Nikki Tozen - Уже не я

Юкия около часа простоял возле здания школы, дожидаясь, пока закончится урок, и только когда дети начали выкатываться из комнаты, как горох, он, наконец, решился зайти.

– Привет, – неуверенно поздоровался он.

Блэйм не обратил на него внимания и начал стирать с доски мел.

– Мне надо поговорить с тобой.

– Нам не о чем с тобой говорить, – грубо ответил ему Блэйм.

– Слушай, ты можешь хоть до конца своих дней ненавидеть меня…

– И что это изменит? – он с раздражением отбросил тряпку, которой мыл доску. – Ты все равно не отстаешь от меня!

– Просто я… – немного ошарашенный его ответом, начал запинаться Юкия.

– Мы же все с тобой решили еще там, в больнице, чего тебе от меня еще надо?

– Я хочу, чтобы ты вернулся в Лондон!

– Что? – недоумевал Блэйм.

– Кого ты пытаешься обмануть? – Юкия грозно начал наступать на него. – Ты только посмотри на себя: одна кожа да кости…

– Ты что, приехал сюда, чтобы сказать мне о том, как я выгляжу? – Блэйм начал срываться на крик.

– Ты приехал сюда умирать! – Юкия грубо схватил его за локоть.

– Это только в твоем больном мозгу могут быть такие мысли! – Блэйм в гневе сузил свои зеленые глаза, пытаясь выдернуть руку из стальной хватки Юкии.

Но Юкия и не думал его отпускать, вместо этого он стиснул его руку сильнее и начал прижимать его к стене. Когда он почувствовал, что снова оказался в ловушке, глаза Блэйма потемнели и он со всей дури ударил Юкию по ноге.

– М-м-м, – Юкия отпустил его и схватился за ногу.

– Такой же, как и твой дружок, – прошипел Блэйм. Затем он достал из кармана смятый листок бумаги и швырнул его в Юкию.

– Что… – бумажка ударила ему прямо в лицо, не дав договорить.

Блэйм уже был у выхода из класса, как резко развернулся и проговорил:

– И да, журналист из тебя никудышный, – замерев на мгновение в дверном проеме, глядя на Юкию через плечо, он добавил, – эти люди не устали от жизни, им просто не повезло родиться в этой стране.

Затем он вышел из школы, не обращая внимания на то, как лицо Юкии исказилось, и на переносице появились морщины, а глаза превратились в две узкие щелочки. Ноздри запорхали, словно крылья бабочки. Казалось, он, как дикий зверь, готов был броситься на Блэйма, но что-то сдерживало его, и это приносило нестерпимую боль, перекрывающую боль от ударенной ноги.

Немного успокоившись, он подобрал листок, развернул его и обнаружил, что это было начало статьи, которую он хотел написать вчера.

– Откуда он… – вырвалось у Юкии, – ну конечно, я же забыл листок в столовой, – уже мысленно закончил он.

Прихрамывая, он вышел из школы. Живот уже давно болел от голода. Он не ел около двух дней, и его начало подташнивать. Голова кружилась. Он пытался дозвониться до Сэма, но из-за высокой влажности воздуха перед дождем, который все никак не мог начаться уже несколько дней подряд, телефонная связь практически отсутствовала.

Он уже собирался отправиться подкрепиться, как на полпути его словно парализовала мысль о фразе, сказанной Блэймом в классной комнате:

«Такой же, как и твой дружок».

Юкия почувствовал, как земля медленно начала уходить из-под его ног. Глаза замерли, словно в бреду. Дыхание участилось. В животе начало покалывать. Чье-то стройное тело прижималось к нему, полностью отдавая ему себя, а губы шептали: «Почувствуй этот голод»…

– Это что вообще было такое сегодня утром? – спрашивала шепотом Мэри у Нади, сидя возле холодильника с пробирками в лаборатории.

Вместе с другими врачами женщины все утро работали над анализами крови, пытаясь определить очаг возникновения эпидемии малярии в близлежащих деревнях.

Надя встала, чтобы снять белый халат:

– Ну, засмотрелась я!

– На что?

– Не на что, а на кого, – поправила ее Надя.

Мэри сердито посмотрела на нее поверх очков, понимая, о ком идет речь:

– Надя, ты что, серьезно?

– Не могу ничего с собой поделать, «крыша» просто едет, когда вижу его.

– Надо послушать Блэйма и позвонить в его редакцию, чтобы изъяли этот экспонат, – проворчала Мэри.

Надя уже хотела что-то ответить, но снаружи раздался шум, который привлек внимание женщин. Они обе поспешили выйти из лаборатории.

Не успели они выйти, как тут же застыли, увидев развернувшуюся перед ними сцену. Весь пунцовый, Блэйм поливал из шланга Юкию. Вода была включена на полную мощность, как будто он тушил пожар, и била так, что сбивала с ног пытающегося подняться с земли промокшего до нитки Юкию.

Блэйм явно был не в себе, волонтеры пытались выхватить из его рук шланг, но он тут же направлял его и на них: те еле успевали отскочить, чтобы не попасть под струю. Юкия, весь в грязи, скользил по мокрой земле, которая превратилась в красную жижу, и не мог встать.

Мэри поспешила подойти к Блэйму:

– Что у вас опять случилось? – прокричала она, перебивая шум воды.

– Не… не знаю, – испуганно ответил юноша, – он вдруг набросился на меня!

Мэри заметила порванную на плече Блэйма футболку.

– Что значит: набросился? – недоумевала она.

Глаза Блэйма расширились еще сильнее, а лицо стало краснее. Казалось, веснушки, которые выступили с еще большей насыщенностью, прожгут на его коже дырки.

Юкия уже не сопротивлялся, его тело обмякло, и он упал на землю.

– Кажется, он отключился! – прокричала Надя, подскакивая к Блэйму и выхватывая из его рук шланг.

Блэйм в ужасе посмотрел на собравшуюся толпу волонтеров, все с осуждением смотрели на него:

– Я… не хотел, – только и смог выговорить Блэйм.

Потом он развернулся и побежал в сторону реки, подальше от собравшихся людей. Когда он пробегал мимо, Мэри заметила на его щеке красный отпечаток от укуса зубами.

– Что, черт возьми, произошло? – выругалась Мэри, глядя на то, как двое волонтеров поднимали бессознательное тело Юкии.

Она окрикнула Оотуби, который также в недоумении стоял и вращал своими огромными дикими глазами, чтобы тот пошел за Блэймом, он тут же отправился за ним.

– Что значит поставить метку? – спрашивал черноволосый юноша у девушки в черном латексном платье и в высоких сапогах из того же материала, стоящей возле огромного окна, за которыми мигали тысячи огней мегаполиса.

– Показать другим, что этот «сабмиссив» принадлежит тебе, то есть «дому», – ответила она, чем повергла другого парня с длинными каштановыми волосами в истеричный смех. Не обращая на него внимание, она продолжила, медленно подходя к парню с черными, как ночь, глазами. – Чтобы никто не смел прикасаться к собственности «дома».

– Как ты это сделаешь, Эшли? – тихо прошептал он ей в ухо, когда она подошла совсем близко.

– Сегодня ночью к тебе никто не подойдет, – она обхватила своими сильными руками его тонкую шею и запрокинула голову назад, – все увидят, что ты мой.