Артем Грач - Наследница Румады. Мальтиец

– Отшельник?

– Ведь именно из-за него вы полезли в логово криминала?

– К чему вопросы, Василий Васильевич, если вы на них уже знаете ответы?

– Ни к чему, это верно, вот только Штаты вам Румаду не отдадут.

– Вы в этом уверены, Василий Васильевич?

Он посмотрел на меня сердито и недоуменно.

– А могут разве быть какие-то сомнения?

– Могут, во-первых, тот, кто так считает, не учел позиции Отана по данному вопросу.

Удивление застыло на его лице.

– Вы хотите сказать, что уже встречались с правителем, Павел Васильевич?

– Он мой друг, и войска Отана войдут в Румаду по первому же моему требованию.

Первый замер, пощелкал секатором, потом раздраженно бросил его в ведро с срезанными ветками.

– Присаживайтесь Павел Васильевич, курите, если хотите.

Он задумчиво сидел рядом со мной.

– И все же Павел Васильевич, Нулан, Румада, Спиллейн, Сицилия, вы верите в то, что они вам все это простят?

– И Мэнью вам теперь не помощник.

– Кроме него есть еще Барчел и Райт, да и Мэнью не на скамейке запасных.

– Райт… а она то тут причем, ее вы почему упомянули, насколько мне известно, вы с ней даже не знакомы.

– А теперь знакомы, более того, она моя любовница, не далее, как вчера уложил ее в постель, и она осталась этим очень довольна.

Первый несколько раз вздохнул, пытаясь что-то сказать, потом резко выдохнул.

– А, я, то, думал, и чего это вдруг сразу вы спустили на Нулона Легран, и Штаты на это никак не отреагировали, и более того, вроде бы, как и вас поддержали, в смысле Мальту, а тут вот оказывается, что.

– Значит, Денежный именно это и пытался мне сказать, я его просто не понял.

– Это уже не важно, Василий Васильевич.

– А что важно?

– То, что я завтра, вернее уже сегодня, лечу в Вашингтон.

– Зачем, к Райт?

– Нет, Райт передала мне через Барчел, что меня ждет их первый, и даже в приказном порядке.

– Подожди, Паша, я что-то тебя не пойму, как это в приказном, кому, тебе что ли?

– Не надо удивляться Василий Васильевич, именно мне, и я принимаю это приглашение, лечу туда.

– Павел Васильевич, ты что вообще охренел что ли, как это ты летишь туда… я запрещаю тебе это… запрещаю…

– Василий Васильевич, вы кажется забыли то, что ни приказать, ни запретить мне никто ничего не может?

– Ну да… знаю… помню…, но ты же собрался лететь туда по их приказу?

– Вот пусть они так и думают, до поры, до времени.

Первый замер, пристально посмотрел на меня, потом расхохотался, но вдруг снова стал серьезен.

– И ты уверен, что это у тебя получится?

– А, Канди на что, она еще не все получила, вот пусть и постарается, тем более подруга ее очень за меня просит.

– И кто ее подруга?

Первый заинтересованно заглянул в мои глаза.

– Мия Пхаго.

– Твою мать…, Павел Васильевич, вы же весь мир своими путами опутали.

– Вашими, Василий Васильевич, вашими, мне лично, это все и на хрен не нужно.

– Ваше удостоверение за все это время видели всего лишь три человека, моя жена, Шелех, Геранин, Сотти и Эль-Миро, их я считаю за одного…

– И кто третий?

– Президент Ватуту, пришлось мне оказать ему незначительную услугу, ну, а, чтобы действительно поверил в то, что я могу это сделать, в общем, сами понимаете.

– Не густо, я думал, вы уже с помощью него решили все свои дела.

– Если это шутка, Василий Васильевич, я ее приму, если нет, то сами понимаете, что дальше произойдет.

– Разумеется шутка, экий вы право взрывной, да если даже и было то, что я сказал, так не для себя же бы старались, или мне этого не знать.

– Павел Васильевич, с Мальтой мне понятно, да и ясно было то, что вы ее никому не отдадите, но с Румадой ведь все очень серьезно.

– Не более, чем, помимо того, как я и говорил про Отан, еще ряд мусульманских стран готовы прийти туда.

– Экспансии не боитесь?

– Абсолютно, кроме них, там японцы, китайцы, англичане, немцы, австрийцы, русские…

– И кто же из наших?

– Ваш почтенный слуга, господин Отшельник…

– Вот как, интересная личность, хоть раз бы на него взглянуть…

– Все может быть, Василий Васильевич.

– Кто еще из наших?

– Мари Диел…

– Так она же зеландка…

– Нет, она сейчас жена Геранина, соответственно уже гражданка России.

– Значит и Геранин там?

– И он, и Уваров, и Диозо, ну и помельче рангом, достаточно.

– Подождите, Павел Васильевич, когда же вы все это успели?

– А это и не я, мои друзья и их друзья.

– Павел Васильевич, я все это прекрасно понимаю, но хочу вам заметить, что мы по этому вопросу с Штатами на конфронтацию не пойдем.

– Я знаю это.

– Надо ли вам говорить, Павел Васильевич о том, что удостоверение вам придется оставить в России, или же дома?

– Не надо, могу сейчас вам его вернуть.

– Хорошо, что не обиделись, а возвращать ничего не надо, просто оставьте его в своем лайнере, полетите с нашим послом, он как раз туда возвращается.

Денежный отвез меня обратно в аэропорт.

– Мистер Боне, а когда Виктория Львовна вернется?

– Что, не хочется уходить с этой должности?

– Вовсе нет, мистер Боне, я хочу работать у вас, возьмите меня к себе.

Я удивленно посмотрел на него.

– И с чего вдруг такое желание?

– С вами интересно очень, а тут я плесенью зарасту, у Геранина, так и подавно, хоть он и помог мне во всем.

– Помог как раз ты себе сам, своим умом, интелектом, вот только в качестве кого я к себе тебя возьму, у меня вроде уже полный комплект?

– Мистер Боне, ваши Сажа и Лошак, они оперативники и не более, Речел, он техник, а не аналитик, но надо признать, что высококлассный техник.

– Что касается Вероны, но ей с вами быть не больше двух месяцев, как раз до того времени, как Пандова вернется.

– И с чего вдруг такие мысли у тебя по поводу Вероны?

– Так она же тоже беременна от вас.

– Свечку что ли держал?

– Мистер Боне, ну трудно об этом не догадаться, ваша жена и две женщины, бывшие с вами, родили, так стоит ли Верону ставить в исключения?

– Умный мальчик, я подумаю, полагаю, что ты будешь у меня работать, вот только на лидерскую роль не рассчитывай.

– Верона, как была, так и останется над всеми вами.

– У меня и мысли такой не было, у нее интуиция гораздо сильнее развита, чем у нас четверых вместе взятых.

– И правда умный мальчик.

– Добро, вернется Пандова, прилетишь ко мне и будешь работать.

– Спасибо, мистер Боне.

– Шибко то не радуйся, я ведь сердитым очень часто бываю.

– Ничего, раз ваши люди все еще с вами, то сердитость ваша всегда справедлива.

Мне оставалось только хмыкнуть и идти в самолет.

– Иван Степанович, и всем остальным, минуточку внимания.

– Мой самолет остается в России и пробудет здесь четыре дня, через четыре дня он должен быть на Мальте, соответственно и все пилоты.