Мария Дмитрова - Искусство обольщения

От возмущения она совершенно забыла, что дала себе слово быть сдержанной при любых обстоятельствах.

– Замолчи! – рявкнул он и влепил ей пощечину.

У Нины потемнело в глазах. Ее никогда в жизни никто пальцем не трогал!

– Вор! – еще громче крикнула она и тут же упала, потому что муж схватил ее за шею и крепко приложил об стену.

– Вор! Вор! – удары сыпались со всех сторон, она даже не пыталась защищаться.

Он бил ее по лицу и плечам, по ногам и животу, все более распаляясь. Поняв, наконец, что она не сопротивляется и не реагирует, он напоследок отвесил уже совсем слабую затрещину и, тяжело ступая, вышел из комнаты.

Нина не знала, сколько времени прошло и долго ли она лежит, свернувшись, как спящий ежик. В голове не было ни единой мысли. Даже жалости к себе. Поняв это, она удивилась: «Странно, почему мне не больно?». Пошевелилась. Тело не слушалось. Попыталась встать. Сразу повело в сторону. Она схватилась за стену.

«Ничего, ничего, сейчас, сяду на диванчик», – подтянувшись на руках, кое-как села, и в тот же момент навалилась такая боль, что на глазах выступили слезы.

– Ну что, пришла в себя? – дверь открылась, заглянул Петр.

Увидев, что Нина полулежит на диване, подошел и сел перед ней на корточки, – ау! – он помахал ладонью перед ее лицом.

Она смотрела сквозь него безо всякого выражения.

– Да ладно тебе, – пытаясь поймать ее взгляд, сказал он, – ну прости, я погорячился. Ты сама виновата, нечего было орать на меня.

Она молчала. «Какой-то чужой человек…, как странно, это ведь мой муж, а мне кажется, что я вообще в первый раз его вижу».

– Ну, скажи что-нибудь, – он осторожно дотронулся до ее щеки.

– Не трогай, – сказала она каким-то сиплым басом.

– Ладно-ладно, – испуганно согласился он.

Она не шевелилась. Сидела, смотрела в одну точку и молчала.

Он заговорил, пытался что-то объяснить, говорил горячо и долго. Она не слушала его. Просто сидела и молчала. Он опять начал повышать голос, желая, видимо, получить хоть какую-то реакцию на свои слова.

– Я хочу встать, – вдруг заявила Нина, без всякой связи с его длинной речью. Встала, тяжело опершись на его поспешно протянутую руку, и шатаясь, пошла в ванную. Он увидел, что по ее ногам струится кровь.

Дальше была Скорая помощь, больница, какие-то манипуляции в операционной, белая палата.

Беременность сохранить не удалось. Она осталась к этому безучастна.

Петр приходил каждый день, ежедневно приносил розы, вставал на колени у ее кровати, по-собачьи заглядывал в глаза, бормоча слова покаяния, хватал за руки, прижимал к груди, как ребенок прижимает тряпичную куклу. Нина не сопротивлялась и никак не реагировала. Лежала себе и смотрела в потолок. Публичное посыпание головы пеплом и ведерные букеты не вызывали никаких эмоций. Она ощущала себя камушком на дне океана, куда сквозь голубую водную бескрайность с трудом пробиваются солнечные лучи, а зачем камню солнце?

Соседки по палате жаждали подробностей, но Нина молчала, не отвечая ни на единый вопрос.

– Ты спокойно можешь его засадить, напиши заявление в милицию, – советовали ей, так как всем вокруг было абсолютно ясно, что именно произошло между ней и ее мужем.

«Как в мыльной опере…, – вяло думала Нина, – и чего им всем от меня надо?».

Сразу после выхода из больницы Нина позвонила отцу и попросила его срочно приехать. Отец немедленно примчался.

– Я больше не буду жить с этим человеком, папа, – твердо сказала она, – помоги мне, я уезжаю.

В тот же день она улетела из Москвы. Отец остался для выяснения обстоятельств.

Вернулся через несколько дней, постаревший и сердитый.

– Разводись, – только и сказал он.

Оказывается, ее любимый супруг уже давно не занимался никаким серьезным бизнесом, он вообще ничем не занимался, потому что плотно сидел на автоматах и рулетке. Свой салон промотал, удивительно, что не спустил украшения жены в первую очередь! Как она могла не замечать странностей в его поведении!

Что происходило до развода, Нина плохо понимала. Срочно прилетела мама из Чехии, через какое-то время появился Петр, они ходили в ЗАГС, писали заявление, отвечали на какие-то вопросы, в доме толпились родственники, тетя Мила и мама то ругались, то плакали, обнявшись на диване, и все, то ругались, то плакали, происходящее мелькало перед глазами, как при ускоренной перемотке пленки.

Их развели, не дожидаясь положенного срока. Для этого отцу Нины пришлось задействовать некоторые свои связи.

После развода Нина ожила. С ней вдруг началась дикая истерика, и она проплакала целую неделю, не подпуская к себе ни родителей, ни брата, ни подруг.

Нина открыла глаза, встала, подошла к окну. На улице всеми красками переливалась яркая южная весна. Глянула в зеркало, придирчиво посмотрела на отражение.

«Ну и вид, – подумала она, – да на кого же я похожа?»

Покинула свою комнату, прошлась по дому, заглянула в гостиную. Отец, надев очки, читал газету и пил кофе.

– Пап, – сказала она, – давай начнем оформлять мои документы, – я еду в Чехию.

***

В Праге Нину встретила мама.

– Кошечка моя, девочка моя, – мама обнимала и целовала ее без конца.

Им еще предстояло добираться до Пльзени, но решили немного погулять по столице. Оставив багаж на вокзале, двинулись в сторону Вацлавской площади.

Несмотря на ранний час, улицы не пустовали: люди в синих комбинезонах и касках сосредоточенно орудовали мастерками, молотками и бог знает еще какими инструментами, с подножки подъехавшей машины спрыгнули оранжевые парни и с грохотом занялись мусорными баками. Мостовая с песчаными проплешинами тоже ремонтировалась. Кучи идеально обтесанных кубиков громоздились на каждом шагу, между ними лавировали прохожие, спешащие, видимо, на работу. В освещенных окнах полуподвальных этажей мелькали люди в белой униформе, занятые приготовлением еды. У дверей открывающихся кафе выставляли рекламные щиты, с оглушительным лязгом поднимали жалюзи, освежали окна, мыли, взбивая пену, абсолютно чистый тротуар. Казалось, что все жители города вышли на улицу, постепенно занимая свои места, словно недостающие звенья в цепочке. Там и сям на пути возникали деревянные и сетчатые заборы, ограждавшие опасные места, где велись ремонтные работы, дабы уберечь пешеходов от неприятностей.

Нина чувствовала себя, как рыба в воде: ведь у них летом в городе народу клубилось не меньше, только с той разницей, что толпу создавали не работающие, а отдыхающие.

Вышли к Музеуму на Вацлавскую площадь. Осмотрели знаменитый памятник Карлу IV, долго выбирали ракурс для фотографии. Вернее, пытались улучить момент, чтобы поменьше людей попало в кадр. Но это оказалось пустой затеей: любимого всеми чехами и туристами короля невозможно застать в одиночестве независимо от погоды и времени суток.