Александр Стребков - Калейдоскоп

бес, а вместе с ним и нечистая сила, а если в это время я клал к тому же ещё и длинную стенку или перегородку, да ещё и в пол кирпича… Мне почему-то хотелось показать любопытному – мастер класс: как нужно и как умеют рабо- тать настоящие каменщики. Немного сконцентрировавшись, внутри собрав- шись – волю в кулак – но в общей своей, физически составляющей, требуется немного расслабиться – это, как на спортивных соревнованиях, а что касается меня, то сравниваю, перед марш-броском: в полном боевом и на шесть кило- метров, по пересечённой и заражённой местности, и в противогазе. Движе- ния должны быть подконтрольны сознанию, ничего лишнего и всё в отрабо- танном ритме, иначе в норматив не уложишься. Набрав темп, начинаю пред- ставление кладки кирпича. Прежде, чем нагнуться и мастерком зачерпнуть точный и давно уже выверенный объём раствора, на указательном пальце

правой руки крутнул мастерок, как Акула Додсон крутил свой кольт. Зачерп- нув порцию раствора, в мгновение ока, в секунду, словно ленточку, расстелил его по версте кладки ( версты в кирпичной кладке – это количество рядов в одном ряду на толщину стены. Их может быть от одной версты, если стена в пол кирпича, а чаще две, три или четыре, если стена в два кир-

пича)

Расправив раствор, молниеносно подрезал его острым носиком мастерка; нагнувшись взял левой рукой кирпич и тоже крутнул его в воздухе, чтобы он повертевшись перед моей мордой, оказался в руке лицевой своей стороной наружу, а тот раствор, что я подрезал, с ювелирной точностью набросил на тычок кирпича, и мгновенно его положил под шнур, всего один два раза при- стукнув, подрезал раствор…

Вы читали, а я писал этот процесс кирпичной кладки в десятки раз дольше, чем занимало на самом деле его действие. Сидящий в стороне наблюдатель, о котором уже было заявлено выше, спустя время, мне говорил: «Санёк, твою дивизию мать!.. вот уже, наверное, скоро час, как я наблюдаю за твоими ру- ками и как ты работаешь… В глазах у меня всё мельтешит: твой мастерок и

кирпичи мелькают, а уследить, как ты их кладёшь, не могу, хоть убей!.. Где ты так научился их класть?..».

– Жить захочешь, – говорю, – по-человечески жить, или около этого, – всему научишься, даже тому, чего ранее за собой не замечал и не подозревал… Ко-

гда-то, ещё в годы своей юности, я два года учился на каменщика-монтаж- ника железобетонных конструкций и все эти два года я всем громогласно за- рекался, что в жизнь никогда не буду работать на стройке… А вышло, как ви- дишь, всё наоборот…

Нет, были и иные отзывы, но это обычно были люди недалёкие в области созидательного, тем более физического труда. Личности, которые относятся чаще всего к жлобам или переучившиеся в высших учебных заведениях – типы, у которых на этой почве выработался иммунитет ко всему творческому и стоящему, на что поглядеть не стыдно. К тому же, на роже у такого дятла- деляги всегда был написан волчий оскал и стойкая аллергия к подобным лю- дям, как я… Ибо, находясь на определённой должности, воруя у государства,

а значит, и у самого народа: всё кругом для него бесплатно, а тут – ну, никак в его гнилом нутре не укладывается, что какому-то захудалому и никчёмному

«каменюшнику», почти что недочеловеку, и придётся платить такие большу- щие деньжищи!.. Хотя порой, эти самые – «деньжищи» – копейки ведь для

«Оно», по сравнению с тем баблом, что каждый день «Оно» умудряется – и ума же на это у него хватает, за совесть уже помолчим – воровать. Но гнилая его душонка не желает, даже и с этим мириться. Бубнит по ночам, лёжа ря- дом с женой на кровати:

«…Хоть до прокурора иди, да ищи на этого, кладея-каменюшника, управу!.. Ведь явный тунеядец!.. И живёт, сволочная антисоветчина, на нетрудовые до- ходы… Кладёт кирпичи, обдирая народ!.. Надо в райком сигнал на него дать, чего они с ним нянчатся!.. Пусть возьмут его за жопу!..». Выплеснул не только горечь жене, но и продолжая думать об этом, на следующий день, из-под

лобья глянув недобро на «каменюшника», из-за которого почти ночь не спал, и пройдя к куче песка, нагнулся и взял в руки кусок доски, чтобы под задницу себе подмостить. При этом подумал: что иначе летом простудишь, и от этого может случиться ранняя – «простатита», а следом и импотенция, пожалуй, может, прийти… Возьмёт, и прибредёт невзначайно. ( Хотя он уже и так им- потент.)

Кусок доски «Оно» долго рассматривало со всех сторон, опасаясь от неё ка- кого-нибудь каверзного подвоха: хоть и задница большая – как у порядочной бабы, а вдруг, где-то незаметно гвоздь в ней торчит, тогда и до импотенции вряд ли дотянешь, без надобности она явится, подлая!.. Доску «Оно» поло-

жило на кучу песка и уселось. Долго молчало, переваривая в душе «неспра- ведливость», что придётся этому «тунеядцу» за работу «деньжищи» со дня на

день платить. Дом-то уже больше чем до половины готов. С подленькой ух- мылкой наблюдая, как я кладу кирпичи, какое-то время продолжало мол-

чать. Наконец, видимо, в его головной «заумной» коробке созрели какие-то мыслишки, но скорее всего: в мелкой и ничтожной душонке, грудная жаба

жадности стала ещё сильнее душить, опять червячок подначивал, что совсем недалёк тот день, когда всё-таки придётся, расплачиваться за работу…

– И чё там такого сложного!.. – сказало «Оно», с пренебрежением в голосе и кривя свой похабный рот, продолжило: – Кирпич на кирпич, гони бабка ма- гарыч, я бы и сам так склав!.. Да и кирпича сюда меньше пойдёт, чем плани- ровали, и в цене договаривались… Когда дом доложишь, – сказало дальше

«Оно», – пересчитаем кирпич, то и будет цена…

– Так в чём же дело?! – сказал я, бросая мастерок, как штык в землю, в ведро с раствором, ибо в душе появилась ненависть к этому чинодралу, а

следом непреодолимое и огромнейшее желание: бросить нахрен всё и уйти подальше от этой гниды.

– Ещё не поздно, – говорю, глядя ему в глаза, – флаг тебе в руки и вперёд на баррикаду!.. а мне и без твоего дома работы хватает – очередь, до зимы не управиться… А, то, что я уже сложил, дарю!.. детишкам на молочишко, а то, не дай бог, ещё разоришься совсем… Коля!.. – кричу своему подсобнику, —

сколько там у нас раствору осталось?..

– Пару вёдер, а чё? – отвечает, спрашивая, подсобник.

– И у меня пол ведра. Забирай и выбрасывай его нахрен под стенку, на от- мостку, собирай инструмент и сваливаем!

Направляясь к машине, в спину слышу голос:

– Да чего ты взъерепенился?!.. и пошутить уже нельзя… Продолжайте рабо- тать…

Я оборачиваюсь и говорю:

– Шутить будешь со своими подчинёнными!.. Пусть они тебе и дом достраи- вают, по осени буду мимо проезжать, одним глазком гляну, что из этого вы- шло… (В-те времена, в Кущёвке, было незыблемое правило и его неукосни- тельно выполняли все каменщики-профессионалы. Брошенный дом ни за ка- кие деньги никто не брался достраивать. В одном только случае – это по просьбе самого каменщика, если ему, какие-то непредвиденные причины, не позволяют самому достроить дом. )