотрите на их лица: сытые, самодовольные, самовлюбленные, холеные! Они вам кота из мультфильма про попугая Кешу не напоминают? Мне очень сильно! Особенно фраза этого кота: «Нас и тут неплохо кормят»…

Она заметила бородатого оператора, тот дружески улыбался ей:

– Марина Ивановна, когда у вас намечается ближайшая конференция?

– Сейчас идет! Вы разве не слышите, какие мне вопросы толкают?

Оператор сказал:

– Вас могут крупно подставить. Обвинить в том же взяточничестве.

– У кого-то из восточных народов есть пословица «Для того, чтобы разозлить ос, достаточно задеть гнездо». Ни один мужик, ни в Чечне, ни в армии, особенно из тех, кто обо мне слышал и знает лично, не поверит, что я дешевка. Так стоит ли дразнить ос?

– Вы так говорите, словно уверены в помощи?

Степанова твердо произнесла:

– Да я уверена! Настоящие мужчины не предают и всегда подставляют плечо. В армии никто не поверит политикам, даже если они во всех газетах мое имя грязью обольют. Потому что знают меня. Мне – поверят, им – нет!

Она замахала руками:

– Извините, господа журналисты. Меня люди ждут! Если кто хочет посмотреть, как я работаю, милости прошу! Едьте следом. Одно «но» – не мешать работе! Народ можете расспрашивать, сколько хотите, если люди захотят с вами говорить…

Пресса бросилась к машинам. Операторы, похватав камеры и не снимая их с треножников, влезали в машины. Целый эскорт автомобилей выехал со двора.